Сделано в СССР (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 8

Выходя из полудремы, я сладко потянулся, похрустев суставами, и сделал несколько энергичных вращений руками, разгоняя кровь. Жуть, как не хочется, а придётся выползать на пробежку. Вчера нашёл платные весы в торговом центре и взвесился, бросив в этот аппарат монетку в пятьдесят пфеннингов. Кило восемьсот в плюсе. Штрудели, баварские колбаски, жаркое с клёцками и свиные рёбрышки… Дома, с таким весом, жена мне устроит овощную неделю. Овощи в гарнире я люблю, а вот чисто вегетарианскую диету люто ненавижу. Намного больше, чем бег под дождём. Так что ветровку на плечи и вперёд.

– Гутен морген, – приветствую я пожилого немца, который каждое утро, вместо зарядки подметает улицу перед шестиэтажным домом. Он не дворник. Днём я часто вижу, как он с коллегами выходит покурить на улицу из какого-то административного здания, напротив нашей студии. Глядя на моё улыбающееся лицо, немец сбивается, и в ответ что-то ворчит про погоду. Работают немцы интересно. Не суетятся, не спешат, зато каждое движение у них заранее выверено, а с собой собран необходимый инструмент. Роботы, млин.

Заборов в Германии нет. То, что у них ограждает дома и участки – это не забор в нашем понимании. Всё, как на ладони. Немцы привыкли видеть улицы и своих соседей. Пробегая по сектору с частными домами можно через стеклянные двери и окна до пола успеть рассмотреть всех обитателей. Штор на окнах тоже нет. Не принято.

На участках опадает смородина, крыжовник, вишня. Эти ягоды они не собирают. Зато немцы очень любят спаржу и клубнику. Собирают клубнику на специальных платных полях. Такие же поля у них есть и со спаржей.

– Что-то ты задержался сегодня, – посетовал Николай, когда я вышел из душа, – Ирина забегала. Всех внизу собирает, в кафе. Догоняй давай. Я скажу, что ты уже идёшь, – Николай вышел из номера, оставив за собой стойкий аромат крепкого советского одеколона.

– Ну, наконец-то, – встретила меня Ирина нетерпеливым возгласом, когда я спустился к ребятам. По её виду было понятно, что новость, которую она узнала, произвела на неё сильное впечатление, и она её просто распирает изнутри, – Мне звонила Мадлен. Завтра приедет съёмочная группа и мы будем снимать клип.

Выпалив новость, Ирина восторженно обвела всех взглядом, но понемногу её улыбка увяла. Немедленный восторг выразили только Ольга и Эдуард, а остальные задумались.

– Ирина, а расскажи поподробнее, – попросил я девушку, озадаченную такой реакцией парней на сногсшибательную, по её мнению, новость.

– Рассказывать особенно нечего. Ты же слышал, какой у Мадлен русский язык. Она кое-как смогла объяснить, что Рудольф попросил, чтобы она нам позвонила и предупредила о том, что завтра у нас планируются съёмки видеоклипа в помещении студии.

– У кого какие мнения? – подал голос Алексей, вспомнив, что он всё-таки считается нашим руководителем.

– Можно сняться в студии в стиле Алана Прайса. Помните песни в фильме «О, счастливчик»? Мне очень понравилось, как их показали. Я тогда раза три фильм ходил смотреть только из-за этих моментов, – первым высказался Эдуард.

– У Скорпов есть хороший клип, где они в студии записываются, – напомнил наш ударник про популярный клип группы «Scorpions», – Я думаю, что что-то похожее совсем нетрудно снять.

– Павел, а ты что задумался? – Николай толкнул меня локтём в бок, и сделав страшные глаза, прервал ненадолго общее обсуждение. Над столом повисло молчание. Как неформальный лидер, я уже давно признан в нашей группе, но напрямую я никому никогда не пытаюсь навязать своё мнение.

– Прикидываю, как шедевр можно сваять. Кстати, из твоего же «Парусника». Правда, концовку придётся переписать, но там быстро, минута общего звучания в плюс, не больше. На местной технике дописать последние три строчки, разложив их на голоса – это полчаса – час работы. Если под это дело всей группой выйти под камеры, да в правильных костюмах, то приличная бомба получается. Попробуйте представить. После нашей коды мы вешаем аккорд, допустим от акустической гитары, лучше двенадцатиструнной, и пока его катают через флейнджеры и ревербераторы, собираемся вместе под прожекторами. А там, практически а капелла раскладываем на голоса и распеваем типично русскими подпевками:

– Мечта моя,

– Мечта моя,

– Мечта.

