Дикий огонь (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 59

— Я перестала, — прошептала она, глядя на меня загнанным взглядом.

— Перестала что?

— Я перестала его считывать несколько лет назад, после рождения Кайла. Безразличие было просто невыносимым. Я не могла этого вынести. Безразличие от него, издёвки от его родителей, разочарование от моей матери. Я отгородилась ото всех. Я не использовала свой талант годами.

Не использовать свою магию было все равно, что отсечь кусок своей души. По-видимому, ей и правда было больно знать, что Брайан чувствовал к ней. К их детям.

— Единственные люди, которых можно считывать без вреда это дети и… дети.

И Эдвард. Она почти это сказала.

— Мне не нужна эмпатия чтобы знать, что они чувствуют. Они мои малыши. Я вырастила их внутри себя и дала им жизнь. Они — часть меня и часть его. А он хочет их смерти. Как мне им об этом сказать?

— Я бы не стала этого делать.

— Я жалкий урод.

— Прошу прощения?

Ринда повернулась ко мне с покрасневшими глазами. Она была на грани слёз.

— Я дочь с бесполезным магическим талантом, разочарование для моей матери. Она любила меня, но не могла этого скрыть. Брошенная невеста. Никому ненужная из-за её сумасбродных генов. Жена, чей муж её не любил. Мать, не сумевшая передать своим детям правильную ДНК.

Так, разговор превратился в полную катастрофу. Я даже не знала, что сказать.

Ринда всхлипнула.

Я встала и принесла ей коробку бумажных платочков.

— Ты и понятия не имеешь, каково быть эмпатом. Люди смотрят на тебя, как на какого-то ужасного выродка.

Я подалась вперёд.

— Я внучка Виктории Тремейн.

Ринда отпрянула назад, словно я бросила на стол между нами ядовитую змею.

— Мне не нужно быть эмпатом, чтобы знать, что ты в ужасе. — Я улыбнулась.

— Я… Я не…

— Когда я в первый раз насильно заставила человека выдать его секреты, он свернулся на земле калачиком и расплакался. Он был опытным наёмником, но плакал, как обиженный ребёнок, потому что я вторглась в его разум. Поэтому у нас с тобой есть кое-что общее. Ты не разочарование для кого-то и не нуждаешься ни в чьём одобрении.

Она закрыла рот и села ровнее.

— Роган знает о предательстве Брайана?

— Да.

— Кто ещё?

— Моя семья, Корнелиус, Баг, Эдвард и его начальник охраны. Возможно, твоя свекровь.

— Что происходит сейчас?

— Мы делаем вид, что ничего не знаем о Брайане. Нам все ещё нужно найти вещь, которую они так жаждут. Они не остановятся, пока не остановят нас, или пока мы не положим конец всей их организации раз и навсегда.

Она встала.

— Мне нужно поговорить с детьми. Они должны знать, что не могут доверять своему отцу.

— Ринда…

Она ушла прочь.

Ладно, все прошло не так уж плохо.

Я поднялась и побрела через улицу к нашему складу. У нас оставались считанные часы до дедлайна, и я практически чувствовала, как утекает время. Это меня гложило. Мы должны были найти секрет Оливии. Я должна была его найти. Ринда и её маленькая семье не будут в безопасности, пока я этого не сделаю. Если Шторм не получит то, что он хочет, он начнёт мстить. Впрочем, он начнёт мстить в любом случае. Роган чуть не прикончил его в том ресторане, и Шторм этого так просто не оставит.

Для Ринды все пошло не так. В этом расследовании все пошло не так, точка. Эта единственная вещь должна пойти правильно.

Внутри, вопль Каталины резанул по моим барабанным перепонкам.

— Я не хочу об этом говорить!

Всякий раз, когда она расстраивалась, её голос взлетал до пронзительных нот.

Я свернула за угол.

— Каталина! — За ней бежала Арабелла. Матильда увязалась следом вместе со своим белым котом. Я и не знала, что она ещё была здесь.

— Я не хочу об этом говорить! — Дверь в комнату Каталины с грохотом захлопнулась.

— Не будь смешной! — возмутилась Арабелла.

— Что такое?

— Она удалила свой аккаунт в Инстаграме.

— Почему?

— Алессандро Сагредо. — Арабелла упёрла руки в бока.

— Он ей что-то написал? — Если он её чем-то обидел, я заживо сдеру с него шкуру.

