Сделано в СССР (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 75

До прилёта «Прогресса» оставалось двадцать часов.

– Паша, я одного не могу понять. Наша станция каждые сорок пять минут прячется от Солнца в тени планеты. Наружные излучатели у нас не маленькие, даже по внешнему виду они как бы не больше, чем у американцев. Вот объясни мне, как их корабли до Луны долетали. Тени по пути к Луне нет, солнечных батарей у них тоже не было, соответственно электроэнергии самый минимум. Без насосов и вентиляторов теплообменники эффективно работать не могут. Каким образом они излишки тепла сбрасывали? Особые технологии радиаторов? – Дима закончил свою часть работы, и наблюдал, как я завершаю монтаж отвода на теплообменник печи.

– Не было у них никаких особых и секретных технологий. Иначе мы бы эти радиаторы на «Апполонах» увидели, – отмахнулся я, проверяя собранную конструкцию. Печь у нас расположится в специальном термоизоляционном кожухе. Когда мы её на Земле проверяли, то наружная сторона кожуха почти не нагревалась. Рукой, на ощупь, не сразу и определишь, что там внутри уже кремний плавится.

На самом деле вопрос Димка интересный задал. Восемь с лишним суток американские астронавты проболтались в космосе, летя до Луны и обратно. Это мы от перегрева в тень планеты прячемся, а от радиации нас защищают пояса Ван Аллена и серьёзные стены станции, которые в разы толще и прочнее, чем у американцев. Не, как-то в их астронавты мне не хочется… Хорошо прожаренный кусок радиоактивного мяса – это не предел моих мечтаний.

Излишнее тепло в космосе – серьёзная проблема. Воздуха нет, соответственно нет конвекции и отвод тепла осуществляется только излучением. У станции две системы охлаждения – внутренняя и внешняя.

Тепло внутри станции собирается газожидкостным теплообменником, его избыток излучается через наружные радиаторы в космическое пространство. Своими «зонтиками» мы существенно облегчили работу внешних радиаторов, поместив их излучающие поверхности практически в постоянную тень. Это важно. Можно сказать, что мы вдвое увеличили мощность внешних радиаторов и она теперь составляет двадцать – двадцать пять киловатт.

В будущем космические корабли и станции обзаведутся более современными и мощными системами охлаждения. Даже у крошки – Шаттла она будет в пятнадцать киловатт, а у станции МКС в семьдесят.

– Ты, чем бестолку про американцев болтать, лучше делом займись. Начинай полную прогонку тестов, а я пока кассету с кремнием в печь заряжу, – отвлёк я Диму от созерцания нашей планеты через иллюминатор, – Думаю, что мы со своей печкой в космосе больше пользы человечеству принесём, чем десяток астронавтов – туристов, прыгающих по Луне.

– А я что, я ничего. Просто мы сейчас как раз над Америкой пролетаем, вот и пришло в голову, – оттолкнувшись от столика, поплыл Дима к пульту управления, вынесенному в жилой отсек. Над ним мы пристроили нашу панель, мигающую сейчас разноцветными огоньками. Около неё поставили «якоря» – забавные механические устройства, вроде лыжных креплений. Вковываешься в них, и обретаешь привычное устойчивое положение тела.

После тестов провели первую плавку. Признаться, переживали. Оказалось, всё работает штатно. Правда температура в жилом отсеке поднялась на пять градусов, но ненадолго. Минут через двадцать всё вошло в норму и мы начали подготовку к приёму «Прогресса».

Рабочие будни космонавтов по сути своей скучны. Бороздит себе наша станция космические просторы, подкидывает дополнительные задания экипажу ЦУП, плавится в печи кремний, вовремя заполняется бортовой журнал. Небольшим развлечением стало изменение орбиты. ЦУП, с помощью двигателей пристыкованного транспортного «Прогресса», забросил нас чуть выше. Такие коррекции приходиться делать из-за невысокой орбиты станции. На нашей высоте сопротивление атмосферы ещё присутствует, так что периодически станцию выталкивают на орбиту повыше. Примерно на километр. Кстати, «Прогресс» это сделал настолько мягко, что мы даже толчка не почувствовали. Ювелирная работа. Не настолько оказывается плоха и примитивна советская космическая техника, как я думал. Могут же, когда захотят…

