Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 32

Самое страшное в этой шутке в стиле капитана Очевидность то, что она наверняка недалека от истины. Ощущение надвигающейся катастрофы пронизывает каждую фразу в последующем недолгом обсуждении полностью закрывшегося Пат Турина. Да, собственно, что обсуждать, если почти ничего неизвестно?

— Совсем никаких предложений по проникновению под купол и связи с Пат Турином? — вопрос Арена словно подводит итог получасовому переливанию из пустого в порожнее: что там происходит узнать надо, но никто не понимает, как сделать это лёгким способом.

Вздохнув, император сжимает перо ладонями:

— Придётся ломать их щит. Мы обязаны узнать, почему магия устремляется к ним, куда и как уходит. И остановить это. Нам в любом случае надо взять Пат Турин под контроль. — Он направляет взгляд на меня. — Тем более у нас есть Видящая, это значительно упростит взлом защиты.

Перевожу взгляд на Арена. Он хмурится, но не возражает. Ланабет накрывает моё плечо ладонью и улыбается:

— Не бойся, тебе надо будет лишь максимально точно перерисовать силовые линии и печати щита, чтобы щитовики нашли слабые места, а воины знали, куда бить.

— Пат Турином правят големы, — напоминаю я. — Разве машины могут сделать щит с изъянами?

Арен первым поднимается с кресла:

— Мы не знаем, кто делал этот щит, Лера.

— И попытаться в любом случае надо, — напоминает Ланабет.

Император тоже поднимается:

— Объявлю военный сбор, мы должны быть готовы к масштабному бою. Элор, ты напишешь в Озаран о нашем решении и вежливо потребуешь выставить воинов с их стороны.

— Не могу, — Элоранарр выглядит искренне расстроенным. — За меня Халэнн дипломатичные и любовные послания сочинял, боюсь, я в этом совсем не силён, допущу какую-нибудь оплошность, а ледяные такие обидчивые.

— Пиши сам, я потом проверю и исправлю, — неохотно соглашается император.

— Отлично! — Элоранарр поднимается с такой бодростью, что страшно представить, какой черновик послания ожидает императора… и он, кажется, делает примерно такие же недобрые предположения, поэтому отмахивается:

— Ладно, я сам. Подбери кого-нибудь для анализа по Киндеону. Надеюсь, это ты можешь сделать без секретаря.

— Попытаюсь, — во все зубы улыбается Элоранарр, сверля его недобрым взглядом. — Когда Халэнн получит прежний уровень допуска?

— Когда выяснятся все обстоятельства дела, — в голосе императора слышится рычание, оно утопает в басе Дариона:

— Нет оснований подозревать Халэнна в содействии врагам.

Арен вдруг оказывается рядом с Ланабет, целует её в щёку пониже кружевной полумаски:

— Тихого дня, мам.

— Вряд ли ближайшее время у нас будет тихо, — улыбается она.

— Отец, твоя подозрительность оскорбительна, — Элоранарр опирается на стол.

— У меня есть причины для подозрительности.

— Идём, Лера, — Арен тянет меня к выходу.

— Я готов поручиться за Халэнна, — напоминает Дарион.

— Ты это уже делал, — рычит император, — я помню.

Кажется, тут скоро будет нешуточный спор. А если бы выяснилось, что Халэнн — девушка, менталист…

— Его служба безупречна, я требую вернуть моего секретаря!

Выходя за Ареном, оглядываюсь: Элоранарр так и стоит, опираясь на стол, у Дариона мученический вид, Ланабет трёт переносицу. А Пушинка нагло ловит золотые искры, рассыпающиеся вокруг императора.

Двери закрывают стражники, но мы успеваем услышать гневное императорское:

— И положи моё перо на место!

У Арена вырывается нервный смешок, он уводит меня по коридору, о чём-то размышляя. Возможно, о чём-то важном, но я не могу не спросить:

— А почему в Озаран просто сообщат о решении? Они из срединного альянса, ваши голоса должны быть равнозначны, разве нет?

— Только в тройственном голосовании. Теперь, когда Пат Турин не может голосовать и учитывая чрезвычайно опасную ситуацию, империя получает решающий голос. К тому же у Сарана денея, он в любой момент может оспорить власть короля.

— Понятно, — тяну я.

Арен обнимает меня за плечи и, уткнувшись носом в волосы, шумно вдыхает.