— Нет.

— Тогда в чем проблема?

Арабелла вытащила телефон и сунула его мне под нос.

— Посмотри, как он выглядит!

Мужчине на фотографии было около двадцати, и он выглядел потрясающе. Квадратная челюсть; полный, идеально очерченный рот; прямой нос; узкие, почти зелёные светло-карие глаза под темными бровями. Лицо обрамляли густые шоколадно-каштановые волосы с дорогой стрижкой, подчёркивая сильные черты, обещавшие со временем стать точёными. Жизнь его ещё не потрепала, и лицо по-прежнему выглядело свежим, но наружу уже стала проступать жёсткость. Он походил на сына римского гладиатора, готового выйти на арену в первый раз. И он стоял, прислонившись к роскошному серо-голубому «мазерати».

— Он подписан всего на трёх человек в Инстаграме, — продолжила Арабелла. — И Каталину. Она проснулась с шестью тысячами подписчиков и из-за этого удалила аккаунт! Ну не дура?

— Каталина, ты собираешься выйти за него замуж? — на полном серьёзе спросила Матильда.

Дверь распахнулась, открывая Каталину. Она ткнула пальцем в Арабеллу.

— Не лезь не в своё дело, мелкая психопатка. И ты тоже, Матильда.

Она с силой хлопнула дверью.

Матильда посмотрела на дверь, на меня и рассмеялась, будто зазвенели серебряные колокольчики.

— У меня нет на это времени. — Я развернулась и зашагала по коридору. Было утро, а значит, Берн был на кухне, поглощая свой второй или третий завтрак.

— Невада, ну сделай же что-нибудь! — взвыла мне вслед Арабелла.

— У меня нет времени.

— Ненавижу эту семейку!

— Мы тебя тоже.

— Хе-хе! — прозвенели серебряные колокольчики.

Берн сидел за кухонным столом, отодвигая в сторону тарелку с овсянкой.

— Можешь поехать со мной домой к Ринде? Я хочу ещё раз там все обыскать, на тот случай, если я что-то пропустила. Я не хочу ехать сама, и не хочу просить Корнелиуса, потому что он притащит с собой Зевса, а рядом с ним я не могу сосредоточиться. Леона я тоже не хочу брать, потому что не хочу быть ответственной, если он кого-нибудь пристрелит. Я просто хочу спокойно подумать.

Берн встал и поставил свою тарелку в мойку.

— Поехали.

￭￭￭

В доме Ринды стояла тишина. Мы с Берном вошли через парадный вход в гостиную, наши шаги гулко отдавались на плиточном полу. Хьюстон решил, что нам очень нужен дождь, и свет, просачивающийся сквозь плотную пелену облаков, был водянистым и тусклым. Воздух казался тяжёлым.

— Мрачненько, — огляделся Берн.

— Да. — Дом походил на склеп. — Интересно, продаст ли его Ринда.

— Я бы продал, — сказал Берн. — Где ты хочешь искать?

— Я не уверена, — призналась я. — Разделимся?

Мы разделились, и я направилась на кухню. Люди Рогана уже её прошерстили. Я просматривала отчёт об обыске. Они были внимательны и эффективны, но все же могли что-то упустить.

Я начала с кладовки. Час спустя, с кухней было покончено. Кофе был как кофе, рис оказался рисом, а в сахарнице был только сахар. Никаких спрятанных зип-пакетов с таинственным вещдоком. Я перетрусила банки одну за одной. Ни в одной ничего не дребезжало. Никаких замаскированных точек на тарелках. Ничего приклеенного внутри шкафчиков. Мы теряли время, которого у нас не было, но все инстинкты твердили мне, что искомая нами вещь должна быть где-то здесь.

— Невада? — позвал Берн.

Я вошла в гостиную. Он стоял над рисунками Кайла. Я подошла к нему.

— Что это? — спросил он.

— Рисунки Кайла. Оливия Чарльз оправила их в рамки. Я их уже перебрала — ни скрытых чернил, ни пустот в рамах. Я была так уверена, что в них может быть что-то спрятано.

Берн присел и поднял верхний рисунок. Извилистая дорожка, окружённая деревьями.

— В них что-то есть, — поделилась я. — От них сложно отвести взгляд.

Берн прошёл на середину комнаты, где свет из окна падал на ковёр, и опустил рисунок.