Наверное, в этом и есть отличительная способность то ли нашей нации, то ли социалистического строя. Мы относительно легко и результативно решаем сложнейшие задачи невероятной величины и мирового значения. Взять тот же космос, самолёты, подводные лодки или атомные электростанции. Тут мы во многом впереди планеты всей. Полный затык у нас наступает, как только нужно сделать что-то примитивное, но востребованное в больших количествах. Идиотская жвачка, джинсы, женские прокладки или «резиновое изделие номер два». Та номенклатура, которую каждый день покупают миллионы. Это – нет. Не можем. Обидно, да…

Поэтому втихаря от всех надзирающих органов и систем наблюдения за станцией мне приходится максимально полно использовать возможности своего «набора контрабандиста». А как мне ещё точнее и короче назвать свою связку из «сундука» и телепорта? Тем более, что и в реальной контрабанде я уже отметился, когда Натанычу эликсир в Швейцарию забрасывал.

Совершил, так сказать, уголовно наказуемое преступление в особо крупных… Думаете мне стыдно? Да ни грамма… Откровенно говорю – не все законы СССР я уважаю и воспринимаю, как вменяемые. Была бы пошлина на вывоз нормальна и адекватна, и не сопровождалось бы это всё кучей разрешений – заплатил бы не задумываясь. И даже декларации заполнил бы в трёх экземплярах, НО не в трёхстах… И не стал бы ждать по году с лишним разрешения на вывоз. В этом отношении мы Страна Дураков. Перебрали в своё время чекисты с воспитанием населения, а заодно и с таможней. Все боятся всех. Основной принцип – «не пущать». Все его понимают, но «человеческий фактор» работает. Кому «положено», тот везёт всё и вся. Хоть туда, хоть обратно. Остальные выкручиваются. Не всегда честно. И я, в том числе.

Так и здесь. Притащил я с собой на космическую станцию «левое» сырьё. Словно армянский цеховик поступил. Переплавим мы его на кремниевые були, а потом я их телепортом на Землю доставлю, а там ещё раз «левое» сырьё прихвачу, заранее припрятанное и подготовленное к такому лихому финту, а выплавленные с него були потом себе в «сундук» спрячу. Страшновасто мне, конечно же. Вдруг во время телепорта что не так пойдёт, и возвращусь я вместо технического отсека станции в отрытый космос. Хотя вроде бы наземные испытания хорошо прошли. Все три раза попал, как и хотел, в чрево старой железнодорожной цистерны, найденной мной для испытаний на задворках Уралмашзавода. Один чёрт, страшно… Ладно хоть, умру быстро, если что.

Раз наши люди не могут изготовить примитив в достаточном количестве, то пусть этим займётся «умное» оборудование. Те же станки – автоматы и автоматические линии. Нужные связи для их покупки и получения я имею. Три крупнейшие японские фирмы, а также Сименс и Филипс, и два «француза» уже лапки потирают, нас ожидая. Со всеми успел законтачить и предварительно договориться. За передовую электронную начинку своего оборудования, превосходящую мировые аналоги, они на многое наплюют. К примеру, на тот же КОКОМ.

Придумают, как свои станки обозвать, чтобы пройти мимо списков, ежемесячно составляемых этим «самым демократическим в мире кабинетом», и доставить их к нам.

Понятное дело, поторгуемся. Ох, и не завидуя я зарубежным партнёрам… Гномы, знаете ли… Вдолбили в своё время мне в сознание понятие про торг в виде искусства.

Атам, глядишь, и с одеждой разберёмся.

А то те же джинсы, ну что такое джинсы? У нас, на легендарном Шувакише, то бишь на свердловском вещевом рынке, сейчас у всех в приоритете джинсы Монтана. Цена на джинсу этой фирмы намного выше, чем на привычный Levi's или Wrangler. Даром, что Монтану отшивает поляк в Гамбурге. Надо будет, купим мы за наши процессоры не только самое современное швейное оборудование, но и этого талантливого польского пана. Пусть шьёт то же самое, но на нашей территории. Ему же лучше будет. Миллионные тиражи моделей практически гарантированы.