Грязная сказка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 54

— Она так похожа на своего отца, — накрыл он рукой её ладонь, когда Таня присела рядом.

— Я знаю, — опустила глаза Таня. — И она тоже знает.

— Я не могу его найти, — выпятила нижнюю губу расстроенная Софи, оглядываясь.

Таня с Эриком заговорщицки переглянулись. Анука прятала щенка со звёздочкой между больших вазонов с геранью.

— Давай поищем его потом, — Таня, усадила её к себе на колени и поцеловала в макушку. Софи деловито откинула назад распущенные вьющиеся волосёнки и с любопытством разглядывала Эрика.

— Софья Владиславовна, — обратился к ней Эрик. — Ты знаешь, что ты настоящая красавица?

— Конечно, — сложила она на коленки пухлые ручки. — Мама всегда так меня называет. А ты знаешь моего папу?

— Ээээ, — Эрик вопросительно посмотрел на Таню, и она отрицательно покачала головой. — Нет.

— Тогда я тебе сейчас покажу, — тут же соскользнула она с Таниных коленей и побежала в дом.

— Какие сказки ты рассказываешь ей о нём?

— Никаких, — пожала плечами Таня. — Что он живёт в России и не может к ней приехать. Но очень любит её. И что однажды мы к нему поедем.

Её голос предательски дрогнул и почти пропал на последних словах.

— Ты знаешь, я буду последним негодяем, если не скажу тебе это, — он вздохнул и выпрямился. — Я не имею права тебя держать. И как бы я к тебе не относился, ты любишь его, а не меня. Я не знаю, что между вами произошло, но он тоже любит тебя. Это видно. По-настоящему любит.

Таня молчала, опустив голову. Она не знала, как начать этот разговор сама, но Эрик опять оказался лучше, чем она заслуживала.

— В общем, немного иначе я это планировал, — он полез в карман, достал картонную коробочку и открыл. — И не на такой ответ я рассчитывал. И хотя теперь я точно знаю, что ты скажешь, я и не приму другого ответа. Но всё же хочу подарить их тебе, раз уж всё равно купил.

— Эрик, — она остановила протянутую к ней руку и посмотрела на него умоляюще.

— Таня, — ободряюще кивнул он, застёгивая на её запястье золотые часы. — Ты будешь варить мне суп?

Она провела пальцами по жёлтому металлу браслета, блестящему в лучах закатного солнца, и отрицательно покачала головой:

— Нет.

Он обнял её и поцеловал в висок:

— Ваше место рядом с ним, а не со мной.

— Я знаю, — она смахнула слезу. — Мы нужны ему. Как никогда нужны.

— Мама! Мама! — бежала к ним со всех ног Софи. — Бабушка зовёт всех на ужин. Она остановилась перед ними, запыхавшись, и протянула Эрику альбом.

Маленький, всего на несколько фотографий, весь потёртый по углам и грязный. Софи с детства с ним не расставалась.

— Вот, видишь, — ткнула она пальцем в улыбающуюся фотографию Влада, такую же, как у Тани в телефоне. — Это мой папа. А это они с мамой.

— Это мы шесть лет назад, — пояснила Таня Эрику, стараясь не плакать, глядя на своё счастливое лицо.

— И здесь тоже, — перевернула Софи страницу. — А здесь папа один. И здесь.

— Думаю, он очень по тебе соскучился, — уверенно сказал Эрик.

— Мама сказала, что, когда я подрасту, она заберёт меня, и мы к нему поедем, — заявила она гордо.

— А ну-ка, отойди-ка подальше, — попросила Таня дочь. Девочка послушно сделала назад два шага. — Распрямись. Покрутись.

Эрик опустил глаза и улыбнулся, глядя как старается малышка.

— Мне кажется, ты уже достаточно подросла.

— Урааа! — кинулась она к Тане на шею, оглушая их обоих. — Мы едем к папе!

Весь вечер после ужина ушёл на примерку зимних вещей, которые привезла дочери Таня. Софи нарядилась в новый пуховик и складывала в свой рюкзак книжки и игрушки.

— А Теодора можно взять? — вытирала она ладошкой пот, показывая маме потрёпанного медведя.

— Конечно, — кивала Таня.

— А Этуаля? — хитрила Софи, видя, что Таня отвлеклась и в задумчивости склонилась над содержимым ящика комода.

— Нет, щенка нельзя, — ответила она дочери, не поворачиваясь.

