Верь мне (ЛП) - Хасс Дж. Э. - Страница 24

— Спасибо, Эсси, — говорю я. — Выглядит потрясающе, как и всегда.

Она склоняет голову и уходит, закрывая массивную деревянную дверь между кабинами, выходя из главной.

Саша уже вонзает свою вилку в еду. Подозреваю, пытаясь успокоиться.

Это был момент, которого я не ожидал. То есть я изо всех сил старался заставить ее обнажить душу, но не рассчитывал на яд, который вышел с ее угрозой.

Хотя она ошибается. Я знаю, что значит быть ребенком Организации. Может быть, не так близко, как она, но я знаю больше, чем другие. Я видел, как они правят несправедливое правосудие. Я оказался на той стороне, на которую было направлено это правосудие. Жил с ужасом, который они оставляют на своем пути.

Я мало знаю.

«Возможно, недостаточно», — противится мой внутренний голос.

И я должен согласиться с этим голосом. Мне нужно оставаться начеку с Сашей, пока мы оба не будем направляться к одной и той же цели. Потому что сейчас мне не нужен еще один наемник Организации в качестве врага.

— Ты волнуешься перед встречей с тетей, Саша?

— Нет, — отвечает она, прежде чем откусить от омара. Медленно пережевывает несколько секунд, затем глотает и запивает мартини. — Если у меня есть еще один живой родственник, тогда я буду зла, — она смотрит мне в глаза, удерживая взгляд. — В ярости даже. Где она, черт возьми, была?

— Ну, — говорю я, кусая свою собственную еду и медленно пережевывая. Вытираю рот своей салфеткой, а затем делаю глоток напитка. — Полагаю, теперь с формальностями покончено? Ты хочешь грубо выражаться и грозиться убить меня?

— У тебя проблемы с тем, что я говорю? Ха, — смеется она. — Забавно. Уверена, что вы, парни ФБР, само воплощение манер?

— Я просто говорю, что мне нравится относиться к тебе, как к женщине. И я хотел бы продолжать относиться к тебе так. Но если ты хочешь действовать, как убийца, мне придется изменить тактику.

Я не получаю ничего, кроме молчания.

— Я понял, — говорю я, пытаясь убрать нервозность из голоса. Но она опасна. Я знал, что это происходит. Просто забыл. Большую часть наших встреч она находилась под контролем. Сегодня вечером она потеряла немного контроля, и хотя моя главная цель — разговорить ее, я не хочу напрашиваться на удар в спину, если можно так выразиться, вытягивая инстинкты, которые Организация оттачивала в ней с детства. Она смертельна. Все они смертельны. — У меня есть тенденция перебарщивать. Я не понял некоторых вещей. Главных, полагаю. Мне жаль, что я тебя расстроил. Я действительно хочу понравиться тебе, и я правда планировал все это, чтобы попытаться воплотить это в жизнь.

— Напомнив мне, что моя семья использовала меня?

— Это то, что, ты думаешь, делает твоя тетя?

— Она ушла. Как и все остальные. Оставила меня там, чтобы я сама это поняла. Поэтому, когда ты оскорбляешь мой выбор друзей и говоришь мне, что знаешь, что значит быть мной, ну, я обижаюсь.

— Я не это имел в виду, Саша. Правда. Я думал, твоя тетя сделает тебя счастливой. Думал, ты можешь использовать такого друга, как я.

— А какой ты друг, агент Джекс? Такой, что приходит в мой дом с ультиматумом и называет это свиданием?

— Хорошо, — говорю я, поднимая руки в поражении. — Признаю, что перегнул палку в этом отношении. Но у меня крайний срок. Ты можешь понять, что, наблюдая за тобой несколько месяцев и не получая ни малейшего ответа на любой из моих вопросов, я мог начать двигаться вперед слегка отчаянными мерами.

— Обманывать меня — это не способ сделать это. Скручивать руку, чтобы подчинить, тоже.

— Так как мне сделать лучше?

— Никак.

Она возвращается к еде и игнорирует мою реакцию. Что не должно удивлять — я знаю, насколько жесткими могут оказаться люди Организации, но это так. Эти последние несколько месяцев она была такой мягкой и осторожной. Почти робкой. Я забыл, кто она.

— Ты сказал, что хочешь выяснить, кто я сейчас, словно есть разница между этой девушкой и той, что была в моем прошлом. Но ты ошибаешься, Джекс. Это я. Я и есть она Ты будешь очень разочарован Сашей Астон, если думаешь, что она отличается от Саши Черлин.

— Хорошо, — говорю я, сдаваясь. Если это то, во что она верит, мне нужно это уважать. — Но не запирай свои мысли сегодня вечером, когда встретишь свою тетю. И если ты захочешь, чтобы завтра я отвез тебя домой и отпустил, я это сделаю. Просто не сдерживай мысли. У меня еще есть что рассказать тебе, но я не хочу доходить до этого. Когда я попросил о чем-то настоящем, мне стоило просить о чем-то личном.

— Личном? — спрашивает она, беря еще один кусочек еды. По крайней мере, она наслаждается ею. — Например?

— Саша, пожалуйста, — я улыбаюсь, и она качает головой, говоря мне не пытаться очаровать ее. Но я ничего не могу с этим поделать. Я хочу очаровать ее. Хочу, чтобы она была спокойна и улыбалась. Хочу, чтобы она была счастливой со мной. — Давай свяжем убийцу в тебе и выпустим на свободу женщину.

— Боже мой, пожалуйста. Если ты снова начнешь использовать свои приемчики, меня может стошнить.

— Нельзя назвать что-то приемчиком, если оно искреннее.

— Это не искренность, — возражает она. — Ты меня используешь.

— Да, в этом признаюсь. — Потому что это правда. — Но я тоже тебя интересую. — И это тоже правда. — Как насчет того, чтобы побыть на обычном первом свидании?

— Определи свое «обычное».

— Знаешь, любимые вещи. Каникулы, которые у тебя были. Как насчет твоей поездки в Перу? Ты охотилась на динозавров?

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но вместо улыбки, которую я ожидал, я получаю печаль.

— Что? — спрашиваю я. — Что я сделал не так на этот раз?

Она возвращается к еде.

— Просто удивительно, что ты использовал этот термин. Охотилась. Так говорил мой биологический папа, когда я была ребенком. Охотники за динозаврами, вот кем мы были. Мы искали кости по всему Западу.

— Звучит весело.

— Это и было весело. Пока я не поняла, что это просто еще один способ оказаться вне радара. Как ты выразился, я переезжала. С места на место. Никакого дома, потому что наш дом мы возили с собой. Я выросла в трейлере.

— О, ну, это довольно интересно. Независимо от его мотивов. В конце концов, он сумел сохранить тебя в безопасности, научить тебя сражаться...

— Убивать, ты имеешь в виду.

— … и воспитывал любовь к древним костям, — я улыбаюсь ей, но она не возвращает мне улыбку. — У меня также были хорошие моменты в моей ранней жизни. Я имею в виду, что они почти все испарились в возрасте пятнадцати лет… — она ​​с интересом поднимает взгляд, — …но в младшие годы были хорошие времена.

— В приемной семье?

— А, ну. Нет. Я был плохим парнем, пока меня не взял Барлоу. Но у меня были друзья, которые могли сделать для меня что угодно. По крайней мере, то, на что может быть способен десятилетний ребенок. Детские шалости. Ничего серьезного. Но было весело бегать с ними и близко дружить. Типа банды.

— Когда я переехала к Форду, это то, что он мне дал. Тесный круг друзей. Так что, хоть ты и...

— Я понимаю, Саша. Я недооценил твои отношения. Оскорбил тебя. Прости. Эти люди важны для тебя, поэтому я забираю свои слова обратно. Я не знал, что это по-настоящему.

Она глубоко вздыхает и выговаривается:

— Ладно. Поскольку ты предлагаешь мне оливковую ветвь, я принимаю ее.

— Хорошо. Итак... сегодня в университете у тебя был плохой день?

— Уверена, твой шпион уже доложил тебе.

Я опускаю руки в поражении.

— Извини, — говорит она. — Да, у меня был плохой день. Меня, по правде говоря, выгнали из аспирантуры. Я пошла сдавать устные экзамены — последний шаг, прежде чем стать официальным кандидатом на докторантуру — и мой куратор сказала мне, что я недостаточно серьезно относилась к выбранной мною области изучения и мне нужен отдых, чтобы подумать.

— Ты достаточно серьезно относишься к выбранной тобой области изучения?

Еще один вздох.

— Наверное, нет. Может быть, ты прав, и я просто коротаю время? Мне не нужны деньги. Иногда, имея больше денег, чем нужно, люди стараются меньше. Когда ты в отчаянии, ты поступаешь по-другому. Ты работаешь быстрее, у тебя больше оригинальных идей, ты относишься к делу более серьезно. Поэтому она права. Я не хочу этого так сильно, чтобы вкладываться на сто десять процентов.