Никаких принцесс (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 44

Я встаю, беру бокал и пафосно, зато искренно говорю бабушке:

- Я тебе это ещё и припомню.

Та улыбается, и я, чтобы не видеть ни глаз Рауля, ни её издевательской улыбки, опускаю взгляд в бокал, потом зажмуриваюсь и выпиваю.

Зря я встала. Голова начинает кружиться почти сразу, в ушах звенит, во рту привкус чего-то мерзко-сладкого... Как в тумане, я вижу, что бабушка отпускает Рауля, тот влюблённо смотрит на неё, они целуются, и бабуля говорит маме: «Мы ещё и не в такие игры играем, да, зайчонок?». Рауль счастливо улыбается в ответ.

Не знаю, почему мне становится нехорошо - то ли от этой сцены, то ли от зелья. Или от всего вместе.

Я оседаю на пол, роняя бокал.

Всё-таки отравили...

- Мама, за что?.. - я знаю, все эти клише глупо звучат, но это первое, что приходит в голову в такой ситуации и кажется удивительно уместным.

- Виола, - мама падает на колени передо мной, поддерживает мою голову. - Так тебе будет лучше. Правда.

- Я тебе больше никогда верить не буду...

- Не говори так, цветочек...

- Для доверия есть масса зелий, - вставляет бабушка. - У меня в тайнике их полно.

- Мама, замолчи!

- Глория, я уже говорила, ты её балуешь.

- Мама!

Как-то это неправильно: я умираю, а они ссорятся... Нет бы достойно на тот свет проводить... Ай, моя голова!

Я вскрикиваю: боль становится невыносимой. Мама что-то нервно спрашивает у бабушки, та отмахивается:

- Не волнуйся, Винсент - лучший зельевар тысячелетия, и кругом мне должен. Он плохого не сварит.

И словно в подтверждение боль пропадает, а мне становится легко-легко, как после третьего бокала шампанского. Точно пьяная, я кое-как сажусь на пол, трясу головой - она потихоньку наполняется мыслями. Светлыми, добрыми мыслями: какой сегодня чудесный день, как солнце замечательно сверкает, какая у меня мама красивая...

Краешком сознания я понимаю, что это бред, достойный Рапунцель, но потом мне становится всё равно. Хочется продлить это ощущение лёгкости и радости. Солнца. Мне нравится, чёрт возьми, мне так нравится...

- Виола, как ты себя чувствуешь? - интересуется мама и даже бабушка смотрит на меня с интересом, сидя на коленях у своего Рауля.

- Хорошо, - улыбаюсь я. - Мне хорошо. Замечательно...

Мама почему-то хмурится, обхватывает моё лицо руками, минуту рассматривает, потом снова спрашивает:

- Ты ещё хочешь в Сиерну?

- Куда? А... Нет, зачем?

- Поговорить с королём? Я могу настроить тебе портал или зеркало, или...

- Да ну нет, мамуль, - наверное, я очень по-идиотски сейчас улыбаюсь. Но мне хорошо! - Не надо его беспокоить. Я... Зачем я вообще хотела с ним поговорить?

Я не помню, но это меня и не волнует.

- Хорошо, цветочек. А насчёт того демонолога...

- Какого демонолога, мам? А, Дамиана... - я с удивлением понимаю, что вся моя обида, депрессия и раздрай «помириться-поссориться» исчезли. Я больше не вздрагиваю от имени Дамиана, я больше не забочусь, что с ним произойдёт. Да что бы ни случилось... Мне всё равно.

- Я же говорила, - довольно усмехается бабушка. - Только добрые, счастливые мысли.

Мама всё ещё хмурится, а бабушка встречается со мной взглядом.

- Виола, у тебя на полдень назначен выбор спутника. Будь добра, отнесись к нему серьёзно.

Спутника? Как это замечательно. Я еле сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши. С ним можно будет играть, исследовать сады, разговаривать обо всём и... Ой, кажется, я говорю это вслух!

- Мама, а какие побочные эффекты у этого зелья? Кажется, Виола впала в детство.

- Глория, у этого зелья нет никаких побочных эффектов, оно абсолютно безопасно. Виола совершенно нормально относится к выбору спутника - это действительно замечательно.

- Мама!

- Глория! Она станет феей любой ценой. И ей это понравится! Так же, как нравится тебе.

- Мама, да ладно, всё же хорошо, - улыбаясь, встреваю я. - Пойдём выберем мне спутника, я очень хочу! Ну ма-а-ам!

Мама помогает мне встать и, бросив на бабушку один-единственный, зато очень красноречивый взгляд, ведёт меня к двери.

