Сделано в СССР (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 61

Подводную лодку, и ещё кучу разнообразных кораблей, я нашёл, выйдя через одну из дверей на берег моря. Мне дня не хватит, чтобы обойти этот порт. Он на пару десятков километров раскинулся.

Я уже отщёлкал всю плёнку в фотоаппарате и взятой в запас кассете, знакомясь с американскими, немецкими и английскими образцами новейшей техники. Есть у меня мечта – порадовать советских детишек хорошими конструкторами. С полным их техническим и тактическим описанием. Так что стараюсь. Фоторепортёром подрабатываю.

Сотни, а может и тысячи кораблей, покачивались у причалов. Вокруг меня лес мачт и всяких там прочих корабельных надстроек, с реющими вымпелами и флагами.

Ага. Ну, как же. Верю, верю. Я даже палец послюнявил и над собой поднял. И ни-че-го. Даже малюсенького сквознячка не ощущаю. Как и характерного запаха моря.

А флаги-то реют.

Чудеса…

Опять же, двери на кораблях хлопают, как положено, механизмы всякие гудят, а вот моего топота по трапу не слышно вообще. Это в тяжёлых-то туристских ботинках. Недоработочки у встречающей стороны с декорациями. Тщательнее надо, однако, товарищи. Правдоподобнее. Шляться по необъятному порту и множеству его причалов особого желания у меня не возникло.

Наверное, чтобы стать романтиком моря, надо родится на его берегах. А я всё больше себя к уральцам отношу. Где мы, и где то море… Мне те же тагильские танки ближе, или самоходки, что у нас в Свердловске делают. А пароходы – теплоходы, как бы так, не очень. Тельняшку на груди точно рвать не стану, ввиду её отсутствия.

Зато мимо стендов со стрелковым оружием спокойно пройти не смог. С ними всё так же сложно, как с магазинами инструментов в Германии. Хочется всё и сразу. Что там я себя чуть не за волосы оттаскивал от дрелей, пил и шлифмашинок, что тут. Глаза разбегаются. Автоматы, снайперки, пулемёты и целые россыпи пистолетов и револьверов.

Вот уж где вдоволь развлёкся. Заодно и прикинул, что мне для скрытого ношения может подойти.

На удивление, очень многие модели отсеялись при первом же осмотре. Виноваты были или небольшие калибры, у которых напрочь отсутствует останавливающее действие, и не менее важная для меня безопасность ношения. Как не крути, а навыков ношения огнестрельного оружия у меня кот наплакал. Так что случайно прострелить себе что-нибудь крайне для меня важное мне совсем не хочется.

ПСМ отодвинул без сожаления. Плюсов много, но калибр… Из него разве что в голову стоит стрелять, и скорее всего лучше в свою же собственную. В руках – ногах он дырочки неубедительные оставит.

Покрутил ПМ. Здоровый слишком, и тяжёлый. Такой в карман брюк без ремня лучше не совать – штаны потеряешь.

О, что-то знакомое. Ага, старенькая Беретта М1934. Эту модель в СССР все видели. Никулину, в «Бриллиантовой руке» такой же пистолетик вручили, тот, что с холостыми патронами у него в фильме был. Забавная машинка.

Эта в сорок первом году была изготовлена, судя по клейму, а выглядит так, словно только что с завода вышла. Сунул её во внутренний карман. Мда-а. Заметно. По идее надо по шву куртки специальный кармашек вшить, из кожи молодого Дермантина. Тогда хотя бы полу куртки так заметно перекашивать не будет.

А может револьвер попробовать? Есть тут не слишком большие. Я перебрал с десяток револьверов. Понравились миниатюрные американцы, с барабаном на пять патронов. Такой в карман брюк сунешь, и вроде незаметно выходит. А если ещё кобуру на ремень сзади присобачить, и одежду носить навыпуск, то совсем замечательно может получится.

Ладно. Уважение к хозяевам я проявил. Музей их осмотрел. Понятное дело, что только малую его часть прошёл, но пора и честь знать. Заскочу ещё в Космонавтику, и буду выбираться отсюда.

Надо мне вживую глянуть на советскую космическую станцию.

