Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 23

– Как это – «зачем»? – пра Михарь подмигнул мне. – Непотребствами всякими по ночам заниматься…

– Фу!

– Колдовать, жертвы приносить. Мертвых вызывать опять же… – начал с улыбкой перечислять пра. – А чем еще занимаются люди, попав в брошенное жилище? Там наверняка столько всякой всячины… Значит, до Коровьего моста?

– Да нет же! Вороний переулок! Шестой отсюда. То есть, вот как ратушу минуете, как мимо укреплений проедете, так шесть переулков и считайте.

– А ее уже похоронили? – задал я давно мучивший меня вопрос.

– Кого? Ратушу?

– Некромантку эту.

– Ну…э-э… почти.

По лицу трактирщика было видно, что он этого не одобряет.

– То есть как «почти»?

– Ну, так при храме она… того… до сих пор!

Ага, понятно. Обычно тела умерших, у кого нет близкой родни, или про родичей кого ничего не известно, выставляют в Храме Смерти на трое или пятеро суток, а все это время по округе рыщут посланцы от «смертников», дабы собрать хоть какую-то информацию. Вдруг этот неизвестный являлся наследником знатного рода и его гибель скажется на всей династии? Вдруг придется докладывать королю, что род такой-то прервался? Тогда его величеству надо решать вопрос с выморочными владениями – отдать близкой родне, забрать в казну или облагодетельствовать бесхозным замком своего вассала. А если умерший был иностранцем? А если исповедовал иную веру? А если он был колдуном? А если его разыскивали за совершенные преступления? А если… В общем, вопросов масса. И, пока не прояснится хотя бы часть, тело запрещалось хоронить.

Особенно настаивала на таком расследовании гильдия некромантов и в этом вопросе ее поддерживала Инквизиция. Неправильно захороненный покойник впоследствии мог восстать из могилы и натворить таких бед, что вам и не снилось. Поэтому городской некромант в обязательном порядке должен был провести над телом, назначенным к похоронам, обряд нейтрализации – просто так, на всякий случай. А если умер сам некромант и обряда проводить некому…

В общем, тело Дорис-Марджет Крама уже несколько дней дожидалось в храме Смерти, и не всем горожанам это нравилось. Мало того, что оно там, несмотря на все ухищрения монахов-«смертников» начинало банально разлагаться, так еще и кое-кто считал, что таким образом изгаляются над самим телом, проявляя неуважение к смерти.

– Ясно. А она в храме Смерти лежит или…

– Там. Где же ей еще быть? Где нашли, там и положили.

Мы с пра Михарем переглянулись. Это становилось интересным. Допив вино и не став дожидаться кролика – чему, судя по всему, трактирщик был только рад – мы покинули «Трех раков», отправившись разыскивать шестой по порядку Вороний переулок.

Мне здесь понравилось.

Домик стоял действительно на отшибе. Все прочие выстроились вдоль узкой – на одну телегу – улочки, как по линейке, так что заборы казались одним целым, и только он, последний в ряду, отступал от края шагов на пятнадцать. Видимо, у прежнего владельца тут располагался огород – кое-какие признаки наличия грядок просматривались до сих пор – но Дорис-Марджет явно считала ниже своего достоинства копаться в земле. Все кругом зарастало бурьяном и сорными травами, с которыми если и боролись, то безуспешно. Ветхий забор еле держался за землю, подпираемый кольями и кучами мусора. На дворе большинство хозяйственных построек пришло в негодность – двери покосились, крыша местами прохудилась. Прилично выглядел только навес для сена и конюшня. Даже дровяной сарай едва не рассыпался на части.

Только сам домик не производил впечатления развалюхи – видно, что за ним ухаживали. Он был заперт, но пра Михарь решил проблему радикально – спешился у крыльца и одним пинком распахнул дверь, заодно сбив замок.

– Отлично, – прозвучал его голос уже в сенях. – Тут и остановимся. Мне здесь нравится.

