Главный герой блокбастера (СИ) - Качим Марк - Страница 30

— Ты будешь на красной дорожке? — спросил, вспомнив, что на сегодня назначено какое-то жутко пафосное награждение. — Куплю пиццу и буду торчать перед экраном.

Дерек негромко рассмеялся.

— Я бы с удовольствием взял тебя с собой и шокировал общественность, чинно придерживая под локоток. К тому же, в лучших традициях мероприятия, тебя пришлось бы максимально раздеть. Думаю, джинсовые шортики были бы в самый раз.

— О нет, я эпиляцию не сделал! — фыркнул Алеф. — Хотя наше появление там сделало бы кассу всей франшизе.

А ведь когда-нибудь случится так, что происходящее перестанет быть тайной. Дереку Маккентою простят милое "увлечение", а вот ему самому? К счастью, Дереку до возраста, когда в его постели будут оказываться только для продвижения в карьере, еще лет тридцать, но желтая пресса просто захлебнется заголовками.

Хотя… Алеф не мог вспомнить ни одного любовного приключения Маккентоя. Сейчас уже ему было понятно, что в постели у него не только правая рука бывает, но ни один снимок папарацци, ни один "жареный" факт в прессу не проник. Или он привык к конспирации и преуспел в этом, или же каким-то негласным приказом его "не замечают".

— Все равно однажды придется появиться, — Дерек опять будто на его мысли отвечал. — Внимательно читай мелкий шрифт в следующем контракте, а лучше сразу найми юриста уровнем повыше. Могу порекомендовать человека. Впрочем, если хочешь пообжиматься со мной на камеры — всегда пожалуйста, страсть как люблю дозированный и двусмысленный эпатаж.

— Пока мне предыдущего эпатажа хватило с лихвой, — Алеф покачал головой, вспомнив, как они снимали ту постельную сцену. — Как-то не привык я такое напоказ.

Для современного кинематографа смешно, но Алеф умудрился не засветиться ни в одной сцене крепче поцелуя. Была ли виной его внешность — некоторые режиссеры опасались обвинений в педофилии, — или просто Линда, зная его нелюбовь к подобному, выбирала другие роли, но тем не менее. И сейчас, когда назад уже пути не было, да и не хотелось отступать, было вообще непонятно, как он умудрился до сих пор оставаться в стороне.

— Не понимаю, в каком заповеднике ты жил, — Дерек покачал головой и посмотрел на него с несвойственной ему теплотой. — В Голливуде не бывает таких неиспорченных. Мне даже стыдно немного, что в итоге именно я тебя развратил. Хотя, с другой стороны, я этим почти горжусь, — он хмыкнул и быстро его поцеловал. — Но лучше не спрашивай, каким был я в твои годы.

— Секс, наркотики и рок-н-ролл? — рассмеялся Алеф. — Вообще-то я тоже не затворник. Просто до этого только с девушками.

Он вспомнил фото Дерека двадцатилетней давности. У него были длинные волосы — как тогда носили. Иногда он завязывал их в хвост на затылке, но чаще они вились мягкими кольцами. Вот этих морщинок в уголках глаз и у рта не было. Мышцы не очерчивались так явственно, и уж точно не было многолетних мозолей от мотоцикла на пальцах и ладонях. Губы — чуть более пухлые, глаза — будто больше и словно удивленные. Вот уж точно, такой Дерек, непременно смолящий, как паровоз, гоняющий на раздолбанном байке, купленном за бесценок, в линялых джинсах был центром любой вечеринки. И явно не один с них уходил.

— Как твоя молодость до сих пор не стала основой сценария или бестселлером? — спросил Алеф задумчиво, все еще размышляя, какой Дерек понравился бы ему больше — тот мальчишка из конца девяностых, или теперешний взрослый мужчина, от одного прикосновения которого ноги подгибались.

— Да все мы такие были тогда, — фыркнул Дерек, внимательно за ним наблюдая. — И потом, у папарацци есть, чем заняться, когда я эпатирую публику, так что в остальное время меня не трогают. Для этого есть "скандальные" звезды.

— Целая иерархия, — восхитился Алеф. Больше по привычке, чем обдуманно, он обнял Дерека в ответ, даже не успев мысленно возмутиться, что происходящее неправильно. А когда всё-таки опомнился, убирать руки уже совсем не хотелось, а запах мужской туалетной воды на влажно-гладкой после недавнего бритья коже будоражил и заставлял дышать чаще.

