Пятый угол (СИ) - Фирс Мари - Страница 51

— Почему ты столько лет молчал об этом?

— Я говорил, только ты слышать не желала.

— Хорошо, док, ты прав, я виновата, устроит?

— Катя, да что с тобой такое?! Что за сарказм, что за желчь из тебя льется?! — негодовал Костя.

В эти мгновения мне казалось, что он просто издевается, задает глупые вопросы, неужели не понимает, что я сама на многое не знаю ответа.

— Умер человек, который два года был рядом со мной. Неважно, что происходило между нами, но его нет, ты понимаешь? Он не просто для меня пустое место или вчерашний день, — размазывая слезы по щекам, кричала я, словно Градов находился не в метре от меня, а гораздо дальше.

— Я понимаю сейчас одно, что слишком много произошло непоправимого, а моя любимая не Титан, чтоб одной пытаться взвалить на себя весь груз.

Градов подошел ближе, протягивая ко мне раскрытые ладони, будто приглашал довериться, последовать за ним, но я была непреклонна. Забившись в угол комнаты, словно затравленный зверек взирала на него, больше всего мне хотелось промотать время вперед, как видеокассету до того момента, когда боль отпустит, когда уже будет все равно.

Заметив, что я не собираюсь сделать шаг навстречу, Костя развернулся и вышел из спальни. Минут пять его не было, а потом он снова вошел, держа в руке стакан и две таблетки.

— Выпей, и не спорь, я врач и знаю лучше, — скомандовал он, наградив яростным взглядом.

Я робко протянула ладонь, а потом залпом выпила воду, стараясь быстрее проглотить пилюли и провалиться в спасительный сон.

Что было в течение этих трех дней я помню слабо, вроде бы просыпалась, чтоб посмотреть который час, темно или светло за окном, Градов даже уговаривал меня поесть, но дальше ковыряния вилкой в тарелке дело не пошло.

Единственным спасением был сон. Пустой, монохромный и сумбурный. Но именно по ту сторону сознания я ощущала себя целостной, там несмотря на всю сложность все были живы, поэтому и возвращение в эту реальность давалось с трудом.

Уважаемые читатели, напоминаю, что до конца первой части осталось совсем немного. Поэтому, чтобы не пропустить вторую, нажимайте кнопочку “отслеживать автора”. Книга будет бесплатной.

Мужские руки ласково касались моего лица, проводя кончиками пальцев по щекам, очерчивая контур губ, медленно спускаясь по шее. Нет, эти прикосновения не были настойчивы или просящими, они больше напоминали любование.

Мои веки дрогнули, а потом я ощутила на своих губах аромат цитруса: кисло-сладкий, пьянящий, родной. Костя целовал меня осторожно, даже бережно, будто боялся, что я рассыплюсь. За эти доли секунды пришло четко понимание, что я до бесконечности соскучилась по нему, поэтому с такой легкостью и удовольствием ответила на поцелуй, все больше углубляя его.

— Катя, — шепнул нежно Костя, а внутри все перевернулось.

Смесь из огромного количества чувств, напоминающая по своим свойствам больше тротил, казалось сейчас рванет внутри меня. Разнесет все к чертовой матери, опаляя наши сердца.

— Док, ты мое все. Не дай мне, пожалуйста, сломать наши отношения. Помоги мне, прошу тебя, — тяжело давались мне эти слова, но я обязана была их произнести.

Ситуация с Волокитиным открыла мне глаза на одну вещь — не стоит жалеть слов, не нужно откладывать все на потом, размышляя, что времени еще пруд пруди и все само успеется. Нет, завтра может не наступить.

— Все у нас будет хорошо, я тебя никуда не отпущу, никогда, — прижал Градов мое тело к себе с такой силой, что показалось — позвоночник сейчас захрустит.

— Мне уже, наверное, пора собираться?

— Поехать с тобой?

— Нет, — я была категорична. Нечего Косте делать на похоронах Олега, его вины нет перед Волокитиным, а мне вот необходимо попросить прощения.

— Как знаешь, Катя, помни простую истину — все зависит только от нас, практически все. Все наши действия порождают цепочку, где каждое звено — это событие. Я хочу, чтобы в нашей с тобой цепочке все звенья были счастливыми, мы сможем, здесь нет даже сомнений. Главное, чтобы ты доверяла мне.

— Кость, я с тобой. Просто период такой, кажется, будто иду по льду, и каждый шаг подобен риску, неизвестно что там под снегом — твердь или промоина. Думаешь мне не хочется просыпаться и радоваться новому дню, просто потому что светит солнце, а рядом ты?! Да я больше всего на земле желаю этого.

— Но не сейчас… — продолжил Костя, поднимаясь с постели.

Я ничего не ответила, предпочитая промолчать, чтобы снова не переросло все в ссору, вот их как раз только в этот и без того сложный день, мне не хватало.

Неспешно собравшись, я как могла, оттягивала момент выхода из дома, так и не смирившись, что Олега больше нет, страшно было идти. До дрожи, до судорог я боялась увидеть его безжизненное тело в гробу, оттого предпочла сразу приехать на кладбище, затеряться в толпе скорбных лиц, в этой людской массе, где мои слезы не станут предметом обсуждения.

По пути я остановилась, надо было купить цветы, долго вертясь у витрины и выбирая, никак не могла решить какие взять, будто Олегу не все равно.

Наконец-то выбрав белые хризантемы, не знаю почему именно их, наверное, они символизировали нечто чистое, что было в самом начале нашего романа, я продолжила путь.

На кладбище было не протолкнуться, сотни людей выстроились полукругом вокруг гроба, и каждый ожидал своей очереди, чтобы попрощаться.

Я пристроилась в конце шеренги, но неожиданно кто-то дернул меня за рукав.

— Катя, — бросилась ко мне на шею Надя.

Сначала я даже удивилась, увидев сестру Вадима здесь, но вспомнив, что она является подругой шефа Волокитина, успокоилась.

— Ты как? Мы думали ты не придешь. Все ж понимают, что тебе тоже очень сложно.

— Я не могла не явиться, Надь. Мне необходимо попрощаться

— Пойдем ближе к родне, что ты как сирота, — потянула она меня за собой.

Я передвигалась словно по минному полю, каждый шаг давался с трудом. Очень страшно было смотреть в глаза его родным, нет, пугало меня, отнюдь, не осуждение, которое я могла там прочесть, а отсутствие надежды. А еще было боязно, что эта картина навсегда останется перед моими глазами, стоит только прикрыть веки, останется перманентным пейзажем.

Мелкий холодный дождь начался в тот момент, когда прощание практически подходило к концу.

Стараясь не смотреть на безжизненное бледное лицо Олега, я на ватных ногах подошла ближе и коснулась края гроба, сглотнув, попыталась собраться с мыслями, но не получилось. Они стаей перелетных птиц вспорхнули резко в небо, оставляя ветви моей души обнаженными и мертвыми.

Не удержалась, взглянула на него, а потом что есть силы зажмурилась.

Нет, я хочу запомнить его живым, пусть таким, как в ту ночь. Чуть мечтательным, кутающимся в ворот куртки, хочу запомнить те редкие моменты, когда он улыбался, даже эти чертовы бордовые розы, которые Олег так любил мне дарить.

— Прости, друг, меня, — прошептала одними губами и отступила назад, теряясь в толпе.

А дальше будто карусель: крики, плач, причитания… глухие удары комков земли по деревянной поверхности. Безысходность. Отчаяние.

Я прижала ладони к ушам только бы не слышать ничего этого, прикусила губу, чтобы ни закричать, ни броситься к пугающей яме, которая как черта навсегда отсекла настоящее от будущего. Нет, не такой должен быть конец у этой истории. Олег не заслужил этого, рано, еще слишком рано для него…

Внутри все горело, холодный сентябрьский воздух в противовес внутреннему жару действовал анестетиком, благодаря чему я могла дышать, пусть и не полной грудью, но все же.

Люди-тени медленно начали расступаться, разбредаться, небольшими группами покидать территорию погоста. А я все стояла, утопая ногами в глине и подставляя лицо этим серым каплям. Стояла, не в силах уйти, сжимая длинные стебли цветов в руках.

Белое полотенце развевалось на деревянном кресте, поддаваясь порывам ветра. Он по-звериному завывал между высоких полуголых деревьев, раскачивая ветви и заставляя их трещать в вышине.