Ребята замолчали, прокатывая в голове предложенный вариант песни и моё видение будущего клипа.

– This is my dream, Мечта моя. Можно будет микс сделать. Аккорд в пять голосов споём на английском, а в подпевках его разложим на русском, а потом наоборот, – предложил Лёжа после продолжительного молчания, – Стилизацию под русский народный хор дополним их манерой исполнения и голосами позвонче.

– А что за «правильные костюмы»? – почти одновременно с ним спросила Ольга, смутившись, что нетактично влезла в разговор.

– Стилизованные образы советских людей. Моряк, медсестра, рабочий, учительница и так далее. Сами предлагайте, кому что ближе, – ответил я ей, показав жестом Алексею, что думаю над его предложением.

– Тогда я наверно дирижёром буду. Могу даже палочкой правильно помахать. Хороший образ получится, и в общую канву впишется. Должен же у нас кто-то быть от творческой интеллигенции, – Алексей нерешительно посмотрел на Ирину, ожидая подколку с её стороны.

– Я врачом, всю жизнь хотела, – отозвалась девушка, улыбаясь, и мечтательно закатывая глаза.

– Я моряком. Тельник и клёши. Прикольно, – Николай расправил плечи, и не вставая со стула, руками изобразил па из танца «Яблочко». Лихо у него вышло. Очень узнаваемо.

– Эй, где моя белая каска и комбез. Я прораб, – ребята начали галдёж, подхватывая идею.

– Зачем тебе каска?

– Знаю я вас. Вы же иначе подстригаться заставите, а я на такое несогласный.

– Ой, а мне кем лучше… Учительницей или стюардессой? Или парикмахером? В таком коротком передничке…

Гвалт за столом стих минуты за три. Образы все себе выбрали и уставились на меня.

– Паша, а ты у нас кем будешь? – скорчив забавную моську, спросила Ольга.

– Мне проще всех. Даже думать не нужно. Я с собой форму нашей сборной прихватил. Как чувствовал, что понадобится. Так что я буду олицетворять собой советский спорт, с вот такущими буквами СССР на груди, – я приложил вытянутую ладонь к сердцу, показывая, какого размера буквы у меня на спортивной куртке.

– Ой, а где мы костюмы возьмём? – несколько запоздало всполошилась Иринка.

– Пусть у немцев голова болит. Есть же у них киностудии. Найдут, если захотят, – успокоил её Коля, – Я только одного боюсь. Мы тут всё распланировали, а вдруг Фариану песня не понравится. Может он клип вообще не по этой вещи решил снять. Мадлен же ничего не уточняла.

– Немцы жуткие бюрократы. Без документа им ничего не докажешь. Для нас, в данном случае, это большой плюс. Им прилетает оборотка. Ни про какую съёмку с нашим участием нигде не сказано. Так что мы можем согласиться, за небольшую доплату наличными, но на то, что нам интересно, или напрочь отказаться от дополнений к контракту. Я понимаю, что все мы, как истинные советские идеалисты, привыкли бескорыстно работать во имя светлой идеи. Вот только сейчас не тот случай. Мы работаем в капиталистическом коммерческом проекте. Что характерно, за деньги. Поэтому имеем право выставить свои условия за дополнительную работу. Они у нас простые. Можем снять клип, за символическую плату наличными по нашему предложению, или пускай пишут дополнение к контракту и пробуют его согласовать официально. Где и как, лично я не знаю. Для вас такие отношения звучат дико, но это капитализм. Не только со всеми его гримасами, но и с его возможностями, – я смочил пересохшее горло глотком остывшего кофе, – Кроме того, я уверен, что когда Фрэнк поймёт, насколько эпатажно и необычно у нас всё получится, он согласится и на более щедрые условия. Главное теперь – это правильно всё донести до его помощника Рудольфа. Тут мне потребуется ваша помощь. Ирине и Алексею надо будет делать строгое и умное лицо, и время от времени раздувать щёки, когда я маякну. Упирайте на то, что мы не нанятые ямайские танцоры, изображающие пение под чужую фонограмму, а самостоятельные творческие личности. С собственной музыкой, текстами и имиджем.