Единственная для Барса (СИ) - Караюз Алина - Страница 11

Лика моргнула. Слезы сорвались с ее ресниц и побежали вниз по щекам. Теперь она была похожа на девочку, маленькую и беззащитную, и Стромов едва сдержался, чтобы не схватить ее и не прижать к себе.

– Давай, малышка, – прохрипел он, делая шаг назад и поднимая руки, – я не трону тебя. Но ты должна сделать, как я сказал.

Превозмогая собственный страх, Лика выбралась из салона и пересела на переднее сиденье. Ее ослабевшие руки тряслись, когда она открывала бардачок и доставала бутылку. Бутылка оказалась небольшой, на пол-литра, из затемненного пластика. Лика едва не упустила крышку, а потом, приложившись губами к горлышку, поняла, что не может сделать даже глотка.

Вода в бутылке пахла лекарством. Едва заметно, но все же пахла.

– Лика, пей. Три глотка, не больше, – услышала она голос Кира, прозвучавший над самым ухом. – Пей, черт возьми, иначе подставишь нас всех!

В его тоне было столько внутренней силы, что Лика, поддавшись ей, сделала пару глотков и закашлялась. Вода была горькой.

– Все, хватит, – Кир отобрал бутылку, закрыл и бросил назад в бардачок.

– Что ты мне дал? – пискнула девушка.

Обойдя машину, Стромов упал на водительское сиденье и завел автомобиль.

– Особый коктейль. Его составил мой приемный отец, профессор Мещерский. Слышала о таком?

– Д-да…

Лика решила, что бредит. Профессор Мещерский – отчим ее знакомого? Тот самый Мещерский, который разрабатывал генокод первых веров? Господи, да что происходит?!

– Этот коктейль притупляет наши инстинкты, так сказать. Держит внутреннего Зверя в искусственной спячке.

Девушке показалось, что она ослышалась.

– Наши инстинкты?.. – переспросила тревожным эхом.

– Да, – с губ Стромова сорвался горловой звук, похожий на рык, – наши. Потому что я тоже вер. Как и ты.

Он ожидал, что она закатит истерику, попытается выпрыгнуть из машины.

Но Лика только шумно выдохнула и закрыла глаза. Смысл истерить? Что-то изменится?

Она еще не успела отойти от первого потрясения, как на нее свалилось второе. Когда на голову внезапно падает весть, что твой отец не человек, а значит и ты не человек, надо время, чтобы свыкнуться со своим новым статусом. Но когда почти сразу же узнаешь, что и рядом с тобой не люди – эта новость меркнет в сравнении с первой.

Вот и Лике сейчас было безразлично, кто рядом с ней – человек или вер. Она пыталась осознать и принять собственную действительность. Коктейль Мещерского, чем бы он ни был, прояснил сознание, успокоил внутреннюю дрожь, даже паника, которая до этого момента сжимала горло холодной рукой – отступила.

– Господи… – непослушными ладонями девушка обтерла лицо, – я вер… вер… и я еду на военную базу…

– Наконец-то, – Кир не сдержал саркастичной усмешки, – я уж думал, сама не поймешь.

– Я не могу туда ехать, – пробормотала она, не слыша его. – Не могу…

– Придется.

– Господи… меня же убьют…

– Сейчас уже не убивают. Арестуют «до выяснения», а когда анализы подтвердят, что ты вер, тебе присудят личный номер, степень опасности и резервацию, в которой ты проведешь остаток своих дней. И я даже могу сказать, в какую из резерваций тебя отправят.

Он произнес это таким тоном, что Лика вздрогнула, а потом посмотрела на него. Кир давно сбросил очки, и сейчас в его глазах, безотрывно смотревших на дорогу, бушевало пламя. Плотно сжатые челюсти мужчины побелели, губы превратились в полоску, а шрам, который в этот момент не был скрыт волосами, стал похож на багровую рану.

– Ты о чем? – пробормотала девушка, чувствуя, как внутри все сжимается. То ли от страха, то ли от предчувствия скорой беды.

– О твоем отце, – процедил он сквозь зубы. – Ты ведь знаешь, кто такой Антуан Андрулеску? Знаешь, иначе бы не знала того, что он вер.

Губы Лики беззвучно выдохнули:

– Он глава резервации Химнесс с 1989 года…

А потом она рассмеялась. Ее плечи затряслись, из глаз брызнули слезы, а из груди рвался гомерический хохот.

– О, господи, – захлебываясь смехом, бормотала она, – мой отец – глава резервации! Вер первого поколения! Нет, это бред какой-то. Если все это правда, то как я выжила среди людей? Почему никто не понял, что я не такая, как все?

Она схватила Кира за руку, отвлекая его от дороги.

– Не знаю, – он бросил на нее хмурый взгляд, – Но у меня есть пара предположений.

– О… может, поделишься? – она состроила гримасу, выражая наигранное изумление.

– Если ты успокоишься.

– Успокоиться? – Лика снова хохотнула, но сквозь этот смех пробивался страх, засевший в глубине души. – Да я спокойна, как труп, которым скоро и стану! Мой отец – вер, я – вер, и еду прямехонько в руки военных! Что мне терять?!

Кир ударил по тормозам.

Машина резко затормозила, сила инерции бросила Лику вперед, на лобовое стекло. Но встретиться с ним она не успела. Мужские руки схватили ее за плечи, сжали до боли, а потом встряхнули так, что голова девушки мотнулась, как у тряпичной куклы.

Перепуганная Лика зажмурилась и икнула.

– Хватит! – раздался звериный рык. – Возьми себя в руки!

Кирилл наклонился так близко, что его дыхание коснулось ее лица. Оно было прерывистым и горячим, словно он только что пробежал стометровку. И Лика замерла, охваченная волной жара, возникшей из ниоткуда. Эта волна в одно мгновение прокатилась по всему ее телу, наполняя каждую клеточку, каждый сантиметр кожи, каждую волосинку…

А потом твердые мужские губы опустились на ее собственный рот, захватывая его в плен.

Поцелуй Кира был властным, немилосердным. Он грубо брал, присваивал, не спрашивая, чего хочет она. Потому что в этот момент ему было плевать на ее желания.

Железная выдержка подвела.

Зверь сорвался с цепи.

Глава 6

В первое мгновение Лика оторопела.

Язык Кира по-хозяйски раздвинул ее губы, вторгся в рот, буквально овладевая им. Жадно, напористо. Он требовал подчинения, и Лика, невольно застонав, подчинилась. Никто, никогда не целовал ее так! Охваченная внутренним жаром, она прикрыла глаза. Даже не догадалась, что нужно сопротивляться. Ее тело стало ватным, обмякло, в голове появился дурман, притупивший сознание.

А потом руки мужчины медленно поползли вниз с ее плеч, очерчивая силуэт. Скромную грудь, тонкую талию, узкие бедра, скрытые юбкой… Горячие, жадные руки, чей жар прожигал даже сквозь ткань.

Они остановились, только достигнув ее коленей, и Лика машинально, не отдавая себе отчет, сдвинула ноги. Ее дыхание сбилось, стало поверхностным, между бедер образовался теплый комок.

Издав глухой стон, Кирилл на секунду оторвался от девушки. Прикусил ее нижнюю губу и скользнул вниз, обдавая шею Лики горячим дыханием.

Черт возьми, она оказалась слаще, чем он представлял! Лакомый кусочек, истекающий соком, который так и просится в рот.

Его кусочек.

Его девочка.

Его пара.

Лика гулко сглотнула.

Он почувствовал, как ее тело пронзила мелкая дрожь, пробежав от основания позвоночника вниз. А потом девушка инстинктивно вскинула руки, запуская пальцы ему в волосы.

Губы Кирилла коснулись ее горла, потом переместились чуть ниже, а потом еще и еще, прокладывая дорожку из обжигающих поцелуев, пока не достигли верхней пуговки блузки.

Новое препятствие заставило вера издать недовольный рык. Сейчас в нем главенствовал Зверь, и для этого Зверя тело его самки источало умопомрачительный запах желания.

Запах, который нельзя игнорировать.

Заворчав, Кир рванул ворот блузки.

Ткань затрещала, и этот звук ворвался в сознание Лики, разгоняя дурман.

Вздрогнув, девушка распахнула глаза.

Затуманенный взгляд уперся в потолок салона, подбитый перфорированной кожей. Сфокусировался. В сознание ворвалось чье-то рваное дыхание, терпкий запах мужских феромонов, а еще – ощущения. Ощущение тяжелого мужского тела, которое придавило ее к спинке сиденья. Ощущение чужих губ и языка, ласкавших ее грудь. Ощущение чужих рук, пытавшихся раздвинуть ее колени.