— Тебе еще предстоит всему этому научиться, — шепнул Дерек ему в ухо, отчего Алефа всего сладко передернуло. — Или найти агента, который все сделает за тебя, — он ласково провел рукой по его спине, зарылся пальцами в волосы и, наклонив голову, прижался губами к макушке. — Какие-то странные ты у меня чувства будишь… — пробормотал задумчиво. — Вот по-хорошему надо бы тебя в койку, да отжарить по-утреннему как следует, а вроде и так неплохо… Обнимашки чертовы, — он рассмеялся и обхватил Алефа руками, сгребая в охапку.

— Обнимашки, — выдохнул Алеф.

С ума сойти, он стоит в обнимку с мужиком и даже почти жалеет, что вот прямо сейчас в него не станут совать член. И что сердце колотится от прикосновений губ к виску. Горячая твердость, вдавливающаяся в живот, не пугает и не вызывает отвращения, а совсем наоборот. Алеф недвусмысленно потерся об эту выпуклость и уже сумел разлепить губы, чтобы сказать непостижимое "трахни меня", но раздался громкий сигнал интеркома.

— О, черт! — Дерек нахмурился, отодвигаясь. — Сегодня же четверг! Я забыл. Это чистильщик бассейна. Он не входит в число тех, кому я доплачиваю за молчание и просто верю на слово, так что тебе придется сделать вид, что мы обычные коллеги, которые встретились за завтраком обсудить работу.

— Придется, — согласился Алеф. — А я ведь чуть не решил, что обнимашками не отделаюсь, — он выразительно опустил глаза на его пах.

Дерек усмехнулся и с чувством облапил его за задницу, прежде чем отпустить.

— Ты вошел во вкус, я смотрю, — хмыкнул он, отступая к очередной панели управления воротами — как успел заметить Алеф, те были раскиданы по всей территории и дому в самых неожиданных местах.

— Да, и это полностью твоя вина, — отозвался Алеф чуть ворчливо.

Со стороны въездных ворот раздался шум мотора. Пару минут ничего не происходило, а потом перед окнами кухни показался невысокий темнокожий мужчина.

— Доброе утро, мистер Маккентой, — поздоровался он в открытое окно. — Все в порядке?

— Доброе, Брюс. Да, в полном, — Дерек махнул ему рукой. — Только листьев нападало.

— Не волнуйтесь, сейчас все почистим! — бодро заверил Брюс и исчез с горизонта.

— В ванную, — приказал Дерек шепотом. — Ту, что на втором этаже. У нас есть минут десять.

Алеф на миг замер. Что, идти трахаться, пока во дворе возится этот Брюс? В ванную? Это как, мордой в стену, что ли? Или того хуже, на карачках?..

Лицо полыхнуло жаром от одной только мысли, что придется встать на колени, бесстыдно выставляя зад. Но почти мгновенно жар со щек пополз вниз. На шею, грудь. Стек по животу и намертво застрял в паху. Черт, это до омерзения неправильно и одновременно до охренения соблазнительно. Запретно, греховно, и просто невозможно сказать "нет".

— Пошли, — одними губами сказал Алеф и первым вышел из кухни.

Дерек задержался внизу, что-то еще крикнув Брюсу через окно, и догнал Алефа уже самой двери, буквально впихнув того в ванную.

— Как подростки! — фыркнул весело, а потом посмотрелся в зеркало из-за алексова плеча и посерьезнел, на мгновение застыв. — Ну или нет… — и развернул Алефа к зеркалу лицом.

О нет, подростками они не были. Алеф хорошо знал цену своей внешности, но рядом с Маккентоем он выглядел как-то неуловимо иначе. Будто чуть дерзкая, нестандартная красота Дерека, изменчивая, текучая, но неизменно яркая, оттеняла его холодную классическую красоту, делала ее теплее, живее. Алеф попытался изобразить свою фирменную кривую усмешку, но даже она вышла чувственной, предвкушающей.

— Спорим, ни в одном порно тебе такого не покажут? — шепнул Дерек, подходя вплотную и наваливаясь грудью ему на спину. Его рука прошлась по груди, и в высоком узком зеркале было прекрасно видно, как она беззастенчиво скользнула в оттопыривающиеся трусы.

Тактильные ощущения запаздывали за тем, что видели глаза. Алеф с шумом выдохнул, когда его трусы медленно поползли вниз, а потом коротко охнул — теплые пальцы мягко погладили лобок, щекотно прошлись по складкам кожи в паху и уверенно обхватили член. Скользнули по головке, пощекотали уздечку. Но самым волнующим были глаза Дерека. Подняв взгляд, Алеф встретился в зеркале с горящим Маккентоевским, и непроизвольно отпрянул — с таким искренним восхищением еще никто на него не смотрел.