Закон Хроноса - Тимайер Томас - Страница 17

Где же эта хижина? Оскар завертел головой, но не мог различить ничего, кроме деревьев. Черт! Оставалось только найти дорогу, но найдет ли он ее - это еще вопрос. Что забыл отец в лесу в такой час? Ясно, что направлялся к машине времени, но зачем? Что это за таинственность?

Оскар уже собрался было повернуть назад, как впереди вдруг вспыхнул желтый огонек. Он немножко потанцевал среди деревьев и снова исчез. Фонарь Гумбольдта! Оскар бросился в ту сторону. Огонек нельзя упускать из виду. Потом юноша понял, что его могут услышать, поэтому замедлил темп и старался не наступать на сухие ветки.

Через минуту Оскар уже стоял у лесной хижины. Он перевел дыхание. Получилось!

Изнутри доносились приглушенные голоса. Дверь была неплотно прикрыта.

Оскар подкрался поближе. В тусклом свете лампы юноша увидел, что все трое действительно решили забраться в машину времени. Герон был уже внутри, за ним поднималась Вилма. Последним по ступенькам взобрался отец. Оскар увидел, как он сел в одно из кресел и дал несколько указаний Герону. Потом пристегнул пояс. Машина загудела, ее очертания потускнели и расплылись. Вспышка света - и она совсем исчезла.

Гумбольдт решил испытать машину ночью и ничего им не сказал! Оскара словно гром поразил. Почему отец сделал это ночью, как вор?

Но не успел он подумать, что могло заставить отца так поступить, как в хижине вспыхнул яркий свет и в лицо ударил горячий ветер. В комнате засверкали искорки разрядов, запахло электричеством и ржавым железом. Из ниоткуда перед ним материализовалась машина времени. Огромные кольца вращались с таким шумом, что стены тряслись.

Машина была покрыта толстым слоем льда. Повалил пар, раздалось шипение. Раздался громкий треск. Появилась трещина и стала увеличиваться. На пол посыпались толстые куски ледяной корки. Оскар выскользнул в темноту. С грохотом открылся люк.

Оскару пришлось хорошенько присмотреться, чтобы убедиться, что перед ним действительно был отец. Этот человек был похож скорее на бродягу. Грязная одежда, растрепанные волосы и неряшливая борода. Движения такие медленные, будто он ужасно устал. Потом он, наконец, повернулся.

Оскар испугался.

Левый рукав куртки был оторван и плотно затянут вокруг предплечья. Ткань была усеяна темными пятнами, похожими на свернувшуюся кровь. На брюках были такие же пятна. Гумбольдт ранен, но, кажется, может выбраться из машины самостоятельно. Оскар подумал, не нужна ли отцу помощь. Но тогда придется открыть свое присутствие. Юноша вспомнил таинственное поведение исследователя и решил не показываться тому на глаза.

Гумбольдт, Вилма и Герон вышли из машины времени. На лаковом покрытии робота виднелись царапины и дыры. Выглядел он очень потрепанным. В общем, все трое казались уставшими, даже Вилма. Она клюнула Гумбольдта в ногу, и тот взял ее на руки. Птица сунула клюв в сгиб его локтя и тут же заснула. Исследователь взял лампу и вышел из хижины. Прихрамывая, он двинулся в направлении дома вслед за Героном.

Оскар еще долго не решался пошевелиться, но потом последовал за ними.

Воскресенье, 13 июня 1895…

Толстые занавески были сшиты как из кожи. Сквозь них не проникал ни один луч света. Только там, где они смыкались, можно было разглядеть светлую полоску. Над рабочим столом висел газовый разок, освещая стол. Остальная часть комнаты тонула в темноте.

Берингеру понадобилось довольно много времени, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению. Вскоре он мог различить контуры книжных полок, секретера и нескольких больших картин на стене. Богатый дом, промелькнуло у него в голове, но ничего больше подумать он не успел, так как его пригласили войти. Советник министерства Натаниэль Штрекер сидел за столом и внимательно на него смотрел. Влиятельный человек. Большая шишка в правительстве. Правая рука канцлера. С таким лучше не портить отношения.

Его сын Карл был студентом юридического курса. Богатенький наследник, неизменная жертва бедных сокурсников, которые превратили его жизнь в ад. Когда дело принимало серьезный оборот, он прятался за папочку, и тот все устраивал. В прошлом Берингер выполнил для него несколько заказов. Припугнуть строптивого профессора, несколько улучшить оценки, помочь уломать девочек,- что-то в этом роде. Но сейчас дело обстояло иначе. На этот раз музыку заказывал Берингер.

Штрекер был полным мужчиной с большой проплешиной и бакенбардами. Серые брюки, серый жилет, белая рубашка, карманные часы, запонки, идеально повязанный галстук - все это было самого лучшего качества. Берингер был уверен, что его пустили только потому, что за него попросил Карл.

Штрекер откашлялся.

- Мой сын сказал, что у вас ко мне какое-то дело, господин… э?..

- Берингер.

В правом глазу сверкнул монокль. Штрекер указал на стул напротив.

- Пожалуйста.

Берингер сел. Чувствовал он себя неловко. Дома, в своем окружении, он был хозяином. Там все танцевали под его дудку, его слово было законом. Здесь же он только лакей. Ничто, никто. Струп на колене, грязь под ногтями. Такие, как Штрекер, вращаются в других сферах. Одна только картина за спиной стоит больше, чем Берингер заработал за всю свою жизнь.

- Можно поинтересоваться, что вас ко мне привело?

- Я…- Берингер откашлялся. Он не знал, как начать. Штрекер не сводил с него глаз и в то же время крутил в пальцах что-то вроде медальона или талисмана. Такое впечатление, что монокль позволял ему видеть людей насквозь.- Я продаю информацию. Вероятно, вас это заинтересует.

- Информацию? - впился в него взглядом Штрекер.- Мой сын знает, о чем идет речь?

- Я ему только намекнул. Сказал, что хочу говорить непосредственно с вами.

- Мне не нравится, что сын путается с такими людьми, как вы, но это его дело. В конце концов, он уже достаточно взрослый. И до сих пор, кажется, вы исправно выполняли свою работу.

- Действую как умею,- ответил Берингер.- И держать язык за зубами у меня хорошо получается.

Штрекер кивнул.

- Пока вы не впутываете мое имя в свои грязные делишки, я могу это терпеть. Однако меня вы не запугаете. В скором будущем в этой стране подует другой ветер. Наступают дни хаоса, мародеров и паразитов. Но если сорняки быстро разрастутся, мы очень быстро включим свет, если вы понимаете, о чем я говорю,- он прищелкнул пальцами.

- Совершенно и полностью,- сказал Берингер, который всегда знал, как удержаться на плаву.- Информация может оказаться очень интересной для вас и ваших друзей. И начинаться она будет именем: Карл Фридрих фон Гумбольдт.

Штрекер какое-то время помолчал, не сводя монокля с посетителя. Потом недовольно фыркнул:

- Гумбольдт, хм?

- Именно,- улыбнулся Берингер. Он хорошо разбирался в людях. Незаинтересованность Штрекера была притворной. На самом деле тот уже попался на крючок.

- Что с ним? Высокомерный выскочка. Статьи о нем в газетах поднимают настоящую бурю, но эта шумиха очень быстро стихает. Я читаю газеты, насколько вам известно. Я знаю о том, что происходит в его подвале. Об этом вы хотите со мной поговорить?

- В некотором роде.

- Тогда, я надеюсь, вы расскажете что-нибудь новенькое, ведь, как оказалось, вся эта история была просто газетной уткой. От начала и до конца ее придумал жалкий репортеришка, которому потом пришлось оправдываться.

Берингер улыбнулся.

- А что, если я скажу, что это была не утка?

- Что вы имеете в виду? - Штрекер выпустил медальон из пальцев. Такого символа Берингер еще не видел. Глаз, круг и треугольник.

Глаза Берингера превратились в щелочки.

- Оставим недомолвки, господин Штрекер. Ваш сын, конечно же, сообщил вам, что речь идет о машине. Я бы не приехал сюда из-за какой-то газетной утки,- он поднялся.- Могу рассказать вам кое-что интересное об этой птице, но сначала хочу узнать, сколько вы за это заплатите. Мне не хочется тратить время на игры.

Штрекер опустил глаза на медальон.

Берингер ждал. Он понимал, что начал рискованную игру. Такие люди, как Штрекер, будут слушать только тогда, когда им приставят пистолет к груди. А это невозможно. Скорее уж выстрелят в вас.