Начинка (СИ) - Франк Анастасия "Франк Ева" - Страница 17

Но она больше не выходила из дома ночью, потому что была занята другим. Может, судьба и наказала её за такое упущение?

— Зачем мне знать твоё имя? — нервно спросила, практически воскликнула девушка, а про себя подумала о похожем случае, где вечно в разговоре использовалось это глупое «имя». Желая отделаться от неприятных воспоминаний, девушка стремительно искала хоть какой-то выход, подсказку, чтобы выйти сухой из воды. — Лучше оставь меня в покое.

— Оставь в покое, Ноэль, — беспечно добавил тот, вызвав удивлённый взгляд рыжеволосой. — Вот как меня зовут.

— И что теперь? Сдашь меня копам? — она не ожидала, что сможет сказать вслух свои опасения. Что если он вообще решил таким оразом привлечь её внимание, а она подала ему новую идею, и это послужило бы неплохим методом отомщения Кире за её побег. Как же сложно. Почему с ним так сложно? В его лице слишком трудно разглядеть, действительно ли он был таким дружелюбным, либо отличался чудесными актёрскими способностями.

— Ты этого хочешь?

Нет, конечно. Он прекрасно это знал, но продолжал издеваться.

— А может, ты и есть коп?

От этой догадки по телу пробежала неприятная дрожь. А потом Ноэль откровенно начал смеяться над ней, будто она была одной из блестящих юмористов. Стало ещё мерзче, ведь она по-прежнему не понимала, где подвох.

Ответа Кира так и не дождалась. Проходили долгие секунды, а может, минуты, которые казались самыми важными для решения своей судьбы. Нельзя вот так просто сдаться. Перспектива иметь статью за преступление не пугала совершенно, в отличие от факта собственного проигрыша, обозначавшего бы смирение, добровольное поднятие белого флага.

Кира попыталась ускользнуть от него, обежав с бока, почти и не веря в слабую реакцию мужчины. И действительно: не успела она и сделать пару резких движений, как Ноэль молниеносно ступил левее, преградив снова дорогу, а когда девушка попробовала сделать то же самое, выбрав правую сторону, то с ненавистью и злостью на весь мир ощутила, как её буквально оттащили обратно, впиваясь в талию.

Не вышло.

В кармане простой чёрной куртки одновременно и послышалась, и почувствовалась вибрация виновника торжества. Звонок поступал на телефон тоньше и больше её собственного, который уже не казался таким плохим, в сравнении с последней версией. Кира кое-как вытащила из едва помещающийся в карман айфон и поднесла к лицу, поглядев на надпись на экране — «мама». И она от души, игнорируя так и не отпускающего её Ноэля, со всего размаху швырнула мобильный в полуобсыпаную кирпичную стену одного из зданий, окружавших их с обеих сторон.

Это послужило возможностью освободиться от сильных длинных пальцев удивлённого мужчины. Они пронаблюдали за тем, как айфон отскочил от одной стены в другую напротив, а затем полуизуродованный с грохотом упал на землю. Однако вибрация не прекращалась до тех пор, пока довольная Кира не наступила на него.

— Умно, — хмурясь, произнёс Ноэль, а после болезненно поморщился, когда послышался хруст стекла. — Но ты зря сделала это.

— Отчего же? Отныне у тебя нет доказательств моей вины, уж прости.

— О, ты такая смешная и подозревающая твоего, быть может, будущего хорошего знакомого. — Он не дал ей успеть возмутиться, быстро добавив: — Держи.

Игнорируя её попытки сопротивляться, схватил её руку и вложил какой-то идиотский клочок бумаги, настойчиво заставив сжать его пальцами, больше ничего не говоря. Как оказалось, на записке был написан номер.

— Твоя наглость пригодилась бы мне в более успешных делах. Захочешь попробовать — звони. Надеюсь, у тебя ещё есть телефон, помимо этого.

— Мне нет дела до… Эй, куда ты идёшь? Ноэль! — однако бесполезно было окликать этого неординарного типа, принёсшего ей за сегодня больше волнений, чем она испытала за последние пару дней, не считая давнишний разговор с уже не появляющейся вновь дома любовницей отца.

— А телефон всё-таки жалко … — скорее, самому себе пробормотал Ноэль и направился прочь.

***

Остаток дня не предвещал беды. Всё самое неприятное и нелепое уже произошло, так что Кира решилась пойти туда, куда планировала с самого начала, до того, как ей взбрело в голову украсть телефон. Самое обидное и смешное — в бесполезности этой затеи, не принёсшей ничего, кроме никчёмных жалких секунд первого впечатления от кражи. Она осталась ни с чем по своей же вине, потому что поддалась эмоциям.

Кира никого не видела по сторонам, хотя и вышла на достаточно многолюдное место. Каким-то чудом ей удавалось, полностью погрузившись в раздумья, уворачиваться от внезапных препятствий в виде очередных прохожих. Случалось ли с кем-то из них что-то странное за сегодняшний день? Были ли они полны так же неприятных психологических тяжестей, мешающих вернуться в привычную рутину?

Но она не могла стать частью рутины не только за последние несколько часов.

В руке по-прежнему была сжата бумажка с номером от Ноэля. Кира и не думала звонить этому типу, искренне надеясь на отсутствие возможности увидеть его когда-либо в дальнейшем. Но, приближаясь к нужному дому, девушка машинально убрала клочок в пустующий карман, где недавно хранился украденный телефон. Пусть хоть что-то у неё останется в качестве воспоминания об этой передряге.

У входа, помимо красочной вывески с названием этого сладкого места, мистер Ворсул любил вешать пару небольших декоративных фонарей, внутри которых вместо привычного огня были вставлены обычные лампы на электричестве — таким образом он уменьшал риск возникновения пожара из-за внезапно сильнейшего порыва ветра или шалости злостных хулиганов. Помнится, мистер Ворсул, приметив любовь девушки к фонарикам, в один из её визитов любезно подарил ей точно такой же, сославшись на лишний. И всё было чудесно, не считая одного достаточно безобидного, но в то же время бросающегося в глаза факта — сегодня ни один из фонариков не горел.

Их вообще не было.

Обеденное время давно в прошлом. Она чувствовала, как тревога и смутные подозрения впиваются в её сердце, и почти знала ответ заранее, когда после секунд наблюдений за снующим народом выборочно преградила дорогу на вид располагающей женщине. Её ухоженный вид перекрывал изъяны, подаренные старостью.

— Извините, — Кира постаралась как можно доброжелательнее улыбнуться. Ей доставляло труда вот так просто обращаться к незнакомому человеку. — Вы не знаете, почему магазин сладостей закрыт?

— Хм-м… Даже не знаю, а разве его не собираются снести?

— Снести? — как же хотелось случайно ослышаться, но, без сомнений, Кира услышала всё верно, и женщина подтвердила это лёгким кивком:

— Кажется, хозяин недавно скончался, и территорию выкупили.

Пожалуйста, нет.

Должно быть, совпадение. Что же ещё? Однако это не убавляет желания не верить в злосчастную новость. С какой стати вообще она так расстраивается? Нет ничего страшного в закрытии обыкновенного магазина, куда девушка и ходила-то только благодаря приятным разговорам с хозяином. С уже мёртвым хозяином. Да и сладости не имели значения в её жизни. И Кира почувствовала, как ком подкатывает к горлу, а картина окружающего мира превращается в смазанные краски вспылившего художника.

— Кого-то ждёшь?

— Знаешь, он много избивал меня.

— Э-эм… Что, прости?

Кира не слышала и не видела толком, кому вообще говорит это. Ей было… плевать.

— Но его удары перестали приносить боль после того, как у меня появился друг. Хотя в наше знакомство с ним я испытала куда сильнее взбучку. Он рассказывал мне про двух типов людей, которые внутри нас. Про первых без особого интереса, сухо и кратко — безвольные мягкие существа. Но вот вторые… я помню, как будто бы я сама, а будто бы и не по своей воле упала с кровати, а рядом с ногами были настоящие камни величиной с кулак. Это заставило меня невольно отползти прямо к противоположной части комнаты — окну. Мой друг, едва заметно усмехаясь, рассказывал, беря в руки камень, что человек по своей природе способен на многое. И понятие боли для него — норма.