Сделано в СССР (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 94

– Была пара случаев. Подкатывали ко мне с подобными предложениями. Отказался. Только я смысла не вижу отбирать у нас организацию ради нескольких сомнительных операций. Проще что-нибудь своё, похожее на нас организовать, – пожал я плечами, поразмыслив.

– Не скажи. Вы же тогда на волне эксперимента открылись. Можно сказать, сквозь игольное ушко проскочили. Сейчас тоже открывают организации, вроде вашей, но только не как самостоятельные единицы, а при крупных предприятиях. Там с деньгами не похимичишь особо, всё на виду.

– А рейдеры не побоятся, что я до самого верха дойду, если понадобится? – спросил я, набычившись и нервно сжимая руки в кулаки.

– Рейдеры? Это ещё что за звери такие? – усмехнулся майор, от внимания которого не ускользнула моя жестикуляция.

– Местный термин, американский. Так называют тех, кто занимается недружественным захватом чужих предприятий. Тот же Рокфеллер ещё в девятнадцатом веке рейдерством занимался, – ответил я, глубоко вздохнув несколько раз и стараясь успокоиться. Гнев не лучший советчик в трудных ситуациях, – Случайно никаких деталей не подскажете?

Например, кто это у нас такой шустрый, или каким способом они собираются оттяпать наше «ЭХО»?

– Допустим, у одного из руководителей МВД есть сын. Около него постоянно трётся тройка неплохих юристов. Способов возбудить против вас уголовное дело вагон и маленькая тележка. Придут откуда-нибудь из Хабаровска или Владивостока к вам на счёт деньги, скажем тысяч пятнадцать, а следом за ними нагрянет ОБХСС. И начнут выяснять, почему договор оказался подделан. Уточнять, кто созванивался с пострадавшим плательщиком, обещая ему райские кущи и чертежи машины времени, а заодно и у вас проведут полную проверку документации. Между прочим, девяносто третья статья УКа, за хищение государственных средств свыше десяти тысяч рублей, предусматривает наказание от восьми лет до расстрела. Причём, с полной конфискацией имущества. Сдаётся мне, что проведя месяц – другой в камере СИЗО, ты можешь серьёзно поменять мнение, и на пришедшего адвоката, который пообещает тебе свободу вместо срока, будешь смотреть, как на ангела – хранителя. Ну, а какую цену он попросит за твоё освобождение, ты наверное и сам догадываешься, – майор вытащил сигарету из пачки, помял её в руках, и засунул обратно, – Пытаюсь бросить курить, а руки по привычке сами тянутся…

– То есть, ни Андропов, ни Ельцин мне не помогут, – я выпнул с асфальтовой дорожки небольшой камешек, проследил его полёт и вопросительно посмотрел на куратора.

– У Андропова не лучшие отношения с Щёлоковым, а Ельцин… Осторожный он слишком, да и на расследование крупного хищения могут следователей и из Москвы прислать. Для них он не указ, – пожал майор плечами, и чуть заметно покачал головой, додумывая что-то уже про себя.

– Так, секунду… А что, тот директор, который деньги нам перечислит, он что, ничего не боится? – мне показалось, что я нашёл слабое место в рассуждениях куратора.

– Боится. Именно на этом его и зацепят. Предоставят право выбора. Или он в тюрьму поедет, допустим по той же самой статье, правда за свои грехи, или добросовестно отыграет роль пострадавшего. Он ещё и заявление тут же напишет про то, как бессовестно обокрала его предприятие ваша организация, и дополнительно укажет, что голос человека, который ему звонил, точь-в-точь похож на твой, – довольно цинично развеял майор мою наивную попытку поверить в кристальную честность советских руководителей.

Я тут же вспомнил свой первый опыт работы на заводе, и примерив директора с парторгом на роль «пострадавших», вынужден был признать, что майор прав. Ради спасения собственной шкуры такие люди перешагнут через любые понятия порядочности, и не поморщатся.

– И что? Никакого выхода?

– Я же сказал, что один тебе почти наверняка предложат, а второй… Можно попытаться успеть лечь под какое-нибудь ведомство. Хоть под нас, хоть под военных. Я, пожалуй, всё-таки тебе армейцев посоветую, хоть это и не совсем патриотично по отношению к родному Комитету, – слегка скривился майор, честно высказывая мне свои соображения.

