Жнец крови и пепла (СИ) - Гринберг Александра - Страница 85

Гейб безропотно позволил отволочь себя в допросные. Но стоило его высокородной заднице приземлиться на видавший виды казенный стул, как он уверенно выдал:

— Я ничего не скажу.

— Естественно, — пожала плечами Киара, устроившись напротив него. — Мы с Силвой тут как раз для того, чтобы ты заговорил.

Но тут и без Силвы было несложно разобраться. Слабак Лейернхарт не терпит боли. Запоет птичкой, стоит лишь сломать ему палец; о более серьезных увечьях и говорить не приходится.

— Нет, ты не понимаешь. — Гейб нервно облизал губы. — Я ничего не скажу, даже если… что бы вы ни делали. Не смогу.

— Это мы ещё посмотрим…

— Обожди, Киа, — перебил менталист. — Крысеныш правду говорит. Тварь что-то навертела у него в мозгах. Не могу назвать это именно ментальной магией… одновременно похоже и непохоже на заклятие подчинения.

— И что, допросить его никак?

Он зловеще улыбнулся.

— Ну почему же никак? Зависит от того, нужен ли он тебе живым.

— Обойдусь.

Силва отрывисто кивнул и, встав у Гейба за спиной, вскинул руки по обе стороны от его головы.

— Не тяни. Мозги у него в плачевном состоянии; я же своим вмешательством ускорю их гибель.

Миг — и лицо некроманта утратило всякую мимику. В ярких голубых глазах застыла тупая оловянная пустота.

Глубоко вдохнув, Киара спросила:

— Ты поднял Элриссу аз-Саадат из мертвых?

— Строго говоря, мы сделали это вместе. Ты, я, она.

— Расскажи, как это было.

Уголки четко очерченного рта едва заметно дернулись, будто в намеке на усмешку.

— Десять лет назад скоропостижно скончался мой отец. Как я впоследствии узнал, сгубила его одна забавная побрякушка — грубая железная цепь, а на ней гроздь необработанных красных камней. Госпожа назвала её филактерией…

— Опять сказочка про лича, — проворчала Киара; Гейб не обратил внимания, продолжая рассказ:

— Отец не поддался влиянию госпожи, и та вытянула из него все силы. Я же наткнулся на филактерию гораздо позже… всего несколько месяцев назад, когда сверялся с описью артефактов в семейном хранилище, хотел продать ненужное. Сила госпожи Элриссы коснулась меня… я обрел цель… был рожден заново… моя жалкая, никчемная жизнь наполнилась смыслом! — фанатичный огонь кратко полыхнул и погас в оловянных глазенках. — Первое время я убивал бродяжек из Нижнего… их всё равно бы никто не хватился, а госпоже нужны были силы, чтобы окрепнуть. Я отыскал тайник с кровью госпожи… изготовил гомункула под её руководством, но моих сил для её воскрешения, увы, не хватало. Нужен был сильный некромант. Госпожа предоставила мне выбор… и я выбрал. — Гадливая ухмылка всё же проступила на его губах. — Кто, если не Киара Блэр? Достаточно сильна и самонадеянна, чтобы не заметить своего участия в воскрешении госпожи. Кроме того, тебе давно пора сдохнуть, нелюдь поганая…

— Довольно, — закатила глаза Киара. — С этим более-менее понятно. Расскажи про вампиров.

— Умыкнуть гробы из дворца оказалось несложно — были бы деньги на грузовой телепорт и качественную иллюзию… Я замаскировался под Альфарда — у него есть доступ во все части дворца. Что сделала госпожа Элрисса, чтобы вампиры ей подчинились — не знаю.

— Зачем она наносила руны на тела своих жертв?

То ли Гейб попытался ухмыльнуться, то ли его мозги начали помирать в мучениях, так его перекосило.

— Госпожа говорила: «Чтобы леди Блэр веселее жилось». Хотя какая с тебя леди? Так, кошка помойная…

Леди Блэр выразительно скривилась, показывая, сколь безудержно её веселье.

— Последний вопрос, Гейбриел. — Она подалась вперед, склоняясь над столом. — Насколько противно это было — спать с поганой нелюдью столько лет кряду?

В бездушном взгляде мелькнуло нечто похожее на тоску.

— Ты мне нравилась… когда-то, — медленно проговорил он. — Ты меня любила. Меня за всю жизнь никто не любил, кроме тебя.

Да уж, то ещё достижение — быть единственной, кто повелся на этого самовлюбленного говнюка.