— А Эрик поедет с нами?

Таня слышала, как в гостиной после свиной отбивной под грибным соусом и вина, отец на ломанном русском жаловался Эрику на налоги — постоянную тему для недовольства французов:

— Налог на наследство такой, что каждый владелец практически дважды выкупает свой замок, который и так принадлежит его семье.

И Эрик явно его поддерживал.

— Нет, он поедет в Италию к своей дочери. Он тоже по ней очень соскучился, — села Таня на кровать со стопкой крошечных трусиков. — Выбери самые-самые любимые.

Софи дёрнула нижние, а остальные упали на пол.

— Да, правда, что это мы? — осмотрела наведённый бардак Таня. — Лучше купим всё новое и полетим налегке.

Так они и сделали.

В маленьком аэропорту Мериньяка родители слёзно распрощались с Софи. И они с Таней и Эриком дружно долетели до Парижа. Там их пути расходились: Эрик летел в Рим.

Время отправления их рейсов практически совпадало, и они сидели в зале вылета, пили кофе и поглядывали на табло. Софи самозабвенно чертила цветными карандашами в книжке-раскраске «Маша и Медведь», высунув от усердия язык.

— Пожалуйста, не забудь раздать всё, что я купила, — давала последние наставления Эрику Таня.

— Как я могу, — улыбался Эрик. — Иначе мне придётся и дальше таскать с собой целый чемодан подарков.

— И Эрик, — она полезла в сумку и достала подаренные часы. — Пожалуйста, забери. Это слишком дорогой подарок для друга.

— Тань, пожалуйста, оставь их. Мне будет приятно, если иногда ты просто будешь вспоминать обо мне.

— Тогда у меня тоже есть для тебя подарок, — она протянула ему флеш-карту. — Я не знала, как тебе это отдать, но раз уж так получилось. Это запись разговора твоей жены с той гадалкой, к которой она ездила.

— Но, как…, — непонимающе посмотрел он на Таню.

— Не спрашивай, где я её взяла. Это и не важно. Важно, что там почти всё о тебе. О тебе, о детях, о том, что так было вам дорого. Мне кажется, ты должен это знать. И я надеюсь, что тебе тоже станет легче, как стало легче твоей жене, после этого разговора.

— Наверно, ты тоже поняла обо мне больше, чем я говорил, — взял он блестящий прямоугольник.

— Возможно не всё, но то, что ты всю жизнь любил только одну женщину, понять не трудно.

— И всё ещё люблю её. И, наверно, никогда не перестану любить. — Он наклонился, чтобы убрать свой подарок в карман, но Таня понимала, что просто прячет от неё глаза. — Будешь ещё кофе?

— Нет, — покачала она головой.

— А я себе, пожалуй, возьму, — он поднялся, взял со стола пустые чашки. — Софья Владиславовна, изволите чего-нибудь?

Мелкая покачала головой, даже не поднимая на Эрика глаз. А Эрик, засмотревшись на неё, развернулся так резко, что не заметил женщину, проходившую мимо. Они столкнулись, и посуда из рук Эрика посыпалась на пол.

— О, боже, извините, — выпалил Эрик на русском.

— Ничего, — неожиданно ответила женщина тоже по-русски, удивительно тепло улыбнувшись для таких льдисто-голубых глаз. — И вы меня извините, подвернулась под руку.

— Диана? — удивлённо поднялась из-за стола Таня.

— Таня?!

— Какими судьбами? — они обнялись, и Таня помогла Эрику, забрав у него посуду. Она действительно рада была встретить Диану.

— О, вы вместе? — удивилась женщина.

— Да. Знакомься.

— Это неуклюжий медведь Эрик, — представился он сам. И Софи звонко засмеялась за Таниной спиной.

— Медведь Эрик, — хихикала она, показывая маленькие зубки, пока Таня ставила на стойку пустые чашки.

— Твоя? — произнесла одними губами Диана, округлив глаза, показывая большим пальцем за спину, а потом указательным вперёд на Эрика, который отвернулся к бармену: — Его?

И Таня кивнула, а потом покачала головой отрицательно.

Диана выразительно приподняла брови и повернулась к девочке:

— Привет!

— Бонжур, мадам! — ответила малышка.

— О, парле ву франсе?

— Уи, мадам. Софи Бонье.

— Диана Савойская, — протянула женщина руку, и осторожно потрясла протянутую ладошку.