Бабушка смеётся, а Рауль кормит её с руки сахарными розами. Что-то толкается мне в голову при виде этой картины, что-то неприятное. С трудом я держу это в голове.

- Мам, а что ты говорила про... ну... демонолога?

- Ты очень из-за него переживала, - отвечает мама. Мы выходим в сад, на солнце, и мне снова становится легко и хорошо. - Вы расстались, если я правильно поняла. Ты... ты забыла?

- А? Нет. Просто мне теперь кажется... Я всё правильно сделала.

Мама неожиданно улыбается и счастливо смотрит на меня:

- Ну конечно, моя фиалочка. Ну конечно.

Что-то кажется странным, неправильным, и это чувство - единственное омрачает прекрасный яркий день. Мне нравится - почему раньше я думала, что это скучно? - сидеть на траве и следить за игрой висп. Или плести с ними венки. Я не пытаюсь сбежать, когда ко мне присоединяется Рапунцель с мамиными фрейлинами - они все уже большие друзья, кажется, на почве нарядов. Я слушаю их, и раздражавшая меня раньше словесная «очередь» Рапунцель теперь звучит музыкой, а феи уже не кажутся глупыми, легкомысленными болтушками.

Это всё то зелье, понимаю я. Глупо было обижаться на маму да и на бабушку тоже. Они действительно хотели как лучше. Им удалось усыпить - надеюсь, что навсегда - ту часть меня, которая постоянно волновалась, расстраивалась, оценивала других. Которая не могла просто наслаждаться солнцем, красотой цветов и сладкими ароматами Зачарованных Садов. Которая сбегала от людей или фей, которая боялась подпустить их ближе, которая не могла с ними запросто болтать. А мне же правда это нравится - когда я не одна. Мне приятно улыбаться шуткам - пусть и весьма плоским - фей и давать им и Рапунцель вплетать в мои волосы цветы.

Мне давным-давно не было так хорошо и спокойно. И если для этого нужно выпить какое-то зелье - ну и прекрасно. Надо попросить бабушку, пусть закажет ещё. И сказать ей спасибо. И маме тоже. Почему я раньше на неё обижалась? Как я могла быть с ней и бабушкой такой грубой? Мы же семья. Совершенно естественно, что они хотят мне добра.

Все в Садах хотят мне добра, а я подозревала их чёрт знает в чём. Как это грубо, как это неправильно с моей стороны...

Феи пытаются посвятить меня в тонкости ритуала выбора спутника - полдень приближается. Разговор очень быстро сваливается на обсуждение достоинств мужской внешности и мужского же характера. Я улыбаюсь, слушаю и нежусь на солнышке.

Почему раньше я так не хотела участвовать в этом... ритуале? Кто внушил мне, что тот, кого я выберу, обязательно сделает мне больно - словом или жестом?

- Ой, Виола, я же вспомнила! - кричит вдруг мне прямо в ухо Рапунцель. - Матушка, - так она зовёт Виллинду, - просила передать, чтобы ты ничего не пила за завтраком с мамой и бабушкой. Вот... Точно. Она ещё что-то говорила, но я забыла. Но вспомню. Обязательно вспомню.

Я улыбаюсь и успокаиваю её, что всё хорошо, всё замечательно. Совет крёстной опоздал, но он и не был нужным. Мне стало намного лучше после того зелья. Виллинда просто ничего не понимает - но она же ведьма, а не фея. А мы, феи...

Я замираю, вдруг сообразив, что только что, пусть и мысленно, по своей воле причислила себя к феям.

Но почему нет? Я же фея. Почему я раньше думала, что это плохо? Мне же нравится...

Полдень тем временем подкрадывается, как любопытный котёнок - тихонько, на мягких лапках. Всё ещё в розовом тумане, пронизанном солнечным светом и запахом роз (сладкий, приятный аромат - как я раньше могла его не любить?) я оказываюсь в беседке - тронном зале. Человеческий тронный зал это напоминает разве что наличием трона - высокого кресла, увитого плющом и розами без шипов. Как на нём можно сидеть, не раздавив цветы?..

Мама в золотом богатом платье, похожем на перевёрнутый тюльпан, в венке, так густо усыпанном золотой пыльцой, что не узнать корону невозможно, стоит у трона и улыбкой подзывает меня ближе. Я подхожу, замечая, как стихает шушуканье фей, писклявый приглушённый разговор трутней и даже виспы перестают носиться по залу, а чинно выстраиваются в ряд под потолком, цепляясь за белые цветы, напоминающие маленькие лилии. Становится тихо, так тихо, что слышно, как снаружи ветер перебирает ветви цветущих яблонь и где-то неподалёку звенит ручей.