Печать бога (СИ) - Теоли Валерий - Страница 15

   - Непременно, матушка! - дала слово монахиня и запела, увлекая совиного голубя в кущи блаженства.

   Он старался подпевать. Поскольку издаваемое им пение более походило на исторгнутый мужской глоткой экзальтированный полустон-полукрик, перемежаемый с залихватским уханьем, создавалась поистине дивная какофония: прелестное женское пение смешивалось с восторженными воплями ручного медведа и облезлого птаха.

   - Велик Творец, немало и творенье, - пела сестра Агнесс.

   - Оух-х! А-о-у-о-ух! - самозабвенно имитировал страстного любовника совиный голубь.

   - Ещё! Ещё! - густым басом вторил ручной медвед.

   На подъезде к Башне Святого Ведовства повозку остановил стражник. Настороженно прислушиваясь к доносящимся из богатой повозки стенаниям, он подошёл к вознице.

   - Заворачивай, Башня не работает, - заявил он. - Чрезвычайное происшествие.

   - А чего стряслось-то, служивый? - поинтересовался возница.

   - Ты тупой, что ли? Сказано же: чрезвычайное происшествие! - раздражённо ответил стражник, обошёл повозку, выискивая просматриваемые отверстия, и, ничего не найдя, уже тише спросил: - Что ты тут такого интересного везёшь?

   - Настоятельницу Юрпрудского монастыря Лазарию ди Шизо с визитом к преподобному магистеру ди Сави, - с достоинством, задирая по-знатному нос, проговорил возница.

   - Ну, сейчас к нему точно не попасть. Мой тебе совет: езжай отсюда, целее будешь.

   Поющая повозка неспешно развернулась.

   - Вот блудилище, - промолвил стражник ей вслед.

   Мужчина, называвший себя в застенках резиденции Ордена Карающих отшельником Эстебаном Вернье, отнюдь не хотел насилия. По натуре он вообще считал себя человеком незлобивым и, страшно признаться, немного трусоватым. Он совсем не желал калечить охранников Башни Святого Ведовства; кто ж виноват, что они чисто случайно попались под раскручиваемый для выбивания ворот кусок стены?

   Бог, явившийся ему как-то на днях в дупле родного дуба, сообщил пренеприятнейшее известие: город Лаврац превратился в обитель скверны, коей, как нетрудно догадаться, объявлялся Орден Мудрости. "Иди туда и найди главного осквернителя истинной веры - Вальдена ди Сави! Наставь его на путь исправления!" - повелел вестник вышних сил. Скромный отшельник сначала расстроился, уж очень ему не хотелось покидать насиженное дупло, да и монахов-ведунов он раньше почитал братьями по вере, потому посмел высказать робкое "но ведь", чем весьма огорчил посланника. Это было понятно по молнии, тут же расколовшей жилой дуб надвое, и вспыхнувшему лесному пожару. Раскаявшийся отшельник громко и долго просил прощения, пытаясь выбраться из горящего дерева; вопли его слышали, говорят, даже в ближайшей деревне. Бог, видя истинное сожаление в мутных глазах отшельника, смилостивился над ним и пообещал посильное содействие в поисках.

   Город встретил его негостеприимно. Найдя ярмарочную площадь, отшельник принялся вещать о духовных проблемах горожан, призывал раскаяться в грехах, спрашивал, как найти Вальдена ди Сави, по чём свежие фрукты и овощи и уверял торговцев, что еду нужно раздавать голодным бесплатно. У торговых лотков его и поймала стража.

   Отшельники всегда отличались крепким здоровьем и при необходимости недюжинной силой, поэтому нет ничего удивительного в том, что назвавшийся Эстебаном Вернье, оскорблённый отношением властей, выдернул сковывавшую его цепь вместе с изрядным куском стены и сбежал.

   Дальнейшие события, включая победоносное вхождение в Башню Святого Ведовства, укрепили его веру. Он не знал дороги к мерзкому жилищу нечестивых, то есть четырём Башням Ордена Мудрости, и нашёл её. Он не умел сражаться, и бог направил врагов под мирное орудие его. Воодушевлённый поддержкой вышних сил, он принялся обыскивать здание. Кара Божья настигла беспечных монахов-ведунов в сердце их гадкой обители; залы и коридоры были завалены их трупами, и отшельник начал опасаться, не выпала ли та же участь приснопамятному Вальдену ди Сави. Дойдя до пятого этажа башни, он заметил движимый нечистым духом ящик. Решив, что внутри находится цель его поисков, он бесстрашно запрыгнул на него. Ни окон, ни дверей демонская коробка не имела, пришлось проделывать вход самостоятельно с помощью бесценного орудия - куска стены.

   В самый неподходящий момент, когда верхушка ящика был пробита, а из его дьявольского нутра доносились какие-то слова, демоны оказали сопротивление. Коробка внезапно встала, стукнув отчаянного отшельника о доску. Разноцветные звёздочки закружились хороводом вокруг святого человека, зазвенели колокольчики. "Красота-то какая!" - подумал он, прежде чем злосчастный ящик рухнул.

   Очнулся он среди обломков досок, лоскутов материи и гусиного пуха, набившегося в нос. Он находился в узком стволе шахты, на дне, где было прохладно, сухо и темно, словно в дупле полусгоревшего дуба, расщеплённого молнией. Погоревав о сгинувшем доме, отшельник начал восхождение к бледному пятну света, видневшемуся вверху.

   - Презренный раб! Покайся!

   Копавшийся с дверью магистр поглядел по сторонам.

   - Раб? Где раб? - пробурчал он растерянно, не замечая причину звука. - Кто говорит?

   В ответ прогремело, наполняя пространство башни:

   - Это я, отшельник Эстебан Вернье, ничтожное ты отродье нечистого! Ты Вальден ди Сави, червяк? Отвечай немедленно!

   Верх неприличия обзывать людей нелицеприятными словами, тем паче несоответствующими истине. Куда разумнее обращаться к незнакомому человеку вежливо, дабы понять, кто перед тобой, и впоследствии вести беседу с уважением, коего заслуживает собеседник. Особенно следует избегать дерзости в общении с важными персонами, пусть они и выглядят чуть-чуть нетрезвыми.

   - Сам ты червяк, пузырь надутый, - обиделся преподобный, обернулся и увидел грубияна.

   Существо, представшее его взору, чем-то неуловимо походило на человека. То ли абрисом фигуры, то ли... нет, пожалуй, больше ничем. Серые, перепачканные грязью, пылью, сажей волосатые ноги вырастали из разорванных бежевых панталон, съехавших с худого, прикрытого лохмотьями корпуса. К ноге была прикована цепью каменюка, раскручиваемая длинными жилистыми руками, поросшими редкой светло-серой шерстью. Взлохмаченные волосы свисали грязными сосульками на грудь, скрывая наверняка безобразное лицо. Ко всему прочему, на плечах, груди, голове трепетал нежный белесый пух. Кем-кем, а отшельником отвратительное создание точно не было. "Уж не по мою ли бессмертную душу явилось оно из глубин адовых?" - задавался вопросом преподобный, поудобнее перехватывая посох.

   - Демон! - вскрикнул ди Сави и с самым воинственным видом, на который был способен, бросился на врага.

   - А, призываешь нечистого, - промолвил отшельник, окончательно убедившись в порочащих связях монаха-ведуна. - Боюсь, момент для покаяния безвозвратно упущен. Что ж, Творец рассудит, кто прав, кто виноват!

   Звякнула разматываемая цепь, глыба рванулась к магистру разъярённой змеёй. Преподобного повело, он отклонился, и бросок отшельника прошёл впустую. Камень потянул за собой, отшельник едва не упал, чудом сохранив равновесие.

   Магистр представлял собой устрашающее зрелище. Округлившиеся, налитые кровью глазки метали молнии, красный нос нервно подёргивался, клацали белоснежные фарфоровые зубы, губы искривились в злорадной ухмылке. Ди Сави завертелся волчком, вращая посох над головой. Трезвым он никогда бы такого не сделал. Его телом управлял сейчас бог Бухаиль; дрожащая рука магистра была

его

рукой, заносчивая нетвёрдая походка магистра была

его

походкой, и любое движение магистра было продиктовано

его

волей.

   Отшельник несколько раз шарахнул глыбой по полу, не успевая за выписывающим причудливые кривые преподобным. Тот двигался вроде бы совершенно неуверенно, еле держался на ногах, выплясывая зигзагообразный пьяный танец вокруг противника, однако, постоянно уворачивался от выпадов противника, уворачивался будто бы совершенно случайно, чем несказанно бесил отшельника.