Маршал Малиновский - Соколов Борис Вадимович - Страница 60

Малиновский: Отвечаю: 1) 26-я привлечена вся, но она очень маленькая. 2) 28-я стоит в районе Ворошиловка, Николаевка (северная), ее в бой не ввожу, так как она обеспечивает парирование возможных переправ противника на участке 273 сд.

Антонов: Не надо докладывать. Давайте дальше.

Малиновский: Продолжаю отвечать. Мототанковый полк привлечен полностью, но он представляет из себя группу не больше сотни. Танки будут действовать с 226-й, но их всего 10. Подбросил средств связи, чтобы артиллерийские наблюдатели были с пехотой. У меня авиации нет, а то, что есть, будет прикрывать группировку. Может быть, нам чем-нибудь поможет Покровский. Теперь о неуверенности: я ее ношу только в себе. А приобрел я ее в результате шестидневных боев, которые обошлись мне очень дорого. Но я действую со всей решительностью, чтобы выполнить задачу.

Антонов: Сможете ли Вы взять до одного полка 169-й дивизии и использовать его как свой резерв на своем направлении? Отвечайте.

Малиновский: Мне Ваш капитан сообщил, что она сосредотачивается в моем районе. Я могу взять один полк в свой резерв, но она числится Вашим подвижным резервом. Покровский передавал через своего оперативного командира, что она будет дана в мое распоряжение, но я ее еще не получил. Кстати, она очень не организована и слаба по вооружению. Все.

— У аппарата тов. Рябышев и Бородин. В наступлении должно быть организовано взаимодействие, главным образом, взаимодействие авиации, артиллерии и пехоты. Если к назначенному сроку операция не подготовлена, то лучше удлините срок начала действий. Обратите особое внимание на выдвижение артиллерийских наблюдательных пунктов, которые находятся с пехотой и указывают объекты и огневые точки противника для артиллерии. Надо открыть глаза нашим артиллеристам. Я боюсь, что они стреляют впустую по площади, не принося никакого вреда врагу. Вы имеете такую мощную артиллерию, которая способна без помощи пехоты уничтожить врага, только нужно ее правильно использовать. Авиацию используйте разумно. Завтра дополнительно авиации дать не можем. Если сможете, подтяните один полк 169-й, свой резерв этого направления. Берегите конницу, зря не расходуйте. Примите на левом берегу укрепившегося противника в зданиях, зажгите их всеми средствами. Все.

— Информируйте нас об обстановке почаще. К Вам едет член Военного Совета тов. Власов. Он Вам расскажет о моих указаниях. Скажите фамилию Вашего комиссара корпуса. Он назначается к Вам членом Военного Совета. Может приступать к своим обязанностям. Приказ вышлем дополнительно. Дайте кандидатуру Вашего заместителя по тылу. Все.

— Слушаю. У аппарата Малиновский и Крайнюков. Ваши указания полностью принимаем к исполнению. Организация артиллерийского обеспечения атаки составляет нашу главнейшую работу. Фамилия моего комиссара Ларин. Кандидатуры на заместителя по тылу у нас нет. Все».

1 сентября в директиве Ставки за подписью Б.М. Шапошникова последовали оргвыводы по Н.Е. Чибисову и его команде, не сумевшей удержать Днепропетровск:

«По имеющимся в Генштабе данным, в работе штаба Одесского военного округа имеют место серьезные недочеты. Так, приказ командования Южного фронта о формировании штаба Резервной армии за счет штаба округа по существу не выполнялся. Командующий округом генерал-лейтенант Чибисов, на которого возложено было по совместительству командование Резервной армией, считая это мероприятие временным, к формированию штаба армии не приступал и приказал вместо штаба сформировать внештатные оперативные группы, выполняющие функции оперативного отдела, разведотдела и отдела тыла. Начальником штаба Резервной армии был назначен прибывший в округ генерал-майор Иванов, на должность начальника оперативного отдела — полковник Захаров.

Спустя несколько дней на ту же должность начальника оперотдела назначен прибывший с Южного фронта полковник Корженевич, в связи с чем Захаров формально оставался на должности начальника боевой подготовки, а фактически работал вместе с Корженевичем.

