Лишняя дочь (СИ) - "Nata Zzika" - Страница 42

— Чем эта женщина расстроила мою жену? — вкрадчиво поинтересовался князь.

Риная побледнела и опустила голову.

— Точно уже не помню, — задумчиво ответила княгиня. — Кажется, она начала мне угрожать.

— Вот как? — улыбка и голос Рагнара еще больше заледенели. — Может быть, пусть все так и остается, думаю, в качестве посудомойки эта женщина более полезна, что скажешь, дорогая? — вопрос адресовался Светлане.

Света посмотрела в серьезные глаза мужа, перевела взгляд на нахохлившуюся Ринаю и решила:

— Дайте мне возможность поговорить с ней наедине.

— Наедине? — переспросил Рагнар. — Зачем?

— Должна же я понять, как снять то, что на нее наслала?

— Но почему наедине?

— Беседа с горничной угрожает моей репутации? — удивилась Света. — Можно оставить двери настежь, чтобы было видно, что происходит внутри.

Князь помялся, посмотрел на жену, на горничную, на начальника охраны и, наконец, сделал выбор:

— Двери не закрывать, с окон убрать занавеси. Малейшая попытка навредить княгине, воины немедленно вмешиваются. Я буду возле входа.

Света потянула мужа в сторону, вынуждая его наклониться.

- При таком количестве ушей, она мне ничего не расскажет, — негромко проговорила она мужу. — Но мне очень важно расспросить ее и понять, откуда у нее такая ненависть и что с этим делать дальше. Прошу, пусть охрана отойдет на десять метров, они будут все видеть, но не услышат.

— А если она нападет и навредит? — переспросил Рагнар.

— Не думаю, что немолодая и не слишком сильная женщина может серьезно навредить молодой и сильной, — возразила Алана. — Потом, воины начеку, Ринаю проверяли, при себе у нее ничего нет, да и ехать ей дальше с нами. Она не опаснее прилюдного завершения брака. Если я пережила то, уж разговор-то точно мне ничем не угрожает.

Князь поморщился и отвел глаза — ррыл, очень неприятное воспоминание. Видимо, теперь Алана все неприятности будет сравнивать с консуммацией. — больше, меньше или наравне. Прав был Сиян, такое женщина не скоро забудет, если вообще забудет. Да что далеко ходить — он сам никогда такое не забудет…

— Хорошо, заходи и поговори, — согласился он. — Охрана! Всем отойти на десять шагов от окон и двери и глаз не спускать.

Светлана благодарно сжала руку мужа и шагнула в повозку.

Риная встретила ее злым взглядом — ничего нового, да?

— Риная, за что ты меня так ненавидишь? — поинтересовалась девушка. — Раньше ты говорила, что я бездарь, а все бездари достойны презрения. Теперь ты знаешь — я одаренная и не слабо так, однако, по-прежнему смотришь на меня, будто мечтаешь убить. Так в чем причина?

Женщина отвернулась и засопела.

— Риная, если ты не хочешь остаток жизни провести возле грязной посуды, тебе лучше ответить.

— Ты отняла у меня самое дорогое! — выплюнула горничная. — Почему ты не сдохла? Почему??!

Светлана немного отодвинулась, пораженная ненавистью, которая волнами расходилась от Ринаи.

— Расскажи, — мягко попросила девушка. — Расскажи подробно, что именно я отняла и как это произошло. Я потеряла память, ты же помнишь? Увы, сама я не вспомню, что и когда случилось.

Женщина с вызовом посмотрела на княгиню и отвернулась. Потом шумно выдохнула, провела пальцами по краю лавки, сжала руки и, наконец, решилась.

— У меня был ребенок, девочка. Я родила на три дня раньше мистрис Санаи. Чудесная малышка с хорошим магическим потенциалом и синими глазками.

Светлана молчала, не перебивая.

- Мистрис не хотела, чтобы все узнали о рождении близнецов, поэтому не могла взять кормилицу со стороны. Только несколько человек знали, что девочек две — родители, няня, я и магистр Кроу. Няня могла ухаживать за лишней девочкой, но не могла ее кормить, она уже тогда была не сильно молода и, конечно же, у нее не было молока. У меня молоко было, но выкормить троих я бы не смогла, и тогда правительницы приказала забрать мою дочку. Она пообещала, что отдаст ее хорошим людям, у которых нет своих детей, я не могла противиться, ведь Саная — моя молочная сестра. Я с детства привыкла во всем ей уступать и слушаться. И с детства знала, что буду кормилицей для ее ребенка.