Киара поднялась с места и обошла стол. Мягко отстранив Силву, она замерла у Гейба за спиной и стиснула пальцы на рукояти ножа.

— Твое последнее слово?

— Сдохни.

— Никак не раньше тебя, драгоценный.

Нож из камня и железа оборвал недолгую и бестолковую жизнь Гейбриела Лейернхарта. Скупо и быстро. Десять лет Киара ждала этого мига… ожидала, предвкушала, представляла. Но теперь, глядя, как темная лужа крови медленно подбирается к носкам её туфель, она ничего не чувствовала.

Совсем ничего. Пусто, как в Бездне.

«Вот тебе и блюдо, которое подают холодным, — подумала она. — Столько разговоров, а в итоге вместо блюда — бурда какая-то».

— На фиг в сердце-то? — Дальгор нарушил затяжное молчание. — Вампира же хотели делать! Я уже и подпись супруги получил, что тело ей без надобности…

— Не будет с него вампира, — возразила Киара, обтерев нож о рукав покойника. — Подожди минутку, сам увидишь.

Коммандеру хватило и двадцати секунд, чтобы воскликнуть изумленно и негодующе:

— Он разлагается!

— Он разлагается, — кивнула она. — И теперь-то я убедилась во всём, в чём было нужно. Он был мертв с тех самых пор, как Элрисса его поработила.

— Что?.. Блэр, объяснись!

— Объяснюсь, если архимаг Джердис разрешит. А он не разрешит. Возможно, после того, как… всё будет кончено.

Дальгор глубоко вдохнул, явственно стараясь усмирить гнев.

— Когда?

— Завтра, — помедлив, обронила Киара и направилась к выходу. — Закончите тут без меня. Я… мне нужно уйти.

— Киара…

— Тело отдайте Кариму поиграться. Он оценит.

— Киара, а ну стой!

— Завтра, — прежде чем прикрыть дверь, повторила она.

Завтра её не станет.

И кто бы знал, как это жутко, как до Бездны пугающе — скрупулезно, с точностью до секунды спланировать собственную смерть.

Лгать себе Марк не любил с самого детства. Ровно с тех пор, как накануне собственного пятилетия увидел мать, перепачканную в чужой крови. Тогда он не слишком понимал, что происходит — для этого понадобился разговор с Гленной спустя два года. Деликатности в ней не было ни на серебрушку, в выражениях якобы благовоспитанная леди тоже не стеснялась. Она быстро донесла, какой опасной тварью была его мать и где ей предстоит вертеться на том свете. После тех слов Марк должен был возненавидеть мачеху, продолжая лелеять в своих фантазиях образ Элриссы — красивой, сильной и очень любящей его. В конце концов, он и впрямь скучал по ней, тосковал и подолгу читал оставшиеся от неё книги по некромантии, даже выучил шафрийский. Но ни на минуту не забывал о том, скольких людей извела Элрисса аз-Саадат. И ни разу не пожелал, чтобы она вернулась к жизни. Равно как не желал и хорошего посмертия — верить в спасение её души было бы самым настоящим самообманом.

Зато сейчас он только и делал, что врал самому себе. О том, что не желает больше видеться с Киарой Блэр, выяснять с ней отношения, принимать участие в её авантюрах, да и думать о ней в принципе.

Получалось, откровенно говоря, не очень.

Стоило бы утопить мысли о ней в каком-нибудь крепком пойле, как сделал бы любой приличный боевик на его месте. Или спустить пар в драке, как сделала бы Эстер. (Вариант повеселиться в борделе теперь и не рассматривался — даже не будь дурацкого Проклятья демонов, разве захочешь другую женщину после этой неблагой оторвы?) Но вместо всего этого Марк старательно делал вид, что в его шкафу нет девичьих платьев, а подушки не пахнут мятой и вереском. И что начищать табельный клинок, который давно пора было сдать, уже чуть ли не в сотый раз за эти три дня — абсолютно нормально.

А ведь он всего лишь хотел донести до этой упрямой, бессердечной некромантки, что боится за неё до ужаса. Что не хочет думать о том, как железный клинок вонзится в её сердце, и тогда уж точно не стоит надеяться на поход в храм и счастливую совместную жизнь. Вообще ни на что нельзя будет надеяться, и от этой мысли бросало в дрожь — такую сильную, что из рук бывалого боевого мага валилось всё, а непокорная магия не реагировала на попытки её усмирить.