Несколько позднее штабом фронта на эту же должность был назначен генерал-майор Егоров, который прибыл в штаб ОдВО и, не приступая к работе до 15 августа с.г., пьянствовал в санатории комсостава. Егоров арестован (7 сентября генерал-майор Даниил Григорьевич Егоров, бывший прапорщик царской армии, был предан суду Ревтрибунала «за пьянство и невыполнение боевого приказа». Он был понижен в должности и 26 октября возглавил 150 сд. С ней он попал в Харьковское окружение и погиб 25 мая 1942 года).

В отделе автобронетанковых войск начальником работает генерал-майор Поликарпов и майор Васильченко. Кто кому подчиняется и каковы их функции, — оба не знают. Начальник штаба округа полковник Каш- кин паникерствует и среди комначсостава прямо заявляет: немец нас победит, нам воевать нечем.

Большинство начальников отделов задач Резервной армии не знали, также не знают, какие войска идут в округ с фронта, какие части нужно доукомплектовать, что делать с тылами 6-й и 12-й армий.

Сроки формирования новых соединений, как правило, не выдерживаются. Оргмоботдел качеством личного состава формируемых соединений не интересуется и не знает, каким именно составом соединение укомплектовано.

Сообщаю вышеизложенные факты, прошу принять соответствующие меры. О принятых мерах прошу поставить меня в известность».

3 сентября в боевом донесении, отправленном в 21.00, Малиновский отмечал, что «226 сд понесла большие потери, плохим руководством командования дивизия деморализована, имеет в наличии до 1,5 тыс. бойцов. К-p дивизии полковник Чугунов от должности отстранен и возбуждено ходатайство об отдаче его под суд». Командующий 6-й армией также зафиксировал, что, «кроме 60 мд, противник ввел в действие части дивизии СС, усиленной артиллерией при наличии большого количества минометного и автоматического оружия».

В начале сентября, как вспоминает К.С. Грушевой, он прибыл на КП армии в село Подгороднее с очень печальным известием:

«Командование 6-й армии разместилось в обычной крестьянской хате.

Пригнувшись, переступаю порог.

Горницу меряет широкими шагами плотный, плечистый командарм Р.Я. Малиновский. Он что-то говорит членам Военного совета бригадным комиссарам И.И. Ларину и К.В. Крайнюкову.

Ларин лежит на деревянной кровати, застеленной лоскутным одеялом. Крайнюков сидит за длинным, темным от времени, отполированным локтями многих поколений здешних хозяев столом. Перед Крайнюковым — тарелка с солью. Она вздрагивает и медленно подвигается при каждом артиллерийском выстреле к краю стола. В такт близким выстрелам раскачивается и горящая лампада под образами.

Мое появление прерывает разговор. Малиновский останавливается, отвечает на приветствие, просит сесть.

— Какими судьбами, товарищ секретарь обкома? — спрашивает он.

Я сообщаю, что мой приезд вызван получением новой директивы ГКО, и кладу ее на стол.

— Директива ГКО, подписанная товарищем Сталиным, требует сжигать при отступлении неубранный хлеб на корню, — говорю я. — В связи с этим Днепропетровский обком хотел бы точно знать положение в полосе шестой армии.

— Сжигать на корню? — переспрашивает Малиновский. — Но это невозможно!.. Он оглядывается на членов Военного совета. — Да если бойцы увидят, что за их спиной все горит, они не смогут драться! Мы деморализуем армию! Я не пойду на это!

Крайнюков подхватывает сползающую со стола тарелку, Ларин поднимается с кровати, застегивает ремень, садится на скамью, хмуро глядит под ноги.

— Директива требует в случае отступления сжигать хлеб! — повторяю я.

— А вы поставьте себя на место бойца, сидящего в окопе! — горячо говорит Родион Яковлевич. — Попытайтесь понять, что испытывает солдат, получивший приказ драться до последней капли крови, но не отступать, и видящий в то же время, что за его спиной все предают огню! Ведь если сжигают, значит, не верят, что враг будет удержан!

В словах командующего армией есть своя правда. Я понимаю Малиновского. Но понимаю и то, что оставить хлеб врагу нельзя. Поэтому напоминаю, что директива ГКО подписана И.В. Сталиным и выполнять ее надо любой ценой.