Моя сумма рерум - Мартин Ида - Страница 28

— Ты чего как лох? — взвился Лёха. — Да у них на лбу написано — разводчицы. Переодеться типа они забыли.

— Слушай, Лёх, сентябрь на дворе, а у тебя всё мартовские песни.

— То-то ты потом обливался.

— Жарко было.

— Я и говорю — огонь!

— Они же готовы были кулон золотой отдать, — вступился я. — Тиф сам отказался.

— Чем дальше, тем хлеще, — театрально запричитал Криворотов. — Думал, приедем, потусим с девчонками. Может, разведем на что. А тут по ходу нас разводят.

— Идем в магазин, — предложил я Тифону. — У меня тысяча есть. Так и думал, что понадобится.

— Ну, вы совсем! Благодетели, блин, — не унимался Лёха. — Вам по ушам поездили, и вы тут же побежали карманы выворачивать.

— Знаешь, Лёх, — Тифон выкинул окурок, сунул руки в карманы и нахохлился. — У тебя в семье всё хорошо. Вот и радуйся. А как припрет, тут и не такое придумаешь.

— Но они, капец, какие странные. История эта с папой и с шантажом.

— Потому что ни с кем толком не общались, — встал я на их защиту.

— Блин, Тиф, ну ладно Никитос, наивный, домашний парень, пороху не нюхал, но ты-то… на что купился? На сиськи?

— Ты синяки у неё видел?

— Подумаешь, синяки. У тебя и похуже бывают.

— Ну чего ты глупости говоришь, они же девки, а их бьют. Башкой своей пустой подумай или там ничего, кроме сисек, нет?

— Иди в задницу.

— Сам иди.

А когда они закончили препираться, мы пошли в ближайший магазин и набрали там каких-то продуктов. Полуфабрикатов. Решили, что готовить близняшки всё равно не умеют, раз в таком доме жили. Не смотря на то, что Лёха ворчать не прекращал, он всё же пожертвовал двести рублей и пакеты тоже тащил, но подниматься не захотел. Остался внизу.

Телевизор продолжал голосить, как проклятый. В этот раз стучать не стали. Я позвонил по телефону. Аня открыла. При виде еды её лицо озарилось счастьем.

— Вы скоро вернетесь, — сказала она.

— Вряд ли, — ответил Тифон.

— Это не вопрос.

Он пожал плечами, накинул капюшон, и мы ушли.

Возле моего подъезда стояла полицейская машина, а в дверях нос к носу я столкнулся с низеньким коренастым полицейским. Отошел в сторону, пропуская его, и за ним появился второй — высокий и нескладный полицейский.

— Ты из какой квартиры? — спросил он.

— Из двести девяносто седьмой.

Низенький что-то посмотрел в своих записях.

— Это у вас там пацан такой белобрысый болтливый?

— У нас.

— Паспорт покажи.

— Я с собой не ношу.

Он достал из папки листок с распечатанной на принтере фотографией. Незнакомый, ничем не примечательный мужчина с длинными, зачесанными назад волосами и острым носом. Трошин Антон Иванович.

— Знаешь его?

— В первый раз вижу.

Первый полицейский продолжал с интересом вглядываться мне в лицо.

— Как зовут?

— Никита. Никита Горелов.

— А я ваш новый участковый — Сергей Быков, — он протянул мне визитку.

— Приятно познакомиться, — автоматически пролепетал я.

— Ну, раз приятно, — ухмыльнулся он. — Звони, не стесняйся.

А как только вошел в квартиру, мне навстречу сразу же выскочил ошалевший и перепуганный Дятел.

— Никита! Наконец-то! У нас сейчас полиция была. Представляешь?

— Я их внизу встретил.

— Они про телефон расспрашивали. Про вызов тот в субботу.

— Значит, нашли всё-таки трупешник.

— Нашли. И фотографию даже показывали. Какой-то Антон. Его убили. Ножиком прирезали. Это они мне сами рассказали.

— А ты чего им рассказал?

— Мне повезло. Они так вопросы формулировали, что удалось уклониться от прямого ответа. И по всем соседям с нашей стороны ходили. Сверху и снизу. Представляешь? Как я понял, они смогли определить местоположение телефона, с которого звонили.

— Ладно, походили, уйдут.

— А ещё, знаешь что? — Дятела распирало. — Пока участковый с соседями беседовал, я слышал, как второй по телефону разговаривал. Вот здесь, если к щели ухо приложить, очень хорошо слышно или возле замка, но там неудобно стоять, наклонившись.

— Давай короче.

— Оказывается, тот человек, который труп на ТЭЦ — Антон, знает того человека, чей телефон ты нашел. Точнее, знал.

— В смысле?

— Полицейский говорил, что у Антона они в машине телефон нашли и тот номер, с которого на пульт звонили, у него в контактах записан. Поэтому полицейские предполагают, что это убийца и звонил. Сначала убил, а потом позвонил и сказал, где искать. Понимаешь, это значит, что мы как будто убийцы. Ну, в том смысле, что телефон у нас.

— Не может быть. Ты ошибся. Я знаю, чей это телефон. Почти знаю. Странно.

— Что теперь будет, Никита?

— По-любому мы выкинули симку. А значит, никто теперь не узнает, что это мы звонили. Если только экспертизу твоего голоса не проведут.

— А ещё, они у него наркотики нашли в машине.

Дятел ещё что-то пытался рассказать, но я уже не слушал, пошел и закрылся в бабушкиной комнате.

Получалось, что этот трупешник — Антон каким-то боком знал папу близняшек.

Возможно, они даже встречались там. После чего папа пропал. И это явно было неспроста. В принципе, их отец вполне мог кого-то мочкануть и благополучно свинтить к себе в Крым. Но если он собирался ехать туда с девчонками, то всё равно должен был за ними вернуться. А если преступление планировал заранее, то мог бы сначала дела свои сделать, а потом забрать их прямо из дома отчима. Благо на машине. Микроавтобусе. Расписном зеленом Гуго. Стоп! Мозг просто взрывался.

Темнота, фонари, Лёха впечатавшийся в микроавтобус. Точняк. Да ведь там, у ТЭЦ я и видел похожую машину. На совпадение списывать было глупо. Но телефон-то у меня оказался тридцать первого августа, а на ТЭЦ мы пошли почти через две недели. Получалось, что за это время, отец близняшек, так никуда и не уехал. И потом… Один телефон для дел, а другой для связи с дочками. И как я сразу не понял?

Очевидная по своей простоте мысль заставила меня мигом подскочить и кинуться звонить Трифонову.

— Давно тебя не слышал, — с издёвкой сказал он. — Что там ещё?

Мы встретились возле Зоиного подъезда, спустя час после того, как разошлись. Тифон был у неё в гостях и предложил зайти, сказав, что от Зои у него секретов нет, но я отказался, потому что дело очень личное.

Ведь мне предстояло признаться, что это я, как полный идиот, стукач и придурок позвонил в полицию и рассказал про труп. Это конечно выставляло меня с отвратительной стороны, но признаться, что Дятел живет со мной в одной комнате, было ещё хуже.

Но когда я, леденея и запинаясь, выложил полуправду, Тифон спокойно сказал:

— Это твоё решение. Ты ведь никого не закладывал. Я понимаю. Мне тоже не нравилось кидать его там просто так. Никому не нравилось.

И после этих его слов, я уже выложил всё остальное, чувствуя с каждым словом необыкновенное облегчение. Лицо же Трифонова, напротив, становилось всё серьёзнее и строже.

— Чувствую, что не нужно лезть в это.

— Должно быть, их отец замешан в каких-то криминальных делах? Иначе как бы он оказался один на ТЭЦ? Я ещё слышал, наркотики в машине у него нашли.

— Наверняка замешан. Я таких летальных историй знаю вагон и маленькую тележку. От наркоторговли до бандитизма.

— Может, стоит рассказать всё в полиции? Прямо с самого начала? Как телефон нашли, про сообщения и прочее. Парень тот подтвердит, что нашел телефон у ТЭЦ.

— Парень тот ничего подтверждать не будет, потому что если ты пойдешь в полицию, то будешь говорить только за себя. Запомни это. Всегда говори только то, за что отвечаешь сам. Нет, ты можешь его, конечно, его слить, но даже не смотря на то, что хорьки — это хорьки, здесь, на районе за тебя больше никто не заступится. Ещё подумай, как объяснить, что ты делал на ТЭЦ и, что скажешь, когда тебя спросят, был ли ты там один. И про всё остальное тоже.

— Те охранники наверняка уже рассказали, как заловили нас. Но мы были там в субботу, а папашу, думаю, убили недели две назад, не меньше.