Предел воображения (СИ) - Вознесенский Алим Нагойевич - Страница 12

Надо немного поспать. Да, кажется я устал. Уже виден рассвет. Ещё один день. Ещё одна ночь. Возможно, завтра придёт Изабэль с племянниками. Они всё чаще навещают меня. Возможно, я в чём-нибудь помогу Сэму. Меня ждёт многообещающий день. — Из маленького круглого динамика, стоящего на тумбочке, возле кровати, раздался громкий детский голос:

— Дядя Глэйсон, мы идём к вам! Если вы спите, то ничего страшного. Мама сказала подождать в гостиной. Мы поиграем в компьютер, хорошо?

— Отлично. — Еле выдавил из себя с закрытыми глазами, не выспавшийся Глэйсон. — Одевайся — сказал он, спящей рядом женщине, положив на неё руку. — У нас гости. — приоткрыв один глаз, он поднял голову.

— Опять? — спросила, не торопясь вставая она.

— Снова. — неспешно одевается Глэйсон. Он вышел в компьютерную комнату, где прыгали и изгибались, перед трёхмерным изображением в стене, нацепив на руки какие-то застёжки, девочка, лет десяти и мальчик, лет семи. Он прошёл мимо них, съев свой готовый завтрак.

— Вы будите что-то есть? — спросил он, позже вернувшись в комнату.

— Не. — быстро ответили, не отвлекаясь дети.

— Тогда посидите с Мэри и Пумбой (его пёс), я проверю дядю Сэма. — Глэйсон прилетел к Сэму, они над чем-то залипли в куче компьютеров и оборудовании, а после он вернулся в уже переполненный весёлыми людьми, дом. Повеселившись, как следует, он крепко уснул.

— Дядя Глэйсон, мы идём к вам! Если вы спите, то ничего страшного. Мама сказала подождать в гостиной. Мы поиграем в компьютер, хорошо? — раздался детский голос.

— Нет! Я не сплю. — сказал в ответ, неторопливо встающий Глэйсон.

— Круто. Тогда мы поиграем вместе?

— Нет. Я прошёл эти игры вдоль и поперёк.

— Ну ла-а-дно — ответил писклявый голос.

— Вставай, детка. У нас гости. — он кинул мягкой игрушкой в лицо той же девушке.

— Опять. — спросила она, сдёрнув с себя одеяло. Глэйсон глубоко вздохнул и посмотрел на неё:

— Снова. — Он вдумчиво закивал головой. — …Снова. — повторил тихим голосом. Пройдя через компьютерную комнату, где прыгали и изгибались дети, он съел ждущий его завтрак. Не предложив его детям, позже, он всё же зашёл к ним.

— Я навещу дядю Сэма, посидите с Пумбой.

— Хорошо — не отвлекаясь ответили они. Посидев в компьютерном офисе, Глэйсон кропотливо над чем-то работал. Под вечер, дома его ждали весёлые, старые знакомые. Как следует отдохнув, к рассвету Глэйсон уснул.

— Дядя Глэйсон, мы идём к вам! Если вы спите, то ничего страшного. Мама сказала подождать в гостиной. Мы поиграем в компьютер, хорошо? — раздался детский голос.

— Плохо. — Ответил сонным голосом, вяло встающий парень.

— Почему? — в недоумении спросил ребёнок.

— Да я пошутил, расслабься. — измученно буркнул Глэйсон. Он посмотрел на спящую девушку, и ничего не сказав ей вышел из спальни. Пройдя через компьютерную комнату, где прыгали и извивались дети, он съел ждущий его завтрак. Не заглядывая в компьютерную комнату, уходя из дома он крикнул детям:

— Я навещу дядю Сэма. Не сломайте тут ничего! — неожиданно дети забежали к нему на кухню.

— Дядя Глэйсон, мы хотим кушать — быстро сели они за стол.

— Вы что, дома не ели?

— Нет.

— Мне некогда. Сами себе приготовите. — Пошёл в сторону зала Глэйсон.

— Но, мы же незнаем, где у вас продукты. — Они залазили во все ящики подряд, пока мальчик не уронил набор блестящих вилок и ножей.

— Остановитесь! Хватит. Вы не будите здесь жрать. — Дети испуганно смотрели ему в лицо. — Кто это подберёт? Пумба вскочил на стул и случайно зацепил пустую тарелку Гэйсона. Она упала и разбилась.

— Отлично! Давайте я вам помогу. — Схватив два рядом стоящих стакана, он швырнул их на пол. Они разлетелись в дребезги. Махнув пальцем по своему браслету, он приподнял руку, грозно смотря в появившееся изображение. — Мистер Бёрт, на кухне полный беспорядок. Не соизволите ли подобрать это дерьмо?

— Извините, но сейчас я дома. — раздался мужской голос. Глэйсон взялся за голову и посмотрел на детей:

— Убирайтесь из дома!

— Что здесь происходит? — вошла из зала какая-то женщина. Зачем ты на них орёшь? Ты ненавидишь своих племянников? Извинись перед ними, ели не хочешь, чтобы они стали ненавидеть тебя. Глэйсон пошёл в зал. — Ты, что не понял? — пытается она остановить его.

— Отвали. — резко повернувшись, он стукнул, ударом кулака, ей прямо в лицо. Она вырубилась от удара.

— Мама! Мама! — зарыдали дети, быстро подбежав к ней. Вдруг Глэйсону стало жутко стыдно. Он подошёл к ней и пытался привести в чувства, как вдруг его бросило в пот. Ему стало так душно, что он не мог больше дышать. Закрутив головой из стороны в сторону, Глэйсон широко открыл глаза. Расслабленно улыбнувшись, он осмотрел свою спальню и глянув на время, снова закрыл глаза. Его голова была свежей, как у только что родившегося младенца. Каждый звук и каждый вдох заставлял наслаждаться собой. И как же хорошо, что сон был такой ужасный. Он заставил взглянуть на мир под другим углом, поставив в неудобное положение. А потом все проблемы исчезли в одно мгновение. Это очень приятное ощущение.

Неизвестные воспоминания (отголоски вечности):

Раньше, мои чувства владели надо мной, несмотря на то, что тогда они были менее обострёнными. Это началось, когда мы ушли из Месопотамии. Времени больше не было. Споры с советом Сабума, не давали нам нужного результата. Они начали раскрывать свой духовный потенциал, обращая его себе во вред. Они придумали единого бога для дикарей шумерских племён. Бога Салима. Бога несовершенного, по образу их и подобию. По началу, им было смешно, как племена быстро склонились перед новой идеей, но потом сами начали строить культ личности. Вайелон был основан, как город вседозволенности и прогресса, но, это длилось не долго. Они признали нашу методику познания окружающего мира, неприемлемой, и начали притеснять. Нам здесь больше не было места. И, когда мы ушли, всё сделали по-своему. Наконец, остались в покое, наедине с природой. Самозванец Грул — недочеловек, стал их идолом. Они говорят, что он улетел на другие планеты, чтобы навести там порядки и обязательно вернётся, но на самом деле он просто сдох. Никто из нас не видел его. Зато, почему-то, все мы вынуждены жить по его правилам и обрядам. Это не выносимо. Теперь, я чувствую, как сливаюсь со всем что есть вокруг меня. Каждой частицей своего тела. Это неловкое чувство. Когда впервые испытываешь его, хочется, поскорее опомниться. Вернуться в рамки привычного восприятия. Это происходит всё чаще и чаще. Два раза в сутки. Когда я засыпаю, и когда просыпаюсь. В этот момент, я словно вне своего тела. Я, будто такой же предмет, как стул или кровать. Окно или просто воздух. Объекты внутри меня, или я внутри объектов. Теперь, я привыкаю к этому. С каждым днём, я узнаю всё больше и больше. Это пугает и завораживает одновременно. Наша уязвимость и не совершенность, заставляет двигаться дальше. Боюсь, что нам уже не остановиться. В этом мире нет ничего невозможного. Ибо всё, что однажды мы представляем, появляется в физическом мире. Фундаментальное противоречие с орденом заключалось в том, что для них, реальность — то, что они ощущают. Или, то, что ощущают их приборы. Для нас, реальность — это всё, что можно и нельзя себе представить. Как итог, сейчас, мы настолько умчались в познании, что уже не успеваем переносить свои знания в этот физический мир. Не успеваем создавать новые технологии. Придумав одно, сразу переходим к другому. На следующий, следующий и следующий этап. Всё остаётся в голове. Никаких разработок. Это не просто экономия времени. Это единственный короткий путь. Да, мы устали. Но мы осознаём, что после нас, возможно никто не дойдёт до такого уровня, до которого можем дойти мы. Поэтому, больше нет смысла в продолжении рода. Никто не сможет заняться тем, чем занимаемся мы. Я знаю, пройдут тысячелетия, и люди останутся стадными животными. Им не побороть такие пороки, как бизнес, власть и доминирование. Мы просто обязаны воспользоваться этой чудной аномалией, что затмила наши рассудки.