Гроши счастья (СИ) - Туманова Анастасия Валерьевна - Страница 28

Анна со своим спутником осталась на узкой немощеной улице, которую занимали двух-трехэтажные деревянные покосившиеся строения с несимметрично расположенными маленькими окошками. К ближайшему из них они и направились быстрым шагом, как только ее хозяин увидел, что она спустилась по ступенькам кареты на землю.

На этой бедной улице было не так уж много людей, и, видимо, редко проезжали повозки, всадники, а тем более кареты. Какие-то босые дети, одетые в лохмотья, копошились на обочине дороги. “Уж не еду ли они там ищут?” - подумала Анна. Ее господину, с его красивой внешностью, изысканной одеждой и манерами богача нечего было делать в таком уголке города. У Анны закрутились в голове новые мысли о том, что же ее ждет.

Они вошли в дом, по узкой расшатанной деревянной лестнице поднялись на второй этаж и пошли по длинному плохо освещенному коридору, с правой стороны которого располагались многочисленные двери. Многие из них были распахнуты настежь или приоткрыты и Анна, забыв про всё, на несколько мгновений замирала, схватывая картинку чужой, незнакомой ей жизни.

В первой из комнат, куда она заглянула, почти всё свободное пространство занимала кровать. Не то, чтобы она была такой уж большой, скорее комнатушка была крошечной. На кровати, покрытой серым бельем, лежал обросший седой клочковатой бородой стонущий старик. На коленях у его ложа стояла молодая девушка и натирала торчавшую из-под разодранной накидки волосатую ногу старика какой-то мазью. Только тут Аня заметила, что лечит девушка вовсе не ногу старика, а хвост. Толстый, покрытый редкими волосами, суживающийся к концу хвост! Она в испуге отшатнулась от двери. Оба персонажа этой молчаливой сцены на мгновение взглянули на мелькнувшую в дверном проеме Анну без всякого интереса, и девушка продолжила своё занятие.

У следующей двери Анна простояла, кажется, с минуту. Это была кухня. Просторное квадратное помещение заполнял пар, идущий от нескольких больших плит, на которых стояли кастрюльки и кастрюлищи разных размеров. Над плитами были развешаны веревки, на которых сушилось белье. На кухне находились две женщины, которые составляли резкий контраст друг с другом: одна была низенькой, худой, как будто высохшей, другая, наоборот, высокой, полной, с копной растрепанных волос на голове.

- Если ты не уберешь носочки своего му-у-ужа от моего супа, то я над твоей кастрюлей свои сандали сохнуть повешу, поняла?! - наступала толстая тетка. - Стирать не умеете, выжимать тем более, так и развешиваете по кухне, всё капает. У меня потом суп всякой дрянью пахнет! Скоро вылавливать буду ваши носки из своих кастрюлек! - она указала жестом на огромных размеров бак, стоящий на одной из плит, прямо над которым, действительно, висели длинные и узкие черные носки. Анне было видно, как срывающиеся с них капли без следа поглощаются кипящим в кастрюле варевом.

- Да, да!.. - тонким голосом попискивала худая старушонка во время обвинительной речи, юлой крутясь на месте от нетерпеливого желания высказаться самой. - Да, мой-то муж настоящий, законный, не то, что у некоторых. Нашла мужика на улице. Не работает, дома торчит целыми днями, а она его кормит, супы свои варит, котлеты крутит. Наедятся оба как свиньи на помойке и сидят глазами хлопают. Посмотри на себя-то! Меньше жрать надо! Тебе и стирать-то скоро нечего будет, ни в какую одежду не влезешь!.. Ой!

Едва дослушав это парадоксальное заявление, толстая схватила со стола скалку и бросилась за своей собеседницей. Той удавалось ловко огибать плиты, а женщина со скалкой, обладая куда меньшей маневренностью, натыкалась на все встречавшиеся по пути крупные предметы. Пара табуреток с громким стуком упала на пол. Наконец преследовательница вернулась к прежней своей дислокации, отшвырнула от себя скалку и остановилась, тяжело опершись обеими руками на края своего стола. Потом она плюхнулась на стул, вытерла огромной рукой вспотевший лоб и села, глядя перед собой и стараясь отдышаться.

Тем временем, худая старушка вытащила из шкафа большую бутыль и подрагивающей рукой налила из нее в ложку какую-то жидкость. С этой ложкой она попыталась незаметно приблизиться к кастрюле с кипящим супом, но была замечена соперницей.

- А я-то думаю, кто это мне отраву в суп подливает. Ах ты, грымза старая, ну сейчас я до тебя доберусь! - взревела толстая тетка, опять вскочила и бросилась в погоню.

Анна не стала наблюдать, чем закончится новый раунд кухонных переговоров, поспешила прикрыть дверь и двинулась дальше по коридору.

За следующей дверью она увидела аккуратно прибранное и хорошо освещенное помещение, которое странно было видеть в этом доме. На окнах висели шелковые шторы с ламбрекенами, у окна стояли два кресла и журнальный столик с цветами. Ближе к двери, прямо перед Анной, стоял белый туалетный стол, на котором были расставлены коробочки, флакончики и баночки, имевшие очень привлекательный для женщин вид. За столиком сидела обладательница всего этого богатства, молодая девушка с красивым точеным личиком, большими глазами, выделявшимися на фоне светлой кожи, ухоженными пальчиками и длинными … голубыми волосами. Она подняла взгляд, строго посмотрела на Анну и опять принялась задумчиво рассматривать себя в зеркале, поправляя макияж.

Анна попятилась от дверей и пошла дальше по коридору за своим спутником, который сейчас стоял, поджидая ее. Когда она поравнялась с ним, он опять последовал вперед.

Тут Анне пришла в голову мысль, что она нашла путь к бегству: зайдя в одну из боковых комнат, она может попробовать выпрыгнуть в окно. Ведь это всего-навсего второй этаж и если повиснуть на карнизе, можно будет спрыгнуть вниз и ничего себе не сломать. Она решила держаться настороже и, как только удастся, юркнуть в какое-нибудь из помещений.

Но толкнув рукой пару дверей, она обнаружила, что они заперты. Их долгий путь почти сразу подошел к концу, и они зашли в пустое помещение. Ее спутник закрыл за ними дверь, огляделся, подошел к окну и зашторил его пыльной, знавшей лучшие дни, портьерой. После этого он встал в центре комнаты и сделал несколько странных пассов руками, не глядя на Анну.

Она стояла и смотрела на все эти приготовления с немым удивлением.

Затем спутник повернулся к Анне и вдруг, неожиданно для нее, улыбнулся. Финальный взмах рукой - и перед Анной предстал Грох.

После секундной паузы, во время которой Анна пришла в себя, она кинулась к нему и обвила руками его шею.

- Грох, миленький, ты пришел! Ты меня спас! - и другие, иногда нечленораздельные, возгласы радости вырывались из нее нескончаемым потоком.

Когда этот водопад слов иссяк, она почувствовала, что всё это время его руки мягко обнимали ее талию. Смутившись своей несдержанности, она испуганно подняла голову и посмотрела в его глаза, чтобы понять, какие чувства он испытывает. Но взгляд ее наткнулся на его губы. И тут все страхи и волнения, вся ее многолетняя неуверенность в своей женской привлекательности и одиночество последних лет сыграли с ней шутку: неожиданно она потянулась губами к его губам. На мгновение она ощутила их мягкость и увидела, что глаза Гроха закрыты. Восприняв это как разрешение, она, не раздумывая наклонила голову вбок и слегка раздвинула его губы языком. Он ответил ей, и она с радостью ощутила, что ему это тоже нравится. Его руки гладили ее по спине, иногда ненадолго спускаясь ниже, но тут же ускользая наверх, доходя до груди и тут же отступая. Наконец они ощутили, что пора оторваться друг от друга. Оба чувствовали некоторую растерянность, которую пытались скрыть.

- А мне понравилось! - сказала Аня, наконец, и Грох улыбнулся ей.

Смущение прошло, и можно было перейти к обстоятельному разговору о том, какие действия они должны предпринять дальше.

Прошло немало минут, прежде чем Анна смогла поверить, что действительно спасена.

- А почему ты не нашел меня раньше? Ты совсем забыл про меня? - спросила Анна. Они, не сговариваясь, перешли на ты, обоим это казалось теперь более естественным.