Чёрный человек - Головачев Василий - Страница 16

– Числ, – поправил Мальгин. – Это Верхарн, Даниил любит его поэзию. – Клим полузакрыл глаза, помолчал, потом продекламировал: – «В одежде цвета горечи и яда рассудок мой холодным мертвецом плывет по Темзе вверх лицом».

Заремба хихикнул, но, видя, что Мальгин не расположен шутить, подобрался виновато и покачал головой:

– Мрачновато, хотя и весьма оригинально. Я лично Верхарна не читал и не особенно жалею об этом. Что будем делать, Климыч? Машина дает ему не больше двух суток жизни. Если не успеем что-либо предпринять, летальный исход неизбежен, несмотря на временные прояснения сознания, которые твой любимый Хан назвал «фазами хозяина».

– Кстати, где он?

– Джума? У себя, наверное, в клинике СПАС-центра, я им как-то не интересовался. Скажи, ты знаком с Карой? Она почему-то интересовалась тобой, звонила, я дал твой домашний телекс. Ну и женщина, скажу я тебе! С ходу можно отдать ей корону «мисс Вселенная»! Во всяком случае, я бы отдал. Красивая женщина, а? Она занимается исследованием нейрилеммы и нейроглии [15], а старик Каминский собрал своих лингвистов и кибернетиков [16], его задача – ЦНС. И все равно мы придем к одному: требуется срочная операция. Вернее, две операции, как ты и говорил: стирание чужой информации – после выявления запасов криптогнозы и воссоздание нормального генома, конструирование здоровых хромосом со всеми вытекающими последствиями. – Последние слова Заремба проговорил с видимым удовольствием, смакуя.

Мальгин молчал, все так же полузакрыв глаза. Заремба вдруг щелкнул пальцами, глаза его загорелись.

– А давай сами слетаем к маатанам в гости и умыкнем одного, если они не дадут нужной биоинформации! А?

– Ты сам-то понимаешь, что говоришь?

– Очень даже понимаю. Попытка – не пытка, а твой друг ждать не может, он и так на ладан дышит.

Мальгин встал так стремительно, что Заремба отшатнулся.

– Ты что?..

– Ничего, – глухо сказал Клим. – Может быть, и из лучших побуждений, но ты провокатор, Иван. Обзвони всех и сообщи, что собираемся в двенадцать, будем решать. Спросит Таланов – я в Управлении спасателей.

– Хорошо, скажу. – Заремба шмыгнул носом. – А почему я провокатор?

Мальгин окинул хирурга взглядом, глаза его стали грустными.

– Тебе никогда не приходило в голову, что ты слишком медленно взрослеешь? Сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– А ведешь себя подчас как двенадцатилетний малец. Подумай на досуге, ведь есть чем – голова иногда соображает.

В девятом часу утра Мальгин нашел Джуму Хана в шоковом отделении клиники УАСС. Меднолицый врач «Скорой помощи» не удивился визиту, извинившись перед коллегой, отвел Клима в сторону; они медленно пошли по заросшему травой – таково было впечатление от ковра – коридору.

– Нужна полная информация о физиологии и биологии маатан, – сказал Мальгин прямо. – Я не имею права оперировать, не представляя полной картины того, с чем могу встретиться на молекулярном и атомарном уровнях.

– Такой информацией мы не располагаем и вряд ли будем располагать в ближайшем будущем.

– Разве вы не поняли? – холодно спросил Мальгин. – Я и сам знаю, что у нас есть, а чего нет.

Джума Хан остался невозмутимым.

– Не сердитесь, я вас понял. К сожалению, мои коллеги не догадались доставить из Горловины шлюп Шаламова или хотя бы его инк. А выудить что-либо из поврежденного проводника на месте не удалось.

– Надо срочно доставить его сюда и отдать специалистам-структурщикам, может, хоть что-нибудь выудят.

– Боюсь, что это невозможно, маатане установили в Горловине «маяк-табу», по терминологии безопасников, то есть знак частного владения. Мы не имеем права врываться на занятую ими территорию.

– Но ведь вы уже «врывались», когда забирали Шаламова.

– Сядем, – кивнул Хан на кресла в нише с видом на пойму Десны. Сели друг против друга, похожие сдержанностью и той особенной мимикой, которая выдает в собеседнике умного, понимающего иронию и юмор человека.

– Все не так просто, не однозначно. Да, мы забрали Шаламова из Горловины, но после этого маатане выпустили внутри ее сторожей, имеющих приказ уничтожать любых непрошеных гостей.

Мальгин молча смотрел на врача. Тот оценил его взгляд.

– Да, такова их логика, и ничего с этим не поделаешь.

– А откуда это известно?

Джума Хан слегка улыбнулся.

– У разведки свои секреты и методы, к тому же по этому делу работают еще пограничники и безопасники.

– Но ведь «черные люди» имеют точно такие же права на «серую дыру», что и мы, Шаламов «обнаружил» ее, если можно так сказать, одновременно с маатанином.

– С юридической точки зрения – да, мы имеем право на владение как Горловиной, так и планетой-кубом, – Шаламов назвал ее Стражем Горловины, – хотя никто из людей никогда не стал бы присваивать себе лично и вообще всему человечеству подобный объект, нам достаточно иметь возможность исследования феномена, однако «черные люди» не признают законов земной юрисдикции. Конечно, комиссия ИВК [17] попытается официальным путем решить возникшие правовые вопросы, но едва ли маатане станут нас слушать.

– Так что же, уперлись в тупик и на этом успокоимся?

Джума внимательно посмотрел в глаза Мальгину.

– У вас есть конкретные предложения?

– Нет, – сказал Мальгин нехотя через некоторое время. – Но у меня в распоряжении сутки, от силы двое. Сегодня в двенадцать я объявил общий сбор рисконавтов, и, если решение не будет найдено, я начну действовать так, как сочту нужным.

Джума Хан покачал головой.

– Напрасно вы разговариваете со мной как с противником, я целиком и полностью на вашей стороне, и, как бы вы ни решили – а я думаю, что понял вас правильно, – будем действовать сообща, аморфная позиция не по мне.

Мальгин встал, протянул руку.

– Благодарю, и простите за резкость, этот случай настолько неординарен для меня в личностном отношении, что я не имею права ошибаться.

Ладонь у Джумы была широкая и шершаво-твердая.

– Никто из нас не имеет права ошибаться, хотя без ошибок человек – не человек. Хотите, покажу одну любопытную картинку?

– Она имеет отношение к теме нашего разговора?

– Прямое.

В своем рабочем кабинете Хан включил стол, полистал оглавление проектора и остановился на нужном кадре. Виом развернул плоскость цветного изображения, медленно протаявшего в глубину. Мальгин увидел дымящийся черный океан, низкое мрачное небо с перьями фосфоресцирующих облаков, неожиданно светлый берег с редкими скалами.

– Снято в ультрафиолете, – пояснил Джума, наблюдая за Мальгиным. – Догадываешься?

Вглядевшись, Клим понял, что видит вовсе не скалы, а чудовищные скелеты, облепленные не то насекомыми, не то пиявками. А на заднем плане торчало из песка косо уходящее в небо перепончатое перламутрово-полупрозрачное, с красивым рисунком прожилок крыло, на вершине которого громоздилась мрачная, многогорбая, наполовину покрытая зеркальным слоем глыба – «черный человек».

На стереоснимке был запечатлен пейзаж Маата.

Ничего больше не сказав друг другу, они разошлись. Мальгин вернулся в институт и принялся внимательно изучать сканер-срезы мозга Шаламова, намечая пробную «тропу вмешательства». А около одиннадцати в клинику пришла Купава.

Одета она была в нечто пушистое, снежно-белое с голубым, с зеркальными перетяжками – комплект «воздушный замок», скрывающий фигуру, и никто не взял бы на себя смелость утверждать, что Купава ждет ребенка. В кабинет она вошла без предупреждения.

Когда Мальгин, недовольный вторжением, повернул голову к двери, он сначала не поверил глазам своим, потом встал, не снимая эмкана, и молча уставился на женщину. В голове поплыли дым и звон – и ни единой мысли.

Смуглое лицо Купавы казалось чуть бледнее обычного, а изогнутые, как птичьи крылья, брови придавали лицу какое-то трагическое выражение. Мальгин никогда не видел у нее такого!