Жнец крови и пепла (СИ) - Гринберг Александра - Страница 49

Сейчас, впрочем, Киаре это дело не казалось таким уж легким. Каждый выцветший знак отдавался в грудине тупой ноющей болью, но она продолжала сводить всю сомнительную мазню и убеждала себя потерпеть ещё немного.

Может, и правда следовало оставить сведение рун Лайаму и зельям?.. Нет. Это означало доверить Марка кому-то чужому, пусть речь идет о её брате по жиле. Куда надежнее сделать всё быстро, практически безболезненно, своими руками. Мысль носила до странного собственнический оттенок, что вызывало жуткое раздражение на себя саму и весь мир в придачу.

«Ну на кой тебе этот светлый сопляк? Да, красивый; да, нравится; да, хочется… но неужто не понимаешь, что ему на самом деле надо? — делано изумилась Киара и тут же сама себе ответила: — Клушу! Тупую и беспомощную! И видят боги, он её обязательно найдет. А тебя, дурищу, позабудет за ненадобностью!»

Магию она старалась дозировать — не хватало ещё, чтобы Марка опять понесло в сомнительные приставания на радость ехидному братцу Лайаму. Мол, снимите номер, я стесняюсь. Благо воздействие требовалось несильное, и Марк вел себя прилично — разве только глазел с каким-то потерянным видом и время от времени чуть морщился.

— Жжется? — озабоченно спросила она, хотя секунду назад вроде бы собиралась что-то съязвить. — Я стараюсь поосторожнее. Потерпи, уже почти всё.

«Почти всё» включало в себя всего четыре руны у ключиц, однако Киаре показалось, что на каждую из них ушла целая вечность. Закончив, она глубоко вдохнула и машинально приложила руку к груди.

Плохая оказалась идея. Ладонь тут же стала мокрой и липкой. Рубашка Тангрима, до сего мига болтающаяся на ней как на вешалке, теперь прилипла к бинтам, по-видимому, насквозь пропитавшимся кровью.

Эйнтхартен оказался возле неё прежде, чем она успела хоть что-то сообразить. Разумеется, не обошелся без распускания рук. Ну точнее, поддержал, будто ожидая, что она свалится в обморок.

Честно говоря, потерять сознание хотелось очень.

— Киара, ты сумасшедшая! — выдал он, не забыв добавить пару очень нецензурных ругательств. И, чтоб его, едва ли не силой оттащил к ближайшему креслу и заставил сесть. — Архимаг…

При взгляде на помянутого архимага Киаре хотелось малодушно завизжать испрятаться за широкую спину Эйнтхартена. Но не тут-то было. Лайам рывком выдернул её из кресла и, поставив, аккуратно придержал за плечи.

— Железо? — глухо обронил он. Его пронзительные зеленые глаза инфернально сверкнули в полумраке кабинета.

— Ж-железо, — пробубнила Киара, уставившись себе под ноги и теребя мешковатый рукав. — Ай! Чего делаешь?!

Ей влепили подзатыльник — конечно же, ничуть не больно, но зато как обидно! — и поволокли прочь из кабинета. Марк же, растерянный и какой-то жутко злой, остался глядеть им вслед.

— Пор-роть тебя надо было в детстве! — рявкнул Лайам, впихивая её в ванную и всё ещё гневно сверкая глазами.

— А меня и пороли! — огрызнулась Киара. — Скажу тебе, характер от этого не улучшается!

Лайам явственно устыдился, и это помогло ему немного остыть. Имперские маги для своих спиногрызов не могли измыслить истязания страшнее, чем легкая оплеуха или шлепок по заднице. Одна мысль о папаше, лупцующем девочку ремнем или розгой, вызывала в них праведный гнев пополам с ужасом.

— Чего это тебе уединиться приспичило? — Она желчно усмехнулась. — Братец, я боюсь, нас неправильно поймут.

— Кто поймет, светлый твой, что ли? — переспросил Эрдланг уже более добродушно. — Ну так он вроде уже. Бессердечная ты женщина, даже не заметила, что бедный мальчик страшно ревнует!

— Бедный мальчик страшно наглеет.

— Не без этого.

Её решительно избавили от рубашки, тактично развернули спиной и ободрали окровавленные бинты.

— Рану промой, я больно делать не хочу, — коротко приказал Лайам и, старательно скрывая неловкость — полуголая сестренка, ужас-кошмар! — принялся шарить по настенным полочкам в поисках зелий. — Вот дурында-то… кто ж колдует с такой дырищей да при полупустом резерве?

— Да я же немножко!

— А там «множко» и не нужно. Сила на сторону пошла, регенерация ослабла; ты в кровище, твой рыцарь в истерике…

— И ничего он не в истерике, — вступилась она за Марка. — Он вообще большую часть времени спокойный как удав. Прямо аномалия какая-то, а не светлая боёвка.

Лайам не ответил, погрузившись в задумчивое молчание. Дождавшись, когда Киара промоет рану и кое-как сведет кровь с рубашки, он помог ей перебинтоваться, влил пять разноцветных фиалов с зельями и, удовлетворенно кивнув, потащил обратно в кабинет.

— Не убил, не сожрал, не обесчестил, — чуть раздраженно отрапортовал он — хмурый Эйнтхартен так и торчал посреди кабинета. — Сядь, не маячь! А ты, сестренка, — он несильно толкнул Киару в сторону дивана, — ложишься, спишь и не злишь меня больше.

Не удержав равновесия, она плюхнулась на диван. Сверху упало что-то мягкое. Демонстративно надувшись, Киара свернулась в кошачий клубок и закуталась в тряпку, оказавшуюся полосатым пледом аляповатой расцветки.

— Оба бесите, — сонно пробурчала она, прежде чем закрыть глаза.

Умом Марк прекрасно понимал, что ревновать Киару к архимагу Эрдлангу глупо — все в Иленгарде знают о его прекрасной супруге, встречи с которой не переживет ни одна коварная разлучница (да и сам магистр). Что ничуть не мешало испытывать при виде этой фейской парочки жуткую, неконтролируемую ярость. Бо́льшую, пожалуй, чем с пресловутым Тангримом, едва не прибитым в морге. Дориан, по крайней мере, не был смелым настолько, чтобы вот так запросто прикасаться к Киаре. Хотел бы, но наверняка боялся какого-нибудь крайне неприятного проклятия в её исполнении.

Лайам Эрдланг же имел наглость ударить Киару. Его, Марка, инфернальную принцессу! Которая к тому же выглядела так, будто вот-вот готова отправиться на материалы для вампиров!

(Ну, ударом этот шлепок можно было назвать с большой такой натяжкой, однако поселившееся внутри Марка ревнивое чудовище плевать хотело на доводы разума.)

Подобные чувства и мысли о возможном убийстве всех, кто хотя бы ещё раз попытается глянуть в сторону Киары, пугали не меньше страшной раны на её груди и вероятности самому превратиться в непривлекательный фарш. Таких эмоций Марк не испытывал ещё ни к кому и, прямо сказать, не слишком-то и хотел. Уж больно они не подходят светлому магу.

Сдержать себя и не разнести кабинет фейского хлыща к демоновой бабушке помогло только уважение к этому самому хлыщу, как к могущественному магу, и портрет очаровательной леди Эльзы на одной из многочисленных полок.

Когда Эрдланг вернулся, едва ли не таща Киару под мышкой, Марк успел успокоиться. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Он отстраненно выслушал едкую тираду архимага; пронаблюдал, как тот без лишних церемоний уложил недовольную Киару на диван и весьма резонно велел спать да не бесить. Та неохотно, но подчинилась.

— Да садись ты уже, — повторил архимаг. Повинуясь небрежному движению руки, кресло отъехало от его стола; сам он пристроился тут же на низком табурете. — Времени у меня в обрез, но на твое счастье я умею одновременно работать и трепаться. Так что можем поболтать, пока я тут живописью балуюсь.

— Я не слишком болтлив, — пожал плечами Марк, надеясь, что вышло не слишком грубо, и протянул руку.

— Сын Альфарда — и не болтун? Верится с трудом, — насмешливо проговорил Эрдланг, принимаясь вырисовывать каркас защиты. Кожу немного жгло — неприятно, но терпимо. — Слушай, как ты вообще столько лет не замечал, что на тебе нарисовали Бездна знает что? Ладно, допустим, девчонок на родном факультете ты раздевал нечасто… гляжу, предпочтения у тебя, хм, нетипичные… — Он мимоходом покосился на закутанную в пестрый плед Киару и устремил на Марка холодный взгляд. — Но и без того было, с чем сравнивать: у тебя половина семейства — сплошь боевые маги! Поглядел бы на отцовские руны! Что вообще за несерьезное отношение?