— Лера-Лера, а я рад, что во время совещания ты была рядом, хоть это и отвлекает.

— И что теперь? — Склоняю голову на его плечо. — Что дальше?

— Дальше? — Арен обхватывает меня за талию. — Я бы хотел сказать, что дальше нас ждёт что-нибудь совместное и романтичное, но…

— Дела, — поглаживаю его по груди. — Понимаю.

— Теперь Пат Турин стратегически важный объект сразу по нескольким причинам. Чем быстрее возьмём его под контроль, тем спокойнее будет.

Внезапная тревога заставляет меня нахмуриться…

— А ты уверен, что стоит взламывать его защиту? Ведь если сквозь неё не можем пройти мы, Культисты тоже не могут. Вдруг магию притягивают големы, чтобы усилить свой щит или укрепить печать?

— Вполне возможно… Но с обратной стороны печати могут постучать демоны. Там граница с Нараком, есть вероятность, что уже прорванная граница. К тому же… — Арен оглядывается по сторонам. — Сама понимаешь, о ком я переживаю.

— Но он жив, да? — вглядываюсь в лицо Арена.

— Да.

Выдыхаю. С его дедушкой Видаром я общалась мало, но он показался мне достойным драконом.

— Собираешься рассказать отцу о том, кого он может встретить в Пат Турине?

— О нет, — Арен усмехается, — я буду делать удивлённое лицо. Сваливать государственные дела на детей у нас, похоже, наследственное, но дед всех превзошёл. Надеюсь, мне удастся послушать его объяснения и полюбоваться на отца в момент их встречи.

Прижимаясь к Арену, от всей души желаю, чтобы так и было. А внутри нарастает тревога: я не знаю, что делать с секретами, хранительницей которых невольно стала.

За время совещания набежали тучи. Сад в пасмурном освещении кажется каким-то мистическим, пахнет надвигающейся грозой. Романтично… Мы с Ареном не успеваем дойти до беседки, в которой я обещала ему поцелуй: нас догоняет мрачный Дарион.

— Валерия, на тренировку, — бросает он мрачно. — Арен, тебя зовёт отец.

— Сильно они с Элором повздорили?

— Лучше поинтересоваться у них.

— Ясно, — Арен разворачивается ко мне, обхватывает лицо ладонями. — Лера, я буду скучать.

Совершенно неуместный при наставнике поцелуй согревает губы. Сквозь веки просвечивает золотое сияние Арена. Сердце, как бешеное, ревёт в груди, и уже кажется, что мир вокруг исчезает… но всего на миг.

— Я постараюсь освободиться скорее, — обещает Арен и уходит.

А я остаюсь с наставником — невольным свидетелем нежностей. Щёки заливает жаром, голос слушается плохо:

— Простите, мы просто…

Целовались. Что ещё скажешь? Краснея сильнее, опускаю взгляд.

— Вы не на тренировке это делали, так что мне всё равно. Идём.

Выбранная Дарионом дорожка всё дальше уводит меня от Арена. Оглядываюсь по сторонам. Впервые за долгое время мы с наставником наедине, без толпы гвардейцев. Самое то задать пару вопросов.

— Если мы сейчас поговорим, нас никто не услышит?

Сверкнув взглядом, Дарион делает странный жест рукой. Вокруг нас сферой растягивается едва заметная дымка. Уши закладывает. Знакомое ощущение… позволяющее ощутить, насколько шумно было в тихом саду: шелест травы и кустов, свист ветра в дворцовых башнях, далёкий шёпот моря. Сейчас ничего этого нет, лишь шорох моих шагов — и тот стихает, когда я останавливаюсь.

— Теперь нас точно никто не услышит, — поясняет Дарион. — Что ты хотела спросить?

— Халэнн…

Сунув руки в карманы, Дарион запрокидывает голову и тяжко вздыхает.

— Тоже думаешь, она что-то знает или причастна к убийству семьи?

— Не к убийству, нет, но она менталист, разве отец не делился с ней… важной информацией? Разве она не могла случайно что-то узнать?

— Что-то случайно узнать в семье менталистов довольно сложно: они с детства учатся защищать тайные мысли так, чтобы остальные не заподозрили даже их наличия. Это одна из причин, по которой наследственные менталисты ценятся выше случайных носителей дара вроде твоей подруги.