Хан (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 71

Холодно, четко и кратко Каан пересказывал какую-то историю, частью которой я никогда не была, начиная холодеть от мысли о том, зачем это было нужно…и что стало в таком случае с настоящей Алией Романов, которой я перестала быть сегодня.

- Ты все запомнила? – даже как-то грозно спросил Каан, на что я неуверенно кивнула:

- Вы все это за ночь придумали?

То, что тяжело и твердо полыхнуло во взгляде Каана, заставило меня сжаться.

Мужчина не ответил сразу, разъедая меня глазами и словно сомневаясь, стоит ли ему отвечать на этот вопрос, но в конце-концов склонил голову на бок, проговорив так, словно отрезал от меня острым кинжалом часть задрожавшего сердца, не давая при этом даже дернуться:

- Это реальная история жизни. Которая отныне принадлежит тебе.

В животе взорвалась желчь, от которой в глазах буквально потемнело…наверное, поэтому мозг работал так тяжело, словно боясь донести наконец до меня ту страшную правду, которую Каан не скрывал, а боялась понять ее. И принять.

- Реальная? – прохрипела я, потянувшись к бокалу с водой и лишь сейчас замечая, как задрожала моя рука. Каан покосился на нее тоже, поджав губы и потянувшись вперед, чтобы перехватить мою руку и поднести стакан ко мне первым, позволив выпить лишь еще один маленький глоток, тут же убирая стакан на место. Только лучше мне совсем не стало. Даже если бы я выпила литров пять разом….

-Да, – как всегда сухо и совершенно безэмоционально кивнул Каан, глядя на меня так, словно пытался задушить взглядом, не выпуская из меня то, что рвалось наружу так отчаянно и сильно, что я просто не могла сделать и вдоха.

- ...реальная….-прохрипела я, вытягиваясь на кровати, как бы больно не было, понимая, что я не смогу больше лежать и делать вид, что все в порядке, – как это может быть?...

- Так, что эта жизнь принадлежала одной девушке, а теперь принадлежит тебе.

Я закрыла рот ладонями, чтобы не закричать, зажмурившись, и пытаясь бороться с приступом тошноты и холодного пота, который выступил по всему телу, завошкавшись на кровати и неловко откидывая от себя простынь, чтобы успеть убежать до туалета еще до того, как меня в буквальном смысле вывернет наизнанку прямо на глазах Каана.

Вот только все было не так просто, как мне казалось.

Ноги тряслись и не хотели держать вес моего тела, которое весило больше беременного слона, а голова кружилась так сильно, что пол ходил ходуном, словно я шла по борту корабля, который попал в шторм. Только меня не останавливало даже это, когда я сползла с кровати, дернувшись куда-то в глубину палаты, понимая, что туалет где-то должен быть обязательно, пока я не растянулась на полу, рыдая и содрогаясь, потому что не могла выкинуть из головы одну простую мысль – что стало с этой девушкой? С настоящей Лейлой, чью жизнь они мне отдали?

Я не хотела видеть то, что рисовало мое сознание, не хотела слышать резкого голоса Каана, который рявкнул:

- Куда?!! Вернись сейчас же!!

Если бы Каан не был ранен, то успел бы поймать меня, сползающей с кровати, тяжело поднимаясь с кресла и запрыгав за мной на одной ноге, только я оказалась быстрее, ввалившись в отдельную комнату, и буквально повиснув на раковине, ногой успев захлопнуть дверь прямо перед носом разгневанного Каана, который шарахнул по ней ладонью с такой силой, что она содрогнулась.

- Открой сейчас же, пока я не выломал эту чертову дверь! – рычал Каан, но впервые я не боялась ничего, задыхаясь от рыданий, и скривившись над унитазом, пытаясь не потерять сознание и не свалиться на холодный мраморный пол, пока меня выворачивало на изнанку так, словно даже мои внутренности не хотели находиться в теле больше.

Каан притих, явно прислушиваясь и выдыхая за дверью тяжело и протяжно:

- Алия, открой дверь и позволь все объяснить тебе по-хорошему.

Я свалилась на колени, судорожно дыша и постанывая от жуткой боли в груди, словно меня раздирало на части стонущее сердце, в котором больше никогда не будет покоя, пока я хрипела, пытаясь выдавить то, что терзало меня сильнее это раздирающей боли:

-…что с девушкой?...

За дверью разлилось холодное колкое молчание, когда Каан все-таки нехотя ответил, как всегда сухо и так колко, словно речь шла о чем-то простом и совершенно не страшном:

- Она мертва.

- Что вы сделали с ней?! – взвыла я, понимая, что не хочу слышать от него больше нечего, не понимая лишь одного – как теперь я смогу жить с этой болью, с этим тяжелым острым камнем на душе, что лег могильной плитой на девушку, которую я даже не знала.

- Мы ничего с ней не делали. Успокойся, Аля.

Как?! Как я могла успокоиться, слыша все это и понимая лишь одно – я не смогу простить Хана за это никогда! Даже если в душе понимала, что он сделал это ради моего спасения.

Только это не было оправданием.

Это было жестоко! Дико! Непростительно! Никто не стоил жизни другого человека! НИКТО!

Я рыдала и выла, не слыша того, что быстро говорил за дверью Каан, иногда долбя по ней своей ладонью, хватая ртом воздух, которого мне снова катастрофически не хватало, начиная кашлять, отчего на полу появлялись капельки крови.

- Каан, какого черта?! Что происходит? Где Алия?

- Здесь!- рыкнул Каан, снова оглушительно хлопнув по двери.

Я растянулась на полу, свернувшись вокруг собственной груди, которая горела и жгла так сильно, что я словно превращалась изнутри в пепел. Но я хотела этого! Как я смогу жить, зная, что какая-то девушка умерла, чтобы отдать мне свою историю жизни?...

- Аля! Аля, ты меня слышишь? – раздался за дверью второй голос, который я уже знала.

Доктор Али теперь тоже стучал по двери, что-то буквально шипя на Каана снова на том языке, который я уже многократно слышала, но так и не понимала.

В конце-концов мужчины замолчали, но лишь потому, что в замке зашуршал ключ и дверь распахнулась, впуская прохладные руки, которые отлепили меня от пола осторожно, но настойчиво, а еще голубые глаза, которые осмотрели меня быстро и сосредоточенно и светлые брови, сошлись на переносице.

- Каан, что происходит? – Али положил меня на кровать снова, принявшись быстро и аккуратно осматривать, и пока не пытаясь меня разогнуть из состоянии сжавшегося эмбриона, растеряно глядя своими теплыми, проникновенными глазами и явно не понимая, отчего я рыдаю и вою от боли, не в силах выдавить из себя ни слова. Вряд ли этот мужчина понимал, что физическая боль уже ничего не значила. Боль душевная убивала меня, затмевая разум и раздавливая все эмоции прессом вины и паники.

- Я просто пытался объяснить ей, почему теперь она Лейла.

- И рассказал о девушке?