Никаких принцев! - Сакрытина Мария - Страница 68

Ромион уклоняется. И с улыбкой подмигивает.

— Ночи — не было. Но я могу устроить тебе день… Ты уверена, — он отбрасывает свиток и пытается меня поцеловать, — что не хочешь?

— Уверена, — и я сбегаю от него в купальню.

Увы, Ромион всегда был настырным. Когда, одетая, я возвращаюсь в спальню, он сидит за накрытым к завтраку столом.

— Так какой десерт ты предпочитаешь в это время суток, радость моя?

— Ромион! Что тебе от меня нужно? И где Дамиан?

— Дамиан в своих покоях. А потом ему предстоит прогуляться для меня по Астралу. Так что мой брат очень занят. А от тебя мне нужно следующее…

И весь завтрак он маринует меня политическими требованиями вроде: «Когда ты станешь принцессой фей, ты должна будешь…»

— Ромион, а скажи честно, — перебиваю я. — Ты же так хотел, чтобы я за тебя вышла. Почему отказался?

— Хотел, — с достоинством отвечает Ромион. — И сейчас хочу. И до сих пор не уверен, что Дамиан сделает тебя счастливой. Но он снял с тебя проклятие. И еще, Виола. Он мой брат.

— Ты его все-таки любишь, — улыбаюсь я.

Ромион улыбается в ответ.

— Люблю. А еще я не хочу, чтобы он становился Темным Властелином. Мне тогда с ним придется воевать, и я проиграю. Так что… Выходи ты лучше за него, Виола. Но помни: если что — я рядом.

— Ромион, ты невыносим! — И, черт возьми, мне это нравится.

— Между прочим, — замечает «невыносимый» Ромион, — для моей мачехи все готово. Но разговаривать с ней ты будешь только в моем присутствии. И да, я уничтожил все ее зеркала и яблоки. Да, уничтожил! Хотя та орава черных колдунов, явившаяся вчера в мой дворец, и предлагала за них большие деньги.

Болтун он, Ромион. Особенно когда доволен. А ему, похоже, очень нравится быть королем (которым он стал, кажется, за неимением других кандидатов — должен же кто-то править? А кто, если не победитель злобной королевы? И неважно, что победил Дамиан — он же бастард. Запутано у них тут все, в Сиернском королевстве).

— Счастливы? — Заточенная в башне королева все еще прекрасна, но увешана сдерживающими браслетами по уши. — О, девочка, ну что, который из братьев тебя расколдовал?

Я слушаю, как они с Ромионом обмениваются любезностями, и думаю: а правильно ли я делаю? Она все-таки черная ведьма. И действительно опасна…

Но даже чернейшая из ведьм достойна быть счастливой. Мне так кажется.

— Что, глумиться надо мной будете? — шипит Изабелла. — И когда казнь, а, пасынок?

Ромион улыбается и сообщает, что казни не будет. Что ей и малышу Томми куплен шикарный дом в предместьях столицы. Что они будут там жить.

— Ссылка? — заламывает бровь Изабелла.

Ромион вздыхает и достает кипу свитков вместе с ключами.

— Нет, мачеха. Моя… э-э-э… Виола попросила… Я дарю тебе наш столичный театр. Он твой. Можешь его развалить, можешь преобразовать, можешь отравить яблоками. Только колдовать я тебе не позволю — Дамиан за этим проследит, уж извини. А театр твой.

Изабелла не верит: приходится повторить несколько раз, и даже после этого она поворачивает голову ко мне и смотрит недоуменно.

— Зачем?

— Второй шанс, — улыбаюсь я. — Мне тут убедительно доказали, что он бывает счастливым.

Королева хмурится и качает головой. Но ключи и свитки принимает и выглядит при этом по-настоящему довольной.

Ну а что? Сказка это или нет?

— Вы ошибались, — говорю я, когда мы уходим. — Насчет любви. И насчет красоты. Меня любят такой, какая я есть. И знаете, что еще… Красота — это не важно.

Королева усмехается, а я переглядываюсь с Ромионом.

— Правда. Гляньте вот на него, — киваю на Ромиона. — Ну кому он нужен, когда молчит? А стоит рот открыть…

— Виола! — изумительно, но Ромион краснеет.

Я чмокаю его в щеку и первой выхожу за дверь.

Дамиан встречает меня на крыльце башни, берет за руки, говорит, что отведет туда, где я никогда не бывала, потом посылает Ромиона в Астрал и открывает портал.

Да, на берегу лебединого озера я слушаю еще одну лекцию по демонологии, но потом Дамиан меня целует.

Господи, я утону в его глазах…

Вот оно, счастье!

…И жили мы долго и счастливо…

Или нет?

— Виола, меня совершенно не волнует, что ты влюблена, что ты принцесса и что ты спасала мир! — отчитывает меня директриса, а ее манул-в-сапогах лежит перед ней на столе и смотрит на меня, высунув язык. — Ты пропустила целых две недели занятий! Две недели! Ты из отработок у меня не вылезешь!

— Но… Но я тут больше не учусь!

— Неужели? — улыбается директриса и показывает мне подписанное мамой и — о ужас! — папой заявление: «Прошу принять мою дочь…» — Еще как учишься. Вот. — Мне на колени ложится кипа листов. — Это твое домашнее задание. Не сделаешь к завтрашнему утру — карцер покажется тебе счастьем.

— Но… Но… А как же Розалинда? Я же за нее училась. Пусть она делает!

— А принцесса Розалинда выходит замуж. Из этой школы, милая моя, девушки выходят только замуж. И ты забыла правило: не перечить!

На подгибающихся ногах я выхожу из кабинета (эта кипа листов действительно тяжелая!). И уже у фонтана с лягушкой, бегло просмотрев первые три листка, замечаю, что… Они все сделаны! И все исписаны знакомым убористым почерком.

А на последнем листе написано: