Роза для Палача (СИ) - Вудворт Франциска - Страница 13

С легкостью написала заявление об увольнении и еще посмела ему угрожать! Богдан потрясенно смотрел на пальчик, угрожающе направленный в его сторону. Эта пигалица даже набралась наглости требовать, чтобы он убрался из кабинета.

Он ушел, чтобы не поддаться искушению и не сломать изящный пальчик без следа маникюра в нескольких местах десятью разными способами или не скрутить тонкую шейку прославленному нейрохирургу. Она перешла все границы.

Пусть внешне было не видно, но его колотило от желания проучить зарвавшуюся женщину. Вышел на улицу, чтобы немного остыть, с удивлением признавая, что раунд остался за ней. Она посмела его шантажировать, оскорблять, а такого он не прощал никому, особенно женщинам, будь они хоть трижды лучшими специалистами. Богдан не любил проигрывать, да и было бы кому, а тут его сделала эта рыжая. Но он по глазам видел: она пойдет до конца и вмешает полицию, что было ни к чему.

Набрав номер фонда, распорядился проверить слова хирурга о запрете на транспортировку. Заведующий все данные о больном предоставит, никуда не денется. Чуть подумав, позвонил в службу безопасности, и приказал выяснить все о ней. Где, что, с кем и так ли уж она хороша в своем деле, как его пытались убедить. Лично у Богдана были сомнения, да и не будет хороший хирург прозябать в обычной больнице.

Повернув голову, увидел этого самого хирурга, идущего навстречу, и весь подобрался.

«А у бешеной фурии есть поклонники», — с удивлением отметил он, наблюдая, как торчащий у входа молодой парень с розой в руках бросился к ней.

Звонок отвлек Ковальского от парочки. Ирен. Сестра увидела сообщение о нападении в новостях и страшно испугалась. Пришлось успокаивать, про себя ругая службу безопасности, не уследившую за тем, что новость попала на экраны.

Закончив разговор, Богдан проводил взглядом рыжую, садящуюся в автомобиль. Отметил все: и ее напряженность, и быстрый тоскливый взгляд в сторону автобусной остановки — удивительно, но она явно предпочла бы общественный транспорт — и с каким довольным видом ухаживал за ней кавалер. Они не любовники, точно, но сосунок собирается сей факт исправить.

«Не по зубам она тебе», — хмыкнул про себя Богдан. Чтобы обуздать такую бешеную кошку, нужен кто-то покрепче. Но с таким темпераментом любовник у нее точно есть. Даже интересно будет почитать досье.

Их машина уехала, и Богдан сел в свою. Пора заняться делами, и настроение самое то, чтобы навести шороху в офисе московского отделения Ордена. Очередной звонок телефона не дал ему тронуться.

— В тебя стреляли? — не здороваясь, спросил отец.

— Пока рано делать выводы. Разбираюсь. Ранен Морено, я не пострадал, — зачем-то добавил он, хотя Вацлав и не спрашивал.

— Я направлю к тебе своих телохранителей.

— Отец, я не Ирен. И мои люди уже вылетают в Россию.

— Я же просил не упоминать это имя! Только не говори, что виделся с ней.

— Не буду.

Последовала пауза. Богдан знал, что отец мучительно ждет хоть крупиц информации о любимице, но молчал. Вычеркнуть ее из своей жизни не только на бумаге было его решением.

— Что говорит служба безопасности? Стрелка поймали? — Вацлав вернулся к делам.

— Еще не знаю, еду в офис. Работали профи, так что сомневаюсь.

— Чем ты вообще там занимаешься?!

— Был в больнице у Морено. Он закрыл меня от пуль, и я должен о нем позаботиться.

— Пусть этим займется фонд. Своим приездом ты разворошил осиное гнездо. Поспеши, пока не замели следы. Если напали, значит, есть что скрывать. Сейчас все задействованы в поисках Хищницы, изворотливая тварь попалась, но твои запросы буду идти в первую очередь, я договорился.

— Знаю, я отслеживаю сводки. Спасибо!

— Богдан… Будь осторожен.

Как будто стыдясь проявления несвойственной ему заботы, Вацлав, не прощаясь, отключился.

Позже, просматривая подготовленные отчеты по ночному происшествию, Богдан с сожалением был вынужден признать, что все обстоит так, как он и предполагал. Нападавшие не найдены, в полиции собираются представить дело как пьяные разборки и спустить на тормозах. Записи с камер уличного наблюдения ничего не дали. Те, которые могли что-то показать, по странному стечению обстоятельств не работали. Теперь даже интересно, что удастся нарыть его людям.

Приехавший к двенадцати Савицкий застал разбор полетов в своем кабинете и был вынужден молча наблюдать, как его сотрудников учат работать и раздают распоряжения. Когда все ушли, он заикнулся о том, что Ковальскому подготовили удобный кабинет, но входящий вызов прервал его. Подавляя усмешку, Богдан ответил, встав вполоборота к окну.

— Эвелина, рад вас слышать.

Горящий в кабинете свет, несмотря на светлое время суток, превратил стекло в зеркало, и он увидел, как дернулся и изменился в лице Савицкий при звуках этого имени.

— Богдан, благодарю за шикарный букет.

Удачно он вчера заранее заказал доставку цветов курьером, сейчас его очень интересовала реакция Савицкого.

— Ваше выступление было шикарным. У вас потрясающий голос.

— Благодарю, — приятный грудной смех ласкал слух. — Но вы вчера быстро ушли, так и не дождавшись конца программы. Неужели шоу настолько скучное?

Теперь Богдан понял причину звонка. Благодарность за цветы лишь повод. Как всякому творческому человеку, ей было важно услышать оценку своей работы.

Ковальский не поскупился на лестные комплименты. Наконец Эвелина рассмеялась легким серебристым смехом, прося прекратить поток меда, иначе она перестанет работать, почивая на лаврах. Закончился разговор на приятной ноте. Она сообщила, когда следующее выступление, и сказала, что приглашение будет дожидаться его.

Все указывало на то, что о покушении певица не знает, а он не собирался ее просвещать. Его больше беспокоил Савицкий. Делая комплименты голосу Эвелины, на его лице Богдан увидел не ревность, а промелькнувший страх. Когда обернулся, закончив разговор, тот уже овладел собой, но, забыв о желании выдворить Ковальского из своего кабинета, ушел сам, сославшись на дела. И это было очень похоже на бегство.

Сев в кресло, Богдан задумался, а потом открыл ноутбук и дал приказ взять в разработку Эвелину. Что-то во всем этом нехорошо пахло, и он собирался докопаться до правды.

Весь день Ковальский работал с архивами, просматривая материалы. Никого ни о чем не спрашивал. Изучал прошлые дела, делал выводы. Молча. И его молчаливая работа нервировала всех. Люди были наслышаны о методах Палача, когда после вот таких изысканий летели головы. Все понимали, что покушение сделало его лишь злее и над ними сгущаются тучи. От кабинета Савицкого, в котором засел проверяющий, волнами расходилось напряжение, и в офисе говорили полушепотом.

Сам же Богдан, изучая слишком уж гладкие отчеты, убеждался для себя, что дело действительно нечисто. Об этом вопило внутреннее чутье, отработанное за те годы, когда он был простым Охотником. Оставалось искать, кому это выгодно и кто за этим стоит. Савицкий, продвинутый на должность своим отцом? Но зачем ему? Или кто-то прячется за его спиной, тщательно подчищая концы?

По идее, если пропадали вещи, то следовало искать женщину — Хищницу. Вспомнилось прошлое дело, когда пришлось устранять одну такую, видную политическую фигуру. Ему тогда намекнули, что Морено с ней связан, но та женщина мертва, а Кристоф сейчас в больнице и не стал бы подставляться под пули, если бы сам все организовал. Может, кто-то из Ордена в сговоре с Хищницей? Такие случаи редки, но в истории всякое бывало. Следовало разузнать про любовниц здешних братьев.

И опять Богдан вернулся к Савицкому с Эвелиной. Вот кто мог провернуть что угодно, но зачем же тогда ему выставлять напоказ свой роман? Да и певица совсем не похожа на одержимую скверной. Оставила успешную карьеру и теперь поет в клубе. Обычно происходит наоборот, на чем и ловили одержимых, теряющих осторожность от свалившихся на них новых возможностей.

Днем из фонда пришло заключение врачей по поводу Морено. К неудовольствию Богдана, рыжая бестия оказалась права, а вот к заведующему отделением больницы появились вопросы. Два разных специалиста, изучив отчеты о состоянии Кристофа, дали негативные прогнозы в случае его транспортировки в другую больницу сразу после операции.