Светлана в ужасе прижала руку ко рту.

— Мою девочку забрали, больше я ее никогда не видела. Из-за тебя! — Риная обвиняюще ткнула в Светлану пальцем. — Если бы ты не родилась или умерла, то моя дочь росла бы возле меня!

— Мне очень жаль, что тебя разлучили с ребенком, но разве в этом есть моя вина? Я не просила меня зачинать или рожать, не просила отнимать у тебя дочь. Почему ты ненавидишь именно меня, а не истинного виновника — Санаю?

— Если бы ты умерла, тогда, под подушкой, — как в трансе говорила горничная, уставившись стеклянным взглядом в стену повозки. — То моя девочка росла бы с родной матерью и была бы молочной сестрой наследницы.

— Риная, но, как выяснилось, наследница я, а не Лиана! — осторожно попыталась отвлечь несчастную Света. — Это у меня более сильный магический дар, значит, твою дочь поменяли на Лиану. Но Лиану ты любишь.

— Лиана заменила мне дочку, — бросила женщина. — Я ее с рук не спускала, она была такая маленькая и нежная, а тебя я только кормила и то всего три месяца, потом нянька поила тебя из рожка молоком козы. Ты была такая противная, все время плакала и все время была голодная. Нет, во всем виновата именно ты! Жалко, что Триединый не прибрал тебя до сих пор.

— Представляю, какую ты мне жизнь устроила, когда услали няню, — пробормотала княгиня.

— Если бы я могла, я бы тебя сама придушила, — прошипела Риная. — А мне приходилось терпеть тебя, видеть каждый день и знать, что из-за тебя я никогда не смогу прижать дочь к груди!

— Риная, очнись! Я была невинным младенцем и ничего не решала! Это Саная приказала отнять твою дочь, не я!

Женщина подняла голову и усмехнулась:

— Ты меня не собьёшь! Я знаю, если бы ты не родилась или умерла, когда я держала у тебя на лице подушку, то моя девочка была бы со мной.

Так, здесь все безнадежно, она зациклилась на одном, назначила виноватого, и держится за это.

Светлана не слишком разбиралась в человеческой психологии, но тут такой случай — сложно не понять.

На Санаю Риная не могла злиться, видимо, с детства крепко было вбито, что та всегда права, что Риная должна во всем ее слушаться и помогать. Перевесить вину и ненависть на беспомощного младенца, а потом — подрастающего ребенка оказалось проще.

Что же ей делать? Ясно, что эта женщина всегда будет потенциальной угрозой и самой Светлане и ее детям, если, конечно, они у нее когда-нибудь появятся. Оторвать ее от чана с посудой она, наверное, сможет, но что потом? Приставить к горничной отдельную охрану, которая будет следить, чтобы та ничего княгине не подлила, не подсыпала и не подбросила? Нет, это не выход…

— Риная, а почему же ты не убила меня, пока я была маленькая? Избавилась бы.

— Да потому что мистрис взяла с меня магическую клятву! Я не могу ни убить, ни навредить! — выкрикнула женщина.

Магическая клятва! Вот и выход! Еще бы знать, как она берется, но с этим проще, ведь князь наверняка поможет.

— Если я сниму проклятие, что будешь делать?

— Мистрис отправила меня служить Лиане, — ответила Риная. — Я должна быть рядом с моей принцессой, помогать ей и поддерживать. Защищать от такой змеи, как ты!

— Ясно, — кивнула Светлана. — А сейчас посиди ровно и молча. Посмотрю и подумаю.

Женщина выпрямилась и отвернулась.

Света попробовала перейти на магическое зрение — как она читала в книжках еще в своем мире. Нет, ерунду там пишут — ничего не видно, впрочем, откуда бы там писали правильно, если это фэнтези?

Так, теперь применим знания, которыми ее нагрузил магистр.

Спустя несколько минут девушка должна была признать, что тоже ничего не получается. Никаких плетений она не видит, аур тоже и вообще — не маг, а одно название. Что же, Ринае теперь так и жить в обнимку с грязными тарелками? Как бы ее освободить от тарелок, но прицепить, к примеру, к Лиане? Чтобы отойти от нее могла метров на тридцать-сорок, не больше, чтобы, по-прежнему, не могла ничего плохого сделать ей, Светлане-Алане — ни словом, ни делом. Пусть бы Риная заботилась о Лиане, гладила ей и стирала одежду, прислуживала, в общем, была горничной-служанкой, а про свою потерянную дочь забыла бы. Жалко, столько лет оплакивать свое дитя! Не мудрено, что крыша у женщины слегка протекает.