Иван Васильевич. Профессия – царь! - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 23

На первый взгляд корабли получились анахроничными. Однако их чудовищная огневая мощь просто подавляла все, а движитель позволял держать ход даже под самым жесточайшим обстрелом. Определенную проблему представляли зажигательные стрелы, но корабль без такелажа ими не так-то и просто поджечь. Да и практиковались они редко, ибо опасно не только для противника, но и для своих…

Эскадра дромонов, выйдя из-за излучины, выдерживая кильватер, двинулась прямым курсом на противника. Особенно не разгоняясь. Басманов экономил силы «педальеров» перед предстоящим боем.

Вид странных кораблей, которые уверенно шли по реке без весел и паруса, распространял в татарском войске замешательство. Не иначе как бесовщина? Люда стали роптать…

Бах!

С головного дромона ударила погонная пушка. И спустя несколько секунд поднялся столб воды недалеко от массива судов противника.

Это стало сигналом к началу боя.

Гребцы противника налегли на весла и суденышки устремились к гостям со всей возможной скоростью.

Дистанция кабельтов !

Звук рожка. На сигнальный шпиль головного корабля взмывают командные флажки. И все три дромона резко забирают в сторону, стремясь встать наискосок широкой реки. Их пушечные порты уже открыты. Пушки заряжены и выдвинуты.

Бах! Бах! Бах!

Затянулась долгая канонада, сразу после завершения перестроения. Тяжелая вязанная картечь била далеко и сильно. Тем более, что противник оказался уже ближе ста метров.

Выстрелы затихли. Дым стал развеиваться.

А дромоны уже перестраивались, подставляя под залп второй борт.

Первые лодки татарского флота стали скрежетать о борта, раздвигаемые большими московскими кораблями. Почти непрерывно стреляли из мушкетов с боевых площадок. Где тяжелой пулей, а где и крупной дробью.

Крики. Стоны. Всплески. Выстрелы.

И тут, завершив маневр, дромоны вновь обрушили на объединенные силы татарского флота град картечи. Девяносто пушек в залпе – страшная сила! Особенно на такой дистанции.

Среди москитного флота поселилась паника.

А там из-за поворота реки вышли прошлогодние большие боевые струги. Тоже с пушками. Тоже опасные.

Новый, третий залп линии, уже пришелся на спешно удалявшихся «речных москитов».

Басманов Алексей Данилович был в восторге. Его глаза пылали! А душа жаждала крови.

Дромоны продолжали идти вперед, словно носороги, растолкав скорлупки обезлюдевших лодок и корабликов. Ведь столь сокрушительные картечные залпы на такой дистанции буквально выкашивали экипажи с «пассажирами». А те немногие счастливчики, что переживали такой «залет», просто и банально прыгали в воду, пытаясь добраться до берега. Те же суденышки и лодки, что хоть и сохранили ход, но не имели даже надежды оторваться, старались выброситься на ближайший берег, чтобы личный состав мог спастись.

Дромоны шли вперед. Да, они имели очень маленькую автономность. Они не могли действовать в отрыве от кораблей обеспечения. Но это была МОЩЬ!

Следующие три часа шло преследование.

Хороший ход дромонов не позволял всяким тихоходным стругам и лодкам от них оторваться.

Догоняли, стреляли, давили.

Тяжелые испанские мушкеты стреляли почти непрерывно. А орудия, выйдя на удачную позицию, давали кошмарной силы залп. Тридцать пушек каждого борта корабля метров с пятидесяти да картечью… это было страшно. Жутко. Чудовищно. Особенно в связи с тем, что низкие борта не позволяли толком укрыться. Да и там, где это удавалось – радости было мало. Так как восьмифунтовые пушки вполне уверенно били картечью тонкую обшивку борта.

Избиение продлилось до Казани.

Там противник разделился. Часть лодок нырнуло в Казанку, а часть – ушло по течению вниз. И только сейчас Басманов приказал остановиться. Его люди чрезвычайно устали. И «педальеры», и артиллеристы, и стрелки. Кто-то физически, кто-то психологически. Да и отрываться от кораблей обеспечения было бы великой глупостью. Так что, постреляв еще немного и пошумев в устье Казанки, все три дромона легли на курс к Еленаполису, блокада которого была успешно снята.

Впрочем, служба дромонов на этом не закончилась.

На их хребет, а точнее, трудовые лапки «педальеров», пришелся тяжелый труд по речной блокаде Казани. Один дромон с парой стругов постоянно дежурил возле Еленаполиса. Второй – стоял недалеко от устья Казанки в той же компании. А третий, уже с тремя стругами, курсировал у слияния Камы и Волги, прикрывая нижнее ее течение.

Разумеется, это не позволяло полностью перекрыть речные коммуникации Казани. Однако подвоз подкреплений и ресурсов из Хаджи-Тархана и Крыма прекратился. А от Ногайской орды категорически сократился.

Кроме того, рыболовство также было пресечено, чем затруднило снабжение Казани продовольствием. Конечно, отдельные рыбаки пытались выходить на лодках или плотах. Но эти колесные чудовища быстро объяснили всем остальным, что так поступать не стоит. От них ведь было не удрать. А тяжелые испанские мушкеты были страшным аргументом, который, при необходимости могли поддержать погонные восьмифунтовые пушки своей тяжелой кованной картечью…

Глава 6

   1548 год – 24 июня, Тула - окрестности

Иван Васильевич сидел на своем огромном белом дестриэ и наблюдал за тем, как большая масса татар на своих мелких степных лошадках преследует полк улан.

Смотрел и думал, прокручивая общую композицию войны в голове.

Поместные войска выступили в поход сразу как сошел снег и просох грунт. Но очень хитрым способом.

Иван Васильевич не сомневался в наличие у татар шпионов, а потому постарался сбить их с толку. В течение 1546 и 1547 годов он возводил возле Нижнего Новгорода большой полевой лагерь и накапливал в пределах местной крепости – магазин – военный склад с продовольствием и воинскими припасами. После чего, по зиме в январе-феврале 1548 года уведомил поместных дворян о том, что точкой сбора всего воинства станет не Москва, а Нижний Новгород, куда им и надлежало добраться самостоятельно не позднее начала июля.

Чего он этим добился? Эффекта «броуновского движения». Для шпионов осознать сколько двигалось войск по дорогам становилось совершенно нереально. Много? Да, много. Куда? К Нижнему Новгороду. Создавалось впечатление, что для великого похода на Казань Иван Васильевич выгреб все доступные ему войска. Вообще все. Оголив гарнизоны и поместные владения по всей державе.

Этот цирк был нужен для того, чтобы во всех татарских столицах поняли – Крестовый поход начался. Да, уланы  и московский пехотный полк пока не выступили, находясь возле столицы. Но это погоды не делало на фоне тех масштабов воинских, впечатление о которых удавалось раздуть этим «великим переселением народов».

И вот, наконец, весточка из Крыма. Сахиб I Герай  выступил. А потому Иван Васильевич сорвался с лагеря из-под Москвы и устремился ему навстречу.

Замысел лидеров степи проступил во всей своей красе. Казань засела в глухой обороне. Ногайская орда должна была выждать, пока войска Иван Васильевича осадят Казань, и действовать в тылу его армии. Во всяком случае, именно об этом все и говорило. Хаджи-Тархану отводилась роль речного прикрытия. А лидер Бахчисарая должен был ударить по беззащитным землям Руси дабы не только от души там все пожечь и пограбить, но и вынуждая снять осаду, дабы развернуть войска обратно – против него.

Просто и незамысловато.

Однако на Волге действовали дромоны. А он сам форсированным маршем двигался к Туле. Почему туда? А куда еще? В сложившейся диспозиции Сахиб I Герай мог воспользоваться только Муравским трактом – самой удачной дорогой до Руси, максимально удаленной от Нижегородского рандеву поместной конницы. Великая степь, а дорожек немного. Это маленький отряд может просочиться где угодно. А войско пройдет не везде. Ему броды нужны и прочие факторы, достаточно жестко привязывающие большие скопления людей к строгим маршрутам…