Гроши счастья (СИ) - Туманова Анастасия Валерьевна - Страница 11

Тут она вспомнила, что уже читала статью на эту тему.

Быстро пролистав газетные листы, повествующие о событиях чешской общественной и культурной жизни, она нашла то, что искала и начала внимательно читать интересующую ее статью.

Здесь описывались уже знакомые ей подробности о происхождении рукописи Манича. Однако несколько интересных деталей о возможных мотивах похищения документа заставили ее углубиться в чтение.

В статье рассказывалось о том, что манускриптом в течение последних нескольких лет активно интересовалась некая организация под названием “Хранители знаний”. Организация является международной и имеет штаб-квартиру в Чехии. Цели ее создании, состав и количество членов, а также источники финансирования на настоящий момент неизвестны. Однако официальные круги как Чехии, так и других стран не занимались расследованием деятельности “Хранителей знаний”, так как, с одной стороны, организация явно не являлась экстремистской, а с другой стороны, существенно помогала финансировать некоторые культурные проекты, связанные, в первую очередь, с библиофильством, а также являлась устроителем выставок книжных редкостей из личных собраний. Некоторое время назад представители организации пытались получить доступ к манускрипту Манича, рассчитывая купить его для частной коллекции одного западного коллекционера, имя которого не называлось. Это им не удалось, но сотрудникам организации был предоставлен доступ к документу в одной из пражских библиотек, где они активно работали над его расшифровкой. Особенных успехов им, по всей видимости, достичь не удалось. Вскоре манускрипт пропал.

Последний абзац статьи, где рассказывалось о том, кому могла понадобиться рукопись, воспринимался совсем уже странно. Якобы, если расшифровать текст не удавалось в течение такого долгого времени, а рукопись по утверждению экспертов была создана в 14 веке, то она, видимо, являлась одним из свидетельств существования цивилизации, которая не посчитала нужным раскрывать свои тайны. А теперь ее представители просто забрали ее назад. Куда - назад, автор статьи не упоминал.

Анна хмыкнула. Вмешательство пришельцев с других планет могло бы оправдать львиную долю всех краж и преступлений в нашей стране и по всему миру. Так что за поиски доказательств существования инопланетян нужно было бы засадить в России целые научно-исследовательские институты. Деятельность их могло бы спонсировать правительство, так как получение неопровержимых свидетельств вмешательства в земные дела извне было бы ему на руку. А доказать, как известно, можно всё, что угодно. “Странно, что до этого еще никто не додумался”, - с горькой иронией подумала Анна.

Дальнейшее продолжение статьи - разговоры с известными учеными - Анну особо не заинтересовало. Быстро пробежав эти отрывки взглядом, она поняла, что ничего путного никто из исследователей сказать не может.

Вернулся Кирилл, пришла и Таня. Анна выбросила из головы статью и отдала должное чешской кухне, которую многие ее соотечественники, живущие в Чехии, не любили, считая жирной и тяжелой. Сама она относилась к шпикачкам и кнедликам вполне доброжелательно. Анна заказала традиционное чешское блюдо с устрашающим русский слух названием “вепшокнедлозело”, что было сокращенным названием, которое целиком переводилось как “Запеченная свинина с кнедликами и (квашеной) капустой”. Аня пыталась как-то дома, в России, готовить кнедлики из купленной сыном в чешском супермаркете и присланной ей сухой смеси. Ничего вкусного из этого не получилось, хотя на приготовление кнедликов были брошены лучшие силы: приехала подруга, умеющая готовить, и они проторчали на кухне несколько часов.

Вообще, честно говоря, она готовить не любила. Может, это врожденный и неисправимый порок, может, дело в том, что родители никогда не учили и не заставляли ее это делать. Вряд ли это можно было бы объяснить ее ленью, она всегда была считалась трудолюбивой девочкой, хорошо училась и оправдывала все надежды, возлагавшиеся на нее родителями и старшими товарищами. Поэтому для нее самой так и осталось загадкой, почему без труда выучив, например, кто являлся в средние века и раннее новое время князем-избирателем Священной Римской империи (архиепископы Кёльнский, Майнцский и Трирский, пфальцграф Рейнский, маркграф Бранденбургский, герцог Саксонский и король Богемии), она не могла запомнить и освоить рецепт приготовления яичницы.