Походить. Руками пощупать. Неизвестно ещё, что там наши умники напроектировали, а у меня, как-никак в Памяти больше десяти лет опыта полётов в Пустоте. Так у нас называли далёкие космические рейды. Дальний космос.

Осмотрев бочкоподобные сооружения, по недоразумению называющиеся космическими станциями, я всерьёз загрустил. То, что казалось хорошо Диогену, который жил в пифие – большом глиняном сосуде, а не в бочке, как принято считать, то не совсем приемлемо для меня. Сам-то я может там и проживу, а с размещением оборудования уже сложнее.

Диогену проще жилось. Рукоблудствовал себе на публике, спорил с недалёким Платоном, да пропагандировал относительность общепринятых норм морали. Эпатажный тип. Вот бы засунуть в его жилище хотя бы часть того, что мне на орбите потребуется, да заставить поработать в невесомости. Мигом бы всю его доисторическую философию у него из головы выдуло. Пустота ошибок не прощает. Порой одно неверное движение там может стоить жизни.

Наверное и к смерти можно отнестись философски. Особенно к чужой. Зато когда дело доходит до собственной – тут философия резко меняет курс и философы начинают рассуждать, что жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть. То есть сами они умирать ну никак не желают. Зато другим всегда готовы объяснить, что ничего страшного в их смерти они не видят. Такая вот сложная наука эта философия. Многогранная, я бы сказал.

Впечатлённый устройством и размерами станции, я и не заметил, что быстро добрался до входа в местный музей. Или до выхода из него.

Моё смешное средство передвижения – точная копия моего рабочего кресла, никуда не делось. Стоит, как вкопанное. Меня дожидается.

– Ну что, сивка – бурка, вези меня обратно, откуда взял – скомандовал я, мысленно представляя себе «зал прибытия».

На самом деле к этому моменту у меня возникла твёрдая уверенность, что никуда я не передвигаюсь. Скорее всего, сижу сейчас у себя на даче, и пускаю слюни.

И артефакт телепорта – совсем никакой не телепорт. Он просто ментальная имитация знакомого мне амулета. Собственно такая же, как и весь этот музей, да и как насквозь знакомое мне кресло. Всё это качественные ментальные иллюзии, существующие лишь у меня в мозгах. Сновидения наяву. И думаю, что я знаю, с кем столкнулся.

Ларсы. Исследователи иногда поэтично называют их дельфинами космоса. Точнее, не совсем дельфинами, но у нашей расы нет названия того существа, с кем их сравнивали. Так что дельфин – наиболее подходящая кандидатура, если переводить его общегалактическое название на земной язык.

Как и дельфинов на Земле, ларсов долго и пристально изучали. Учёные разных рас и цивилизаций не смогли спокойно пройти мимо подобного явления. Энергетические существа, не содержащие ни капли материи, ларсы, обладающие развитыми ментальными способностями, оказались весьма дружелюбны и непредсказуемы по поведению. Каких только гипотез не родили учёные, пытаясь подогнать необычных обитателей Пустоты под понятные разумным стандарты. Одни считали, что ларсы – это брошенные Древними энергетические роботы – разведчики, другие доказывали, что они – нематериальное воплощение погибших цивилизаций, причём сверхвысокотехнологичное и явно искусственного происхождения, но со временем деградировавшее, третьи…

Впрочем, ни одна из теорий так и не была принята, как единственно верная. Изучать ларсов было так же сложно, как пытаться прихлопнуть свёрнутой газетой солнечный зайчик. Они появлялись когда хотели, и точно так же исчезали. Могли делиться большими объёмами информации, а могли и просто месяцами наблюдать за кем-то, никак особо себя не проявляя. Вроде вот висит в углу каюты чуть заметное облачко, и висит себе. Показывает, что оно тут бесплатным пассажиром устроилось.

Станешь надоедать – переселится на контуры реактора, отчего у капитана почему-то быстро начинают седеть волосы.

Прошли сотни лет, прежде чем космическое сообщество успокоилось, и стало относиться к ларсам, как к безвредным призракам в старом доме. После того, как однажды ларсы помогли спасти экспедицию, моментально передав сигнал бедствия через невероятные расстояния, отношение к ним у всех разумных сменилось на благожелательное. В сотнях книг и фильмов космические дельфины стали положительными героями.