– За сведения спасибо. Мне стоит всё хорошенько обдумать. На ужине встретимся, – поблагодарил я куратора, от души пожимая ему руку. Контакт!

Почти бегом я вернулся в свою комнату и начал торопливо рыться в вещах. В Москве сейчас шестой час утра. А вот и оба маячка нашлись.

Во время разговора с майором, отпинывая камушек с дорожки, я приглядел вполне себе уютную полянку в сквере, удачно прикрытую со всех сторон кустами. Чуть прикопав на ней свободный маяк, я телепортом ушёл в столицу.

Динамичная езда по ещё не начавшему просыпаться городу, и вот я у сталинской высотки на Кудринской. Молодец у меня куратор. Он не поленился узнать адрес моего недоброжелателя. А теперь и я его знаю. Недаром я так долго майору руку тряс, снимая через Контакт нужные сведения.

Тихо проскальзываю в подъезд, усыпляю заворочавшегося было консьержа, прикорнувшего в кресле и бегом бегу по лестнице на десятый этаж, вовремя заметив табличку с номерами квартир и указанием этажей. Перед нужной мне дверью притормаживаю и некоторое время примеряюсь, стараясь сформировать конус нужного размера перед использованием заклинания.

Бить буду Страхом, со всей дури. Ментальному заклинанию стены не слишком серьёзная помеха, если они и снизят силу удара, то ненамного. Кастую заклинание и через несколько ударов сердца слышу двойной вопль, а потом, на пределе слышимости, звон разбитого стекла.

Сработало. Теперь быстро вниз. Осторожно выглядываю из подъезда. Никого. Повезло, что у квартиры все окна выходят на другую сторону.

Дохожу до машины, и хотя понимаю, что нужно быстрее уезжать, но всё-таки проезжаю немного вперёд и сворачиваю на Конюшковскую. В какой-то момент замечаю два голых мужских тела, распластанных на земле, и толпящихся около них зевак. Похоже, что сыночек-то у милицейского начальника был изрядным шалунишкой…

Ну вот и открыл я в этой жизни своё кладбище. Когда я впервые попал в своё новое тело и знакомый мне мир, то даже не предполагал, что зайду так далеко. Убивать и до этой реинкарнации приходилось, но там я или был на войне, или защищал себя и своих друзей. А сегодня я впервые убил из-за Цели.

Цель появилась не сразу. Сначала я думал, что как и в прошлых мирах, я постараюсь прожить новую жизнь интересно для самого себя, и не более того. Но постепенно меня затянуло. Я стал понимать, что впервые могу сделать жизнь целого народа светлее и радостней и даже всерьёз повлиять на будущее. На ту Историю, которую нельзя переписать, но оказывается, её можно изменить. И теперь, когда у меня хоть что-то начало получаться, я не позволю чужой жадности лишить меня такого невероятного шанса. Я буду жесток, как дроу, и трудолюбив, как гном. Я помню, что война не окончена, и не собираюсь проигрывать.

Прожитые жизни научили меня простой истине – добренькие слабохарактерные слюнтяи рано или поздно превращаются в серое стадо. Из них не получаются Созидатели, более того, они, словно сорняки, стараются мешать жить другим и пытаются постоянно одёргивать тех, кто энергичнее их и талантливее. А потом сами удивляются тому, что их стадо непонятно куда гонят слепые пастухи. Так было при Брежневе, но больше такого не будет.

По дороге я избавился от ветровки и старых кроссовок, в которые переоделся, прибыв в столицу. Перестраховываюсь конечно, но мне так спокойнее. Руками я в том доме ничего не трогал, а теперь и от последних улик избавился, забросив далеко в реку свёрток, догруженный приличной каменюкой.

Телепортом вернулся в сквер у кампуса. Присел, осмотрелся. Подождал, пока мимо пройдёт пара студентов, и рысцой побежал к себе в комнату.

– Ты где так долго пропадаешь? Я уже один хотел на ужин идти, – встретил Володя моё появление недовольным бурчанием.

Где-то в глубине души я его понимаю. Сам жутко проголодался.

– Три минуты на душ, и я буду готов, как пионер, – бодро ответил я ему, на ходу сдёргивая с себя одежду.