Мне, вообще-то, тоже. Я не спешил последовать примеру своего спутника и прошелся по двору, осматриваясь. Тишина, уединение, природа – примерно то, что надо для представителя одной из самых нелюдимых профессий в мире. И до кладбища, что немаловажно, рукой подать. Причем это не фигура речи – туда действительно можно было пройти напрямик. Помнится, в Больших Звездунах мэтр Куббик тоже жил недалеко от своего «рабочего места», через два дома, три огорода и заваленный мусором овраг. Но ездить на звездуновский жальник нам приходилось окольным путями, через весь город. А тут пять минут – и ты на месте. Интересно, где ее нашли? На кладбище или возле дома?

– Да кто ж теперь скажет? – прозвучало рядом, и я понял, что нечаянно подумал вслух.

Но сначала подпрыгнул на месте с воплем.

– Пра!

– Я за него, – серьезно ответил тот.

– Нельзя же так!

– Пугать или подкрадываться? Очень даже можно. Может, мне нравится, когда вы, брат, постоянно на взводе.

– Издеваетесь?

– Развлекаюсь. В нашей жизни так мало поводов для радости, что иногда хочется устроить себе минутку отдыха…

– …за чужой счет. Но действительно интересный вопрос – где ее нашли? От этого многое может зависеть.

– В расследовании?

– Почему бы и нет?

– Неужели вы считаете, что мы все случаи необъяснимых смертей среди молодых некромантов просто фиксировали для отчетности и ничего не предпринимали по каждому? Постепенно вырисовывается целое досье. Вернемся – дам почитать.

– Раньше не могли?

– Раньше оно было неполным. Но, с вашей помощью, брат Груви, мы надеемся добавить туда хотя бы несколько строчек. И даже, если будете хорошо себя вести, дозволим собственноручно вписать эти строки!

– Обещаю, что буду паинькой. Клянусь умываться, чистить зубы, кушать кашу и каждое утро делать зарядку.

– Наглеешь, юноша! – с непонятной интонацией сказал инквизитор. – Своих почуял?

Кивком головы указал на жальник.

– Не сомневаюсь, что вы сможете достать меня и там. Просто…

А кого я, собственно, обманываю? Свобода, как свежий ветер с полей, уже коснулась моего лица. Каюсь, если бы мне предложили пожизненный домашний арест и не где-нибудь, а в Хотеве, вот прямо сейчас и не сходя с места, согласился бы. Не раздумывая. Ибо я хотел быть обычным провинциальным инквизитором. И не видел в этой работе ничего плохого.

Пра Михарь похлопал по плечу с таким видом, словно давно все понял.

– Полчаса на отдых и обустройство, а потом нанесем визит в храм – договариваться о перевозке тела.

– А разве…

– Да, я привез соответствующие бумаги. Добыть нужные факты биографии человека куда как проще, когда знаешь его имя и фамилию. Мы сумели разыскать ее семью. Должны приехать ее мать и брат, отвезти тело на родину. Но все необходимые обряды по нейтрализации проведем здесь.

Вот оно как бывает. Мать и брат. Моя родня от меня отвернулась. Нет, родители, конечно, простили единственного сыночка, который вместо того, чтобы стать уважаемым в гильдии ткачом, предпочел карьеру некроманта, но многочисленные дядюшки и тетушки на семейном совете порешили вычеркнуть отступника из своих рядов. Они даже не помогали родителям оплачивать мое обучение. И, если я умру, никто из обширного семейства Груви не явится, чтобы забрать тело. Никто, кроме родителей, которым в одиночку придется меня хоронить. Только инквизиторов хоронят за счет государства. Но становится таковым ради экономии? Ни за что!

Коня, если таковой у Дорис-Марджет был, забрали в казну, но личные вещи девушки не тронули. В домике все явно оставалось в том виде, в каком было в день смерти его обитательницы. Даже гребешок с парой выпавших волосинок валялся на окошке. На столе зачерствел пирог. Рядом в кувшине прокисло молоко. В печке благоухали такие же кислые щи. Все это, кроме хлеба, пра Михарь выкинул в окошко. А хлеб разломил о колено и скормил нашим коням, пока я смахивал отовсюду пыль.

Домