Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 12

– Полюбуйтесь на него, – процедил пра Михарь. – Половина монастыря сбилась с ног, ищет его по всем закоулкам, а он тут спит.

– Не спит, а медитирует, – я попытался встать. От лежания на холодном твердом полу тело онемело и затекло.

– И немного переборщил с концентрацией, – понимающе кивнул инквизитор.

– Я ничего не пил. Могу дыхнуть! Х-ха!

– Вересковый мед, – принюхался пра Михарь.

– Это не я! Это Она!

Изваяние Смерти хранило молчание, но мой красноречивый взгляд подсказал ответ.

– Хотите сказать, что вам являлась сама Смерть?

– Да, а что тут такого? Она – моя супруга…

– Фигурально выражаясь. Существование супругов Смерти не доказано. Что это? Должность? Титул? Звание? Или медицинский термин? В чем состоят права и обязанности этих…э-э…личностей?

Я обернулся на статую. Она хранила гордое молчание.

– В правах и обязанностях мужа.

– Вот как? Хотите сказать, что я помешал семейной сцене? В таком случае, прошу меня извинить, господа… – инквизитор раскланялся.

– Извинения приняты.

– Ну, если вы здесь закончили, должен напомнить, что вас ждут и другие дела. И я вообще-то явился сюда, дабы напомнить о том, что у вас есть обязанности по отношению к другим людям. Да и вашей…хм… супруге тоже не стоит долго оставаться на одном месте.

Статуя за спиной молчала. Смерть уже отправилась по своим делам.

Я кивнул, показывая, что готов следовать за своим куратором – а что мне оставалось делать? – и направился к выходу из часовни. На память приходило наше короткое свидание. Что-то такое жена мне все-таки сказала. Что-то важное и интересное. Вспомнить бы, что!

Где-то далеко, примерно полгода назад

Женщина остановилась, озираясь по сторонам. Было тихо, но эта тишина настораживала. Женщина напряженно прислушивалась, ловя далекие звуки.

Перед нею расстилалось заснеженное поле, еще недавно бывшее лесом. Несколько лет назад тут прошел пожар, уничтоживший почти все деревья. Лишь несколько обгорелых, искалеченных огнем сосенок и кленов торчали тут и там, из последних сил отчаянно цепляясь за жизнь. Но большинство их собратьев в тот страшный год превратилось в уголь и золу и рухнуло на землю. Прошло время, и природа принялась лечить раны. Над обгорелыми останками деревьев поднялись буйные заросли кипрея. Потом ветер занес семена, и тут и там к небу уже тянули веточки хрупкие березки. Уцелело и несколько семян сосен и крылатки кленов, так что под защитой кипрея понемногу подрастала смена. Но должно было пройти еще много лет прежде, чем здесь зашумит листвой новый, молодой лес.

А пока это было мрачное поле, где под сугробами угадывались обгорелые стволы с нелепо торчащими к небу сучьями. Где-то вдалеке, у самого горизонта, синела щеточка другого лесного массива, который чудом уцелел. Примерно на полпути к нему виднелась деревенька – темные домики далеко выделялись на снегу.

Женщина вздохнула и оглянулась по сторонам. Поля, перелески, наполовину занесенная снегом дорога, покосившийся указатель в сугробе отмечал перекресток. Под ветром поскрипывала сухая сосна. Где-то в вышине пролетел ворон, оглашая равнину негромким: «Крок-крок!»

Но эти звуки не интересовали женщину. Она напряженно прислушивалась, не раздастся ли скрип снега под чужими ногами, не послышится ли тяжелое дыхание надсаживающихся в беге псов, не расколет ли тишину громкое: «Взять!»

Погоня была. Она знала это также точно, как свое имя. Погони просто не могло не быть. Беглянке удалось оторваться, но она чувствовала, что это ненадолго. И, если стоять и ждать, рано или поздно ее настигнут… Вон оттуда.

Взгляд на миг зацепился за островок леса, одиноко торчавший в чистом поле. Ее собственные следы выдавали женщину. Они пойдут за нею. Они ее настигнут, но прежде…

Беглянка решительно отвернулась, окинула взглядом горелый лес. Там, вдалеке, стояла деревушка. Стояла когда-то, много лет назад, пока лесной пожар не добрался до жилых домов. Люди отважно встали у него на пути, пытаясь отстоять свои дома и добро, и победили. Но победа далась нелегкой ценой. Даже на таком расстоянии было заметно, что большая часть домов сгорела. А крыши землянок сейчас занесло снегом, и они мало отличаются от сугробов. Но там еще теплилась жизнь. И только там была надежда.

Женщина сделала шаг. Ей предстоял нелегкий путь. Пересечь практически открытое пространство, всякий миг ожидая, что тишина за спиной нарушится шумом погони. Пройти по горелому лесу, ни разу не споткнувшись о торчащие тут и там останки поваленных стволов, не провалиться ногой в вывортень, оставленный от пенька, не напороться на острый сучок, не упасть, теряя равновесие и драгоценное время. А ведь она была не одна. На ее руках, уткнувшись носом в материнскую грудь, спал ребенок.

Женщина сделала шаг. И еще шаг. И пошла, глядя вдаль и напряженно прислушиваясь к тому, что происходило за спиной.

О, Колледж Некромагии! О, альма-матер! Как же много в этих двух словах отзывается в сердце восторгом и трепетом! Так путник после долгих лет странствий по чужим землям вздрагивает, слыша название родного города. Так любовник с замиранием сердца угадывает на лестнице шаги возлюбленной.

Затаив дыхание, не чуя под собой ног, я вступал под его своды. Не было девяти лет – снова восемнадцатилетний мальчишка робко переступил этот порог. От восторга кружилась голова. Я был почти счастлив…

Почти. На мне была ненавистная ряса инквизитора, знак – череп в огне – висел на цепочке на груди, выдавая положение своего владельца. Без пояса и висевшего на нем ритуального ножа сам себе казался полуголым. Но я был здесь! В этих стенах! Дышал этим воздухом, а уж одно воспоминание о том, как перекосило лицо пра Михаря, когда он узнал о том, кого на сей раз делегирует монастырь в качестве независимого наблюдателя на выпускные экзамены, вообще компенсировало любые неудобства.

Сильно подозреваю, что к моему назначению приложил руку еще и магистр Бруно Черный. Мол, надо заткнуть этому чересчур любопытному «дознавателю» рот – пусть сам поймет, насколько необоснованны его подозрения в подтасовке фактов. Я не спорил. Ради того, чтобы опять вернуться в студенческие годы, можно многое простить.

…А тут ничего не изменилось! Все те же портреты «Гордость отечественной и мировой некромантии». Все те же плакаты и доска объявлений. И расписание занятий висит на том же месте в той же траурной рамочке. И чей-то забытый вещмешок сиротливо притулился под скамейкой. И даже студенты, кажется, те же самые. Вот только посматривают они в сторону незваного гостя с подозрением.

Я бродил по колледжу уже с четверть часа, осматриваясь и отмечая перемены – вернее, отсутствие таковых – а кучка решительно настроенных молодых людей следовала за мной на приличном расстоянии. Время от времени к ним присоединялись парни и девушки из числа встреченных в коридорах студентов. Толпа уже собиралась человек в двадцать, если не тридцать.

– Что? – не выдержал, наконец, пристальных взглядов. – Чего уставились?

Их было больше, они были у себя дома. Да и вообще – студенты такой народ, что не боятся ни богов, ни бесов. А студенты-некроманты и подавно.

– Хотим – и смотрим, – буркнул один из парней. – Смотреть уже нельзя?

Его кто-то пихнул локтем – мол, ты поосторожнее, еще попадешься!

– Почему нельзя? Можно, – пожал плечами.

– Если осторожно, – поддакнул кто-то, скрытый плечами товарищей.

– Чем без толку болтать, лучше бы подсказали, где в этом году проходят выпускные экзамены? Или вам надо сначала рассчитать фазы лунного цикла, свериться со сторонами света и вычислить ее положение по азимуту?

– А зачем нам азимут? – парни поголовно вытянули шеи.

– Значит, не знаете, – констатировал я.

– Почему? Знаем. Второй этаж по главной лестнице, потом оттуда сразу направо. Пройти под лестницей, ведущей на третий этаж, свернуть к боковым дверям и дальше по коридору до конца. Только осторожнее – там еще рядом лестница, по которой можно напрямик, минуя второй этаж…