Выйдя замуж и оказавшись перед необходимостью готовить мужу обед, она начала, конечно, с полуфабрикатов. С гордостью раскладывая на столе “выброшенные” в ближайшем универсаме и взятые с боем сосиски, завернутые в плотную грубую бумагу с деревянными прожилками, Аня звонила подруге. Правда, на вопрос “В какую воду бросают сосиски: в холодную или в горячую?” она слышала много нелицеприятного, но муж не умер от голода в первые месяцы их совместной жизни, и уж, конечно, после, когда она перешла к приготовлению более основательных блюд. Ей никогда не забыть первую курицу, принесенную из магазина под названием “стекляшка” (в этом здании были стеклянные окна от пола до потолка) в сетке авоське, сквозь ячейки которой проваливалась куриная голова, болтавшаяся почти до земли на тонкой синей шее. Желтые куриные лапы торчали с другой стороны, приковывая к себе взгляд, и напоминая Анне сказку про избушку на курьих ножках. Дома муж помогал обжигать торчащие из курицы волоски паяльной лампой. Все цивилизованные люди с легкостью и удовольствием делали это над газовой плитой, но, увы, у них плита была электрическая.

Муж Миша готовил хорошо, так что на выходных проблем с едой не было. Он говорил, что кулинария — всего-навсего одна из областей химии, и не самая наукоемкая, так что у него, как у сотрудника химико-технологического института, проблем с ней возникнуть не может. Потом Анна, конечно, научилась и сама готовить любые блюда, начиная с борща и заканчивая эклерами, но удовольствие от процесса приготовления пищи так и не научилась получать.

Так что для Анны поход в ресторан всегда был радостным событием, избавляющим ее от необходимости либо стоять у плиты, что было неприятно, либо есть какую-нибудь неполезную вкусность типа сухих макарон “Роллтон”, что было вредно.

Время в кафе прошло незаметно. Вот уже сын расплатился, и они вышли на улицу. Темнело. Время и пространство сейчас стали почему-то дискретными. Анне казалось, что она с небывалой легкостью перескакивает из одной обстановки в другую, не затрачивая на это ни времени, ни усилий.

Вот уже Кирилл проводил Анну до отеля. У входа в гостиницу они обнялись на прощание, внучка поцеловала бабушку в щеку. Затем отец и дочь взялись за руки и пошли по направлению к такси, а Анна стояла, смотрела им в след, и грусть окатывала ее изнутри тугой волной.

В номере Анна чувствовала себя неспокойно. Она никак не могла найти себе место, испытывая смутную потребность в каком-то действии. Даже привычное средство спасения как от беспокойства, так и от уныния — чтение — не действовало сейчас должным образом. Повертев в руках и полистав всё еще лежащие на столике у кровати журналы и газеты, она решительно встала. Приняв решение погулять немного перед сном, Анна вышла на улицу.

Фонари ярко светили, указывая дорогу, в конце которой виднелся какой-то парк. Анна пошла, попутно осматриваясь по сторонам. Людей на улице было много, видимо все, кто прятался от жары в дневное время, теперь выползли в блаженную прохладу вечерней Праги.

Она не заметила, что за ее променадом наблюдал мужчина. Он внимательно смотрел ей вслед, пока Анна не скрылась из вида. Затем он, нацепив солнечные очки, которые были вряд ли нужны в такое позднее время, быстро направился в сторону Национального проспекта. Но, не дойдя до него, свернул в переулок и пропал.

Анна же тем временем уже прошлась по парку. Выпила вкуснейшей газированной воды: “Сто лет не пила!”. И свернула в один из переулков. Странное ощущение охватило ее. Не поняв, в чем причина, она начала обеспокоенно озираться. Ничего необычного вокруг не было. Те же дома, неяркий свет фонарей. Далекие звуки машин с одной из больших улиц. Из окон порой долетали звуки смеха и разговоров.