Дикий огонь (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 6

Откровенно говоря, это было ложью. Ради меня Роган сделал бы что угодно.

— Мы не должны всё время полагаться на Рогана, — заговорила мама.

Все посмотрели на неё.

— Это не его проблема, — сказала она. — Это наша проблема.

— Если позволим Рогану нас спасать, то привяжем себя к нему, — пояснила я. — Нас будут считать его подопечными. У нас будет его защита, но вместе с ней мы унаследуем и его врагов, а их у него предостаточно.

— И если твои отношения с Роганом испортятся, все станет ещё сложнее, — заметил Берн.

— Да.

— Итак, сдаваться мы не хотим, но и бороться со злой бабулькой тоже не можем. Есть третий вариант? — спросила Арабелла.

— Да. Мы можем стать Домом.

Сёстры с кузенами округлили глаза. Когда-то я уже поднимала эту тему, но тогда мы были заняты, пытаясь распутать убийство и преуспеть в других важных делах. Например, как самим не стать трупами.

— Вау, — моргнул Леон.

— Нет, — отрезала мама. — Должен быть другой выход.

Я откинулась назад.

— Образование Дома даст нам временный иммунитет от нападения других Домов на три года. Нам хватит этого времени, чтобы создать силовую базу.

— Будет ли Виктория соблюдать это правило? — спросила Каталина.

— Роган говорит, что будет. Защита нового Дома в общих интересах, иначе кровосмешение среди Домов станет реальной угрозой. По-видимому, это одно из тех правил, которые Превосходные не станут нарушать ни при каких условиях. Это даст нам время создать нашу собственную силовую базу, заключить союзы и сделать всё остальное, что обычно делают Дома.

— Ты же это не серьёзно, — не поверила мама.

— Серьёзнее некуда.

— Она не станет подчиняться никаким правилам. Эта женщина — монстр. Не будь такой наивной, Невада.

Я посмотрела маме в глаза.

— Да, она может на нас напасть. Но ей придётся сделать это так, чтобы ниточки не привели к ней. Если мы станем Домом, ей будет намного сложнее нам навредить. — А как только мы станем Домом, то сможем заключать союзы на равных.

— Ты забила им головы фантазиями о жизни Дома. Почему бы тебе не рассказать, как все обстоит на самом деле? Расскажи им о Барановском.

— Мама права, — согласилась я. — Дома очень коварны. Помните тот благотворительный вечер, на который я ходила в чёрном платье? Он выдался очень особенным. Проводивший его человек, Габриэль Барановский, пил шампанское на вершине лестницы в бальном зале. Дэвид Хоулинг заморозил вино в горле Габриэля, превратив его в лезвие, разрезавшее шею того изнутри.

— Красавчик, — похвалил Леон.

Мы все покосились на него.

— Это изысканно, — пожал он плечами. — Лёд тает и не остаётся никаких доказательств. Ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства, ничего.

Я должна рассказать ему о его магии, этого никак нельзя избежать. Так устроено его мышление, и перестроить его невозможно. Наверное, я могла бы сделать это прямо сейчас.

Мама прочистила горло и бросила мне предупреждающий взгляд. Будто она была телепатом и читала мысли.

— Когда Барановский захлебнулся собственной кровью и упал, никто не бросился ему на помощь, — продолжила я. — Никто не закричал. Сотни Превосходных развернулись и спокойно направились к выходу, потому что особняк могли вот-вот закрыть, а им не хотелось испытывать из-за этого неудобства.

Я выдержала паузу, давая им переварить эту информацию.

— Превосходным плевать, что вы молоды. Не ждите от них добра. Они попытаются манипулировать нами, использовать нас или же уничтожить. Вы могли бы стоять посреди Ассамблеи, и если бы Превосходный призвал стаю волков разодрать вас на мелкие кусочки, не думаю, что кто-нибудь бы вам помог. Такой будет наша жизнь.

Меня окружали угрюмые лица. Я их теряла. Я ожидала, что мама не будет на моей стороне, но мне нужно было хотя бы убедить моих сестёр.

— Но если мы это сделаем, то за три года сможем набраться сил, — ободрила их я. — Виктория готова прийти за нами хоть сейчас. Она уже в городе. Единственная причина, по которой она ещё не напала — это люди Рогана, оборудовавшие вокруг нас военную базу. Ей придётся сначала разобраться с ними, но она не хочет затевать войну с Домом Роганов без лишней надобности.

— Собирайте свои вещи, — приказала мама. — Вы впятером уезжаете.

— Мама? — Арабелла широко распахнула глаза. — Мы не можем уехать.

— Это не обсуждается. — Я знала, что она так и отреагирует.

— Я не брошу колледж, — заупрямился Берн.

— Мы тебя не оставим! — воскликнула Каталина. — Мы не бросим тебя и бабушку!

В голосе мамы зазвенела сталь.

— Ты меня слышала.

— Куда? — спросила бабуля Фрида высоким, надтреснутым голосом.

Мама повернулась к ней.

— Куда их можно отправить, чтобы эта сука их не нашла, Пенелопа? Она знает, как они выглядят. Она знает их имена. Она знает номера их страховок. Она может вытащить правду из кого угодно. Где на планете ты найдёшь место, до которого не дотянутся её деньги и связи?

— Мама, — только и смогла сказать моя мама.

— Двадцать шесть лет назад я говорила тебе, что если ты выйдешь за него замуж, то тебе придётся за это расплачиваться. Я говорила тебе его отпустить, но ты меня не послушала. Ты вырастила их бойцами. Теперь они просто так не сдадутся и не сбегут.

— Они сделают то, что я им скажу, — процедила мама. — Я их мать.

Бабуля Фрида лукаво прищурилась.

— Ага. Хочешь сказать, у меня это сработало?

Мама раскрыла рот и тут же закрыла, не проронив ни слова.

— Что нужно сделать, чтобы стать Домом? — спросила Каталина

— Минимум двое из нас должны пройти испытания и зарегистрироваться как Превосходные, — сказала я. — Вероятнее всего, это будем ты и я.

Сестра нахмурилась.

— А если я не пройду?

— Тогда это сделаю я! — заявила Арабелла.

— Нет! — воскликнули все одновременно.

— Почему нет?

— Ты знаешь, почему, — отрезала мама. — Не заставляй меня снова показывать тебе этот документальный фильм.

Моя сестра набрала в лёгкие побольше воздуха. Ой-ой.

— Я не собираюсь прятаться всю свою жизнь. Никто никогда не увидит, что я могу делать! — Она стукнула кулачком по столу. — Я собираюсь зарегистрироваться.

Судя по маминому лицу, мне следовало немедленно это уладить или она бы сорвалась и снова попыталась отправить нас всех в ссылку.

— Ты можешь контролировать свою магию, — начала я.

— Да! — подтвердила Арабелла.

— Мы это знаем, но другие — нет. Люди боятся, потому что последний человек с твоей магией сошёл с ума. Единственный способ, которым мы можем заверить их в обратном — показать, что ты можешь полностью себя контролировать, и мы, как семья, можем контролировать тебя. На это потребуется время. Если ты дашь нам эти три года, то по их истечению мы станем Домом. И тогда, в восемнадцать, ты сможешь зарегистрироваться.

— Невада! — взвилась мама.

— Но ещё это значит, что следующие три года мы будем все, как на ладони, — продолжила я. — И ты должна прекратить вести себя как испорченный ребёнок.

— Да, — подхватила Каталина. — Больше никаких приступов гнева, криков, попыток броситься на кого-то с кулаками или дурацких постов в Твиттере.

Арабелла скрестила руки на груди.

— Ладно. Но ты мне обещаешь! Ты обещаешь мне, что если я буду хорошо себя вести, то зарегистрируюсь через три года.

— Я обещаю.

Мама стукнула по столу.

— Так вот от кого это у неё, — подметил Берн.

— Какая альтернатива? — спросила бабуля Фрида у мамы.

— Не оказаться взаперти и не пичкаться успокоительными до конца жизни, — фыркнула мама.

— Есть еще кое-какие формальности, — сказала я. — Каждый, кто будет проходить испытание, сдаст образец ДНК, чтобы они могли убедиться в нашем родстве. Мы должны будем предоставить некоторые документы, они назначат дату испытаний, и если мы их пройдём, то станем Домом.

— Это все? — спросил Леон.

— Да. — Я положила ладонь на стопку бумаг. — Если мы на это решимся, то это все. Обратного пути не будет.