Привязанность (ЛП) - Райли Алекса - Страница 13

— Я не хочу, чтобы она начала искать меня. И думаю, в какой-то момент она начала бы это делать. Она считает, что я принадлежу ей, — напоминаю я Ноа и чувствую, как он напрягается от моих слов. Ему не нравится, что кто-то думает, что я принадлежу им.

Я хочу вернуться на свой остров, но если буду ждать момента, когда она начнет искать меня, к тому времени у меня на руках уже будет новорожденный ребенок. Я не хочу, чтобы хоть какая-то часть ее касалась новой жизни, что мы с Ноа создали. Обо всем этом нужно позаботиться до того, как наша прекрасная, идеальная девочка войдет в этот мир. Я прослежу, чтобы мама никогда не дышала тем же воздухом, что и наша малышка. В отличие от моей матери, я пройду через огонь, чтобы дать моей маленькой девочке самую счастливую жизнь.

Я улыбаюсь своему мужу, обожая то, какой он собственник и ревнивец. Мне это нравится. Никто никогда не обращался со мной так, будто я все для них. Что они не могут дышать без меня.

— Мы все знаем, что я только твоя, — я легонько толкаю его локтем, и он стонет, будто я действительно причинила ему боль, от чего я закатываю глаза.

Ноа опускает ладонь на мой круглый животик, будто успокаивая себя, напоминая, что я настоящая.

— Давай покончим с этим. Я хочу, чтобы ты вернулась домой, в нашу кровать.

Я делаю глубокий вдох и тянусь к звонку, нажимая на него. Раздается звон, и одна из домработниц моей матери открывает дверь. При виде меня, ее глаза округляются и почти выскакивают из орбит, когда она видит мой живот. Она отступает в сторону и впускает нас. Ноа не отпускает меня из своих объятий.

— Я приведу ее, — говорит домработница, практически выбегая из комнаты.

— Ты ничего не хочешь забрать отсюда? — он осматривается и переводит взгляд к лестнице. Я качаю головой. Не хочу ничего забирать отсюда. В мире нет ничего, что Ноа не дал бы мне.

Я напрягаюсь, когда мама входит в комнату. Она выглядит так, будто собиралась на мероприятие: разодета, и не выглядит на свой возраст. Мама всегда была такой красивой снаружи, но я не могла понять, что же сделало ее такой уродливой внутри.

— Аврора? — неуверенно произносит она мое имя.

— Мама.

Ее взгляд практически дикий, когда она осматривает меня и делает шаг ближе.

— Стойте там, — коротко говорит Ноа твердым голосом.

Я знаю, что он злится, но держит себя в руках. За эти месяцы он много узнал о моей жизни с ней и о том, как со мной обращались. Он помог мне понять, насколько ужасна моя мать, поэтому я больше не задавалась вопросом, почему недостаточно хороша для нее. Ноа научил меня, что это не моя вина. Для человека, подобного моей матери, никогда и ничего не будет достаточно хорошо. Как бы я ни старалась, что бы я ни делала, ничего не изменило бы ее отношения.

Мама переводит взгляд на Ноа и пристально смотрит на него. Затем, повернувшись, смотрит на меня. Она видит мой живот и кольцо на пальце с гигантским бриллиантом, которое надел Ноа вскоре после того, как рассказал обо всем, что сделал, чтобы заполучить меня.

— Я знаю тебя. Ты мужчина, который был одержим ею! Я знаю о тебе все. Я навела о тебе справки. Ты разнюхивал вокруг, и я…

— Отослали ее, думая, что моя одержимость ею изменится? И вы не ошиблись. Она действительно изменилась. Моя одержимость превратилась в полную привязанность.

— Аврора, иди сюда, — рявкает мама тоном, который уже давно не имеет надо мной власти.

— Я пришла попрощаться. Не хочу, чтобы ты искала меня, — мягко говорю я. Мне нужно это сделать. Я хотела попрощаться лицом к лицу, чтобы она знала, насколько я серьезна. И не важно, что она собирается сказать или сделать.

Она указывает на Ноа пальцем.

— Я буду судиться с тобой. Я заплатила, чтобы она училась. Я заплатила…

Ноа снова прерывает ее:

— И вы не дали ей ни цента из тех денег, что она заработала на своих выступлениях. На вашем месте, я бы не стал выдвигать обвинения. Вряд ли вам хочется, чтобы мир узнал, как вы действительно относились к своей дочери, не так ли?

Мама открывает рот, однако Ноа обрывает ее:

— Я так не думаю. Я намного могущественнее вас, и превращу вашу жизнь в ад, если вы еще раз попробуете навредить Авроре, — слова Ноа не оставляют простора для возражения. Я вижу, что мама настолько злится, что начинает дрожать. — Не испытывайте меня. Я сделал бы все это, но не собираюсь, потому что Аврора попросила оставить вас в покое. А я дам ей все, о чем она попросит. Если только… — он позволяет угрозе повиснуть в воздухе.

— Хорошо, — я слышу поражение в ее голосе.

— Прощай, мама, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Услышав, как она тихо произносит мое имя, я останавливаюсь. Я не оборачиваюсь, просто жду, есть ли ей что сказать, прежде чем я уйду навсегда.

— Не жди от меня ни цента. Если сейчас уйдешь, то будешь мертва для меня.

Я позволяю раствориться последней надежде, что еще теплилась, и киваю, не оборачиваясь. Я чувствую сильную руку Ноа, которой он обнимает меня, и когда иду к машине, ощущаю, как рушится не только надежда на отношения с матерью, но и ее вес, грузом свисающий с шеи. Я никогда не понимала, какое несла бремя. Теперь, когда оно исчезло, появилось чувство, что я могу без сожалений двигаться вперед.

Когда мы добираемся до машины, Ноа открывает дверь, помогая мне сесть в лимузин.

Я устраиваюсь внутри, и Элина опускает разделительное стекло.

— Домой? — с улыбкой спрашивает она.

Боже, я люблю ее. Она была для меня большей мамой, чем моя собственная, и я знаю, что она будет замечательной бабушкой для наших детей.

— Домой, — говорю я, откидываясь назад в объятия Ноа.

— Готова снова быть похищенной? — шепчет он мне на ухо.

— Думаю, в этот раз я хочу бодрствовать во время поездки, — улыбаюсь я, чувствуя, как он скользит ладонью по моему бедру.

Эпилог

Аврора

Пять лет спустя…

— Посмотри на них. Они так взволнованы! — говорю я, не уступая в эмоциях детям.

Это рождественское утро, и Ноа с трудом удерживает меня на коленях, пока две наши малышки играют со своими новыми игрушками, разбросанными на полу. Входит Элина с подносом горячего шоколада и печенья. На дереве мерцают огоньки, и все мы невероятно счастливы.

— Конечно, они взволнованы. У них есть куча игрушек и еще большее количество сладкого.

Я смеюсь и ерзаю на коленях Ноа. Своей большой ладонью он ласкает мой живот, и я ощущаю, как чувство комфорта и покоя омывает меня.

Обе наши девочки такие милые. Матильде пять, а Опал три. И мальчики-близнецы родятся со дня на день. Ноа спросил меня, готова ли я остановиться после этой беременности, но думаю, что, может быть, еще разок. Я пока не готова отказаться от рождения детей.

Я та мама, которой хотела быть для своих малышей. Знаю, иногда мое терпение бывает на пределе, и я всегда чувствую себя виноватой, когда тайком пробираюсь вздремнуть, но, думаю, так себя чувствуют большинство мам. Мне повезло, что у меня есть Ноа и Элина, но еще у меня есть друзья.

Мы переехали на материк, когда Матильде исполнился год, потому что я хотела, чтобы она общалась с другими детьми. Я познакомилась с другими мамами и поняла, что никто не идеален. Возможно, я не идеальна, когда дело касается воспитания детей, но я поняла, что большинство родителей чувствуют себя так же, как и я — постоянно в беспокойстве, но наполнены огромной любовью, которая до этого казалась невозможной.

Ноа подтолкнул меня открыть свою собственную танцевальную студию, чтобы преподавать в начальных классах для детей. Сначала я не была уверена, но он знал, как сильно я скучала по танцам. Преподавание занимает всего несколько вечеров в неделю, но видеть свет в глазах детей — это того стоит. Я забыла волшебство, которое приходит с изучением движений и возможностью выразить себя. Именно этого мне не хватало и, конечно, Ноа знал это. Сейчас я очень счастлива, и все мои мечты сбылись. Даже те, о которых я не знала.