Моя сумма рерум - Мартин Ида - Страница 35

Набрал номер Яны, ждал около минуты, громкие протяжные гудки в напряженной тишине нашей комнаты. Но трубку никто не взял. Бред.

Решил позвонить Трифонову, но Вотсап снова ожил. На этот раз фотка. Странная мутная фотка, со вспышкой в темной комнате. Снимали прямо напротив зеркала, поэтому беловатый отблеск заполнял почти всё изображение. Но мне показалось, что я явственно разобрал плавный изгиб шеи, хрупкую ключицу и часть обнаженной женской груди. Это добило окончательно. После выходных с Криворотовым могло и не то привидеться. Следом за фотографией пришло сообщение: «Не обращай внимания».

Я: «Что это всё значит?».

Яна: «Извини».

Я: «С вами всё в порядке?».

Яна: «Нормально. Живы».

Я: «Что там у вас происходит? От вашего голосового я чуть не поседел».

Яна: «Забей. Случайно отправилось».

Я: «Что за мужик там у вас? Что за фотка?».

Я: «Точно всё нормально?».

Но сообщения прекратились. Подождал ещё несколько минут. Одни события вытесняли другие. То разговор с мамой, то претензии Дятла, то жуткие крики девчонок, то голая ключица. Пришлось лезть на Ютуб и врубать самый позитивный фильм всех времен и народов: «Эйс Вентура — звериный детектив».

========== Глава 14 ==========

Инцидент с Дятлом произошел с самого утра. Я прилично проспал и влетел в школу за две минуты до звонка, взмыленный и ошалевший от спешных сборов. Забежал в раздевалку, скинул куртку и только собирался выйти, как вдруг, прямо в дверях наткнулся на выпяченный тощий зад Дятла. Я его сразу по вельветовым штанам определил. Наклонившись, он еле-еле возился, собирая рассыпавшийся пенал какой-то девчонки. И ведь надо было, чтобы прямо сейчас.

Пару секунд я пытался сдержаться, но Дятел оказался чересчур медлителен, а соблазн сладкой мести слишком велик. Хорошенько прицелившись, я отвесил ему смачный, увесистый пинок. Он ойкнул и улетел вперед, прямо на эту девчонку, для которой так усердно старался, сбил её с ног, и они оба завалились на пол.

— Случайно задел, — сказал я, глазеющим на меня дежурным семиклашкам.

Ликованию не было предела. Больше месяца я мечтал о чем-то подобном и, наконец, свершилось.

Обошел бочком их смешную кучу-малу и собрался двинуться дальше, как неожиданно Дятел резко вскочил и, точно полоумный, кинулся на меня. Со всей дури пихнул в грудь и с силой схватил за рубашку. Слащавая рожа вся покраснела от бешенства. Скрежеща зубами, он пытался то ли встряхнуть меня, то ли толкнуть. Глупые, беспомощные дерганья. Я попробовал оторвать его от себя, но он намотал рубашку на кулак и не отпускал. Только стоял и шатался.

— Отвали, — сказал я.

Но он держал, и по помутневшим глазам я понял, что хочет сделать что-то ещё, может даже ударить. И тут краем глаза я заметил Криворотова, подлетевшего взглянуть, что происходит.

Теперь уж точно нельзя было оставить как есть. Я размахнулся и от всей души влепил Дятлу хорошую, смачную оплеуху. Золотые кудри подскочили вверх вместе с головой, и его самого повело в сторону. Рука разжалась, а ткань рубашки осталась стоять колом.

В этот момент, откуда ни возьмись, подскочила завуч. Наверняка ей кто-то настучал, потому что летела она уже разозленная. Но подоспела, естественно, не тогда, когда этот ханурик драл мою рубашку, а когда мне пришлось дать ему отпор.

— Какой класс? — срываясь на визг, заорала она на меня.

Схватила за рукав пиджака и потащила, не дожидаясь ответа.

— Мария Николаевна, — возле неё нарисовался Криворотов. — Это случайно получилось. Горелов не виноват. Я сам видел. Соломин набросился на него, как зверь. Никите пришлось защищаться.

— Криворотов, если ты сейчас не отойдешь от меня и не отправишься на урок, будет что-то с чем-то! Я тебе обещаю.

Мария Николаевна, пожилая, но страшно боевая тётка, жилистая и сильная, так разозлилась, что я болтался в её худосочной, покрытой рыжими пигментными пятнами, руке, как облетающий лист на ветке.

