Тени (дилогия) (СИ) - Снежная Марина - Страница 91

У нее снова ничего не вышло. Как всегда…

Вернувшись в спальню, она легла на кровать и тут же уснула тяжелым беспокойным сном.

***

Эжен де Монвуаз не успел на похороны отца.

Приехал через три дня после того, как тело графа торжественно сопроводили в фамильный склеп. Сразу по прибытии он направился туда и оказал отцу последние почести. Молодая вдова, с ног до головы закутанная в черное, старалась не показываться ему на глаза. Она даже нацепила на лицо густую вуаль, чтобы он не мог увидеть ее горящих ненавистью глаз.

Они встретились только за ужином, во время которого царило тягостное молчание. Семья покойного графа, состоящая всего из двух человек, сидела за огромным столом: сын на одном его конце, вдова – на другом. Она почти ничего не ела, лишь изредка приподнимала вуаль и делала глоток вина из серебряной чаши. В этот момент становились видны ее чувственные ярко-розовые губы.

Эжену полагалось бы скорбеть об отце, но они никогда не были особенно близки. Отец его учил тому, что мужчина не должен проявлять слабостей и эмоций. Науку Эжен усвоил замечательно. Лишь те эмоции, которые не пятнали его мужской чести, обрели право быть частью его жизни. Азарт битвы, удовлетворение похоти, амбиции – весь этот затейливый клубок властвовал над его душой. И сейчас при взгляде на вдову своего отца он думал о том, как с ней поступить.

Он никогда ее не видел. Когда отец женился, Эжен находился в Англии, выполняя поручение короля. Прожил там несколько лет. Но граф писал ему, что у него появилась мачеха.

Это известие тогда взбесило Эжена. Он знал, что если появится ребенок, тот может стать ему конкурентом в борьбе за наследство. С отца станется оставить все младшему, характер у него всегда был непредсказуемым. Во всем этом Эжен винил девицу, захомутавшую старика. Седина в голову, бес в ребро, как говорится. Но отец не сообщал ему о ребенке, и Эжен немного успокоился.

Узнав о смерти графа, Эжен тут же поехал в замок, чтобы заявить свои права на наследство. С мачехой он собирался поступить по ситуации. Если это тихая смирная женщина, оставит ее приглядывать за поместьем в его отсутствие. Если же девица окажется с норовом, упечет ее в монастырь и дело с концом. Пока же он не мог понять, что за человек перед ним.

Эжен поймал себя на том, что ее губы его завораживают. Никогда еще его мужское естество не реагировало таким образом всего лишь на часть лица. Ему хотелось увидеть полную картину. Может, он тут же в ней разочаруется.

– Вы с достоинством переносите горе, мадам, – решился он заговорить.

– Благодарю вас, сударь, – раздался нежный мелодичный голос, от которого у него внутри полыхнуло жаром.

– Наверное, неудобно есть в вуали, – хрипло сказал он, не сводя с нее взгляда. – Почему вы ее не снимете?

– Мои глаза покраснели от пролитых слез, – немного театрально ответила она, он уловил в ее голосе лукавство и это его заинтриговало.

– Ничто не может быть более свято и достойно уважения, чем слезы в глазах жены, оплакивающей мужа своего, – он специально выражался витиевато, чтобы подстроиться к ее тону. Эжен понимал, что женщина с ним играет, но эта игра даже забавляла его.

– Что ж, если вы так считаете, я, пожалуй, сниму вуаль. И мы вместе разделим величайшую скорбь из-за гибели любимого нами человека.

Грациозно-небрежным жестом она сдернула вуаль и слегка поправила волосы, собранные в высокую прическу. У Эжена перехватило дыхание от ее красоты. Но она и правда лукавила – ни малейшего следа слез не было видно в лучезарных изумрудных глазах. Скорее, напротив, в них светилось дерзкое выражение, словно бросающее ему вызов. В любой другой женщине это бы вызвало раздражение и желание усмирить, но с ней почему-то напротив. Ее внутренняя сила вызывала уважение.

Показалось, что в зрачках глаз мелькнула тень, он резко вздрогнул, напряженно вглядываясь в них. Тряхнул головой и с неудовольствием посмотрел на чашу с вином.

Что за чертовщина ему кажется?

Едва слышная тихая песня заставила его едва не свалиться со стула. Расширенными от потрясения глазами он смотрел на Анабеллу.

– Мой маленький храбрый рыцарь,

Пойдешь ты горной дорогой,

Найдешь ты свою принцессу,

Уже осталось немного.

В пути тебя ждут драконы,

Опасности и тревоги,

Но ты будь всегда отважен

И знамени не пятнай…

– От-откуда? – просипел он, слушая песенку, которую в детстве пела ему мать. Она сама сочинила ее, и он обожал слушать мелодичный материнский голос и представлять себя рыцарем, скачущим навстречу приключениям.

Когда ему исполнилось семь, отец не позволял матери больше «баловать» его, как он это называл. Мальчик рос и все сильнее ожесточался, но эта колыбельная по какой-то причине навсегда оставалась с ним, вела его по жизни, пробуждала время от времени несвойственные душевные порывы.

Иногда, когда Эжен приезжал в замок, ему казалось, что он видит призрак матери. Это всегда вызывало острую душевную боль и сомнения в собственном рассудке. Потому он избегал часто бывать здесь. Каким образом эта женщина могла узнать про песню? О ней знали только двое: он сам и покойная мать.

– Замолчи, – почти жалобно попросил он, обхватив руками виски. – Ты ведьма…

– Не больше, чем ты, Эжен. – Она поднялась с места и скользящей кошачьей походкой приблизилась к нему. Отведя его руки от висков, она заставила посмотреть себе в глаза. – Я такая же, как ты… Тоже вижу то, что недоступно другим… Твоя мать рассказывала о тебе… Что ты видел ее…

– Ты сумасшедшая, – прерывисто дыша, проговорил Эжен. – Ты…

– Я не сумасшедшая… Как и ты… Просто есть люди, которым доступно больше, чем другим. И мы заслуживаем брать от жизни больше. Представь себе тайное общество таких, как мы. Наша власть была бы непостижимой!

– Но что мы можем? – как завороженный, он смотрел в гипнотические глаза, теряя способность мыслить здраво. – Всего лишь видеть тени.

– Не только! Мы можем управлять ими!

Анабелла резко развернулась и послала в стену порыв ледяного воздуха. Старинный портрет одного из предков Эжена с утробным уханьем сорвался со стены и рухнул вниз.

– У каждой тени есть уникальный дар, у кого-то меньший, у кого-то больший, – задумчиво подняв в воздух картину и вертя ее вдоль своей оси, рассуждала женщина. – Об этом мне поведала твоя мать. Кто-то может управлять стихиями, кто-то разумом, есть те, кто умеют много вещей. У тени твоей матери тоже есть уникальный дар – она чувствует таких, как мы. Она поможет нам собрать собственное войско!

Анабелла повесила портрет на место и приблизила лицо вплотную к лицу Эжена.

– Мы станем могущественнее всех королей мира! Ты со мной, Эжен?

Его губы жадно встретились с губами Анабеллы, он грубо обхватил ее за талию и прижал к себе. Чувствовал клокочущую в ней мощь, и она сводила его с ума. Кто бы ни была эта женщина: ведьма, сумасшедшая, исчадие ада, – он желал лишь одного – раствориться в ней без остатка.

Тень внутри Анабеллы захлебывалась от негодующего крика, но женщина ее не слушала. Направляла силу Луизы де Монвуаз на то, чтобы подчинить себе ее сына.

Глава 22

На следующий день Дина пошла на работу с тяжелым сердцем после вчерашней неудачи. В принципе, она говорила Соне, что будет отсутствовать три дня. Имела полное право отлеживаться дома и сегодня. Но Дина чувствовала, что так будет только тяжелее. Постоянно прокручивать в голове ситуацию с Евгением, Маркусом, убийствами. Уж лучше отвлечься с помощью работы.