Укротитель. Трилогия - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 24

Нет ничего удивительного в том, что дверь в кабак напомнила мне вестерны, — там, где двери открывали не руками, а головой или, в лучшем случае, ногами, другая конструкция продержится недолго. Внутри все заволакивала копоть масляных ламп и перегар. Вдоль длинного помещения рядами стояли наполовину заполненные людьми столы и лавки. Дальняя часть зала утопала в каком-то алом мраке и напоминала филиал преисподней. Хорошо, что мне не придется туда лезть, — стойка находилась у входа.

— Ты хозяин? — с ходу спросил я мордатого мужика с хитрыми свиными глазками.

— Я, уважаемый поводырь. Хотите выпить или, может, девочку?

— Здесь? — не удержался я.

Кабатчик нахмурился, но хамить поводырю не решился.

— Тогда зачем вы пришли?

— Хочу выкупить заложенную вещь.

— И что это? — напрягся кабатчик. Сейчас в нем жадность боролась с осторожностью.

— Меч. Его заложил мой товарищ седмицу назад.

— Не помню такого, — не слишком категорично заявил кабатчик, нерешительным тоном оставляя себе пути к отступлению.

— Когда я приведу сюда свидетеля и объявлю о том, что ты украл оружие у пьяного поводыря, вспоминать будет поздно.

— Давайте я сначала спрошу у обслуги, может, меня тогда и не было на месте, — выкрутился кабатчик.

— Спрашивай, только недолго. — Я принял его игру, хотя был уверен, что никто в этом гадюшнике не посмеет принять такой залог без разрешения хозяина.

Бегал он действительно недолго.

— Точно, взяли, уроды. Хотя я и запрещал. Но вы сами говорите, что вещь не ваша.

— А ты не знал, что хозяин меча погиб через пару минут после того, как расстался с мечом?

— Не знал, — замотал головой кабатчик. Явно врал, потому что я не указал, как именно погиб мой предшественник. Если бы того убили, отсутствие меча у пьяного офицера вышло бы кабатчику боком, а он был недостаточно напуган.

— Я выкупаю его залог. И не нужно меня злить.

— Сто золотых, — чуть подумав, выпалил кабатчик, шалея от собственной наглости.

— Ты не понял, я не покупаю меч, а возвращаю долг. — Мое терпение начало таять, как снег в горячем котелке.

— Это и есть долг.

— Все, — окончательно разозлился я. Похоже, местные реалии пропитали меня насквозь, и возражения человека, который значительно ниже меня по положению, воспринимались как оскорбление. — У меня закончилось терпение. Сейчас я уйду и вернусь с десятком солдат и смотрителем. Затем мы узнаем, кто кому и сколько должен, а также почему поводыри умирают таким странным образом. А мне его смерь кажется очень подозрительной.

Удар был нанесен наугад, но, похоже, попал в яблочко. Кабатчик сначала побледнел, а затем и вовсе позеленел. Это уже интересно. Нужно обязательно обратить на поведение этого хряка внимание местных фискалов.

— Восемь серебряков, — выдавил из себя кабатчик. — Но так быстро я его не найду.

— Завтра до восхода принеси меч ко входу в цитадель. Если меча не будет или он окажется другим, я вернусь.

На этом наш разговор был закончен.

Цитадель мы покидали на рассвете, верхом на хах-ковае. Точнее, верхом ехали мы с учителем — для этого спиной к моему посадочному ящику было приделано пассажирское сиденье. Мои помощники загрузились со своим добром на большую телегу, влекомую парой крепких лошадок.

Интересно, откуда у них столько барахла?

У ворот нашу процессию дожидался молодой парень, которого я вчера видел у входа в кабак. В руках он держал продолговатый сверток.

— Элбан, посмотри, что он принес.

Старик шустро соскочил с телеги и, отобрав у посланца сверток, развернул его. Меч он осматривал довольно долго, а затем подошел ко мне.

— Командир, — тихо сказал Элбан, подойдя к Дубку вплотную. — Это не тот меч, этот намного лучше. Решайте сами, но я бы взял.

— Так и поступим, — согласился я, сбрасывая вниз кошелек с восемью серебряными гривнами. — Отдай ему, и пусть передаст кабатчику, что мы в расчете.

— Что это было? — спросил молчавший до этого учитель.

— Странная штука. Я вчера потребовал личный меч моего предшественника, который он оставил в залог.

— А кабатчик уже продал его и решил отдариться более дорогим, — с улыбкой продолжил за меня учитель.

— Да, но мне показалось, что он знает о смерти поводыря больше, чем говорит.

— Ты уверен? — нахмурился учитель.

— Мне так показалось.

— Бессмысленно предпринимать что-то прямо сейчас. В городе нет никого, кто может разобраться в происходящем, но обязательно доложи Возгарю, когда вернетесь с войны.

— Хорошо, учитель.

До порта на Дольге мы добирались меньше часа. Крепкая армейская телега шла ходко, а Дубок явно мог бежать еще быстрее. Причем лошади начали уставать значительно быстрее хах-ковая. Творения магов с Хоккайдо нравились мне все больше и больше.

В небольшом порту нас ждал не только дракар речной гвардии, но и небольшая баржа.

Суда, предназначенные для перевозки они, чем-то напоминали авианосцы. Дожидавшаяся нас баржа являлась самой мелкой из подобного типа судов и была рассчитана на трех хах-коваев. Об этом говорили три люка в палубе. Я аккуратно перевел Дубка через мощные сходни и, следуя указаниям учителя, завел прямо на квадрат люка. Элбан тут же подбежал к вороту у борта и начал его вращать. Платформа медленно пошла вниз.

— Усыпляй его, — скомандовал учитель.

Я быстро прошелся по ментальному шару эмоционального состояния Дубка. Слегка шероховатая поверхность постепенно становилась абсолютно гладкой. Ковай все это время и так спали, но я проверил и их. Все было в порядке. Разбудить о ни не так-то просто даже поводырю, особенно если он не является хозяином зверя.

Разлегшаяся на платформе туша Дубка скрылась в люке, а я соскочил с седла, когда оно сравнялось с уровнем палубы.

Закончив спуск Дубка, Элбан с Воганом выдвинули спрятанную под палубой крышку, закрывая провал люка.

— Лошадей и телегу они разместят сами, а нам пора на дракар, — сказал мне учитель, и мы, подобрав свои вещи, сошли с баржи.

Уже когда дракар отходил от берега, я увидел, как мои помощники размещают лошадей в стойлах под навесами у кормы баржи, а телега встала у правого борта. Они будут дожидаться моего возвращения на этом же судне, хотя, судя по видневшемуся у пристани кабаку, на борту они просидят недолго.

На обратном пути мы с учителем успели осмотреть мое новое приобретение — меч оказался гномьей работы, но не из особо дорогих. Также мы обсудили мои дальнейшие перспективы. Оказалось, что в стандартную команду поводырей я не гожусь по причине недоученности, так что боярин Возгарь решил заткнуть мной зияющую дырку. Так уж вышло, что у наемников с восточных островов сложилось поверье, согласно которому магические звери приносят удачу, так что они постоянно требовали у короля в сопровождение хотя бы верховых коваев. Им конечно же отказывали. А тут образовалась такая шикарная возможность — моих зверей уже почти списали, но нашелся поводырь с задатками укротителя. Да и отдать наемникам не жалко — толку от меня все равно пока мало. Так что теперь я и мои питомцы будем исполнять роль талисмана дикой команды. Как-то даже взгрустнулось — только порадовался, что мое тонкое обоняние не будет страдать от общения с о ни, так судьба подбрасывает компанию наверняка «благоухающих» варваров.

В таком минорном настроении мы прибыли в столицу. Обратный путь занял чуть больше суток, и к полудню мы оказались в расположении школы. Уговорить учителя на свободный день для всех сокурсников не удалось, он отпустил только Берислава и Олана, и то лишь на один вечер.

Получив в канцелярии по приказу директора две свои стипендии, я быстро сдал учебное снаряжение нашему кладовщику, но при этом долго уговаривал его повременить со сдачей казенного меча до утра. Пришлось расстаться с парой серебряных монет. В итоге в город я попал ближе к вечеру. Первым делом направился в ремесленный квартал на переделку меча. В спешке табак для мастера пришлось покупать в ближайшей лавке, что сказалось на его качестве. Но Гурдаг был рад и такому — он пока еще нашел не все заначки. Как выяснилось, наши ухищрения оказались напрасными — хозяин гнома расспрашивал своего раба только о заказе, а на ароматный дым внимания не обратил. Что касается мальчишки, то после отцовского внушения он перестал доставать старика, так что рабская жизнь гнома немного улучшилась, за что он не преминул меня поблагодарить.