Притащила к себе в кабинет и принялась песочить, что я ещё новенький, а уже себя так веду, и что их школа очень трепетно относится к вопросам дисциплины, поэтому ничего подобного в своих стенах не потерпит. Весь первый урок нотации читала, а потом, пообещав позвонить моим родителям, всё же отпустила.

И когда я пришел к ребятам, Криворотов уже в красках всё им рассказал. Преувеличил, конечно, сильно, но видеть смеющуюся Зою было очень приятно, поэтому я стал подыгрывать Лёхе и смешить её ещё больше, описывая дурацкое лицо Дятла и то, как он валялся на полу после пинка, и как его голова, точно в замедленной съемке отлетала после оплеухи. Всю перемену смеялись, а Трифонов, хотя и смеялся вместе со всеми, но когда уже прозвенел звонок, и мы заходили в класс, тихо шепнул мне в затылок, что ударить Дятла всё равно, что девчонку бить. И сразу стало невесело и даже противно, но не оттого, что сказал именно он, а потому что в глубине души, я и сам это понимал.

Вечером дома нам устроили жёсткий «разбор полётов». Хорошо хоть не мне одному.

Папа сидел на своём месте, на диване, бабушка устроилась в кресле, Аллочка тоже на диване, только не рядом с папой, а возле другого подлокотника. Мы с Дятлом на стульях. Настоящий суд. Аллочка вся была нервная, со смены, заведенная, но мужественно молчала. Бабушка тоже, после звонка Марии Николаевны, как воды в рот набрала, папа же лишь сокрушенно качал головой своим мыслям, видать, они не очень-то его радовали.

— Знаете что? — после внушительной паузы произнес он. — Если бы ты, Никита, просто подрался в школе, я бы вообще не стал в это вмешиваться. Мальчишеские выяснения отношений — это не криминал. Если бы Ваню кто-то обидел, я бы объяснил ему, что он должен научиться защищать себя сам. Но ужас всей сложившийся ситуации заключается в том, что вы, ребята, родственники, можно сказать даже братья. И это стыд и позор, что вы устраиваете подобное! Когда мне бабушка рассказала, я сначала даже не поверил.

— А я очень даже поверила, — подала голос Аллочка. Её губы и подбородок дрожали. — Я с первого дня заметила, как Никита относится к Ване.

Бабушка бросила в её сторону строгий взгляд. И Аллочка замолкла.

— Если вам хочется, можете ругаться и ссориться дома, — продолжил папа. — Но выносить сор из семьи — это самое последнее дело. Я понятно говорю?

Он поочередно вопрошающе посмотрел на нас обоих. Дятел кивнул, а я промычал «угу».

— В причину сегодняшнего инцидента я вникать не собираюсь. Но решительно настаиваю, чтобы вы прямо здесь и сейчас высказали всё, что вас не устраивает друг в друге.

Как же я не люблю подобные разглагольствования! Как я могу объяснить им, что Дятел чудак, и что у нас с ним не может быть ничего общего, кроме комнаты? Которая, по сути, является только его комнатой. А вот папа на самом деле — вовсе не его папа, а мой. Но родители почему-то хотят, чтобы мы насильно стали дружить, быть милыми и добрыми друг к другу. Признаю, подыгрывать им у Дятла долго получалось, но сегодня он всё же показал, что тоже терпит.

— Никита, — папа наклонился вперед. — Я жду. Что тебе не нравится в Ване?

— Вот представь, — я сполз на краешек стула, — тебе бы пришлось жениться на женщине, которую до этого ты в глаза не видел. Хорошая она, плохая, красивая или нет — не важно, важно, что между вами нет ничего общего. Вы чужие. Вот и всё.

Сказал и сразу замолк, кажется, и так ляпнул лишнего.

— Я так и думала! — вскрикнула Аллочка. — Он его ненавидит.

— Алла! — одернула её бабушка. — Дай мальчику высказаться.

— Я высказался.

— А ты, Ваня, что думаешь? — папа всеми силами старался держать себя как судья и мудрец в одном флаконе.

Дятел равнодушно пожал плечами и захлопал ресницами:

— А меня всё устраивает.

— То есть как? — Аллочка подскочила на месте. — Как это тебя устраивает? Он тебя избил в школе при всех, а тебя это устраивает?

— Мы оба виноваты, — сказал Дятел рассудительно. — Я тоже вспылил.

И тут я вспомнил, как он «вспылил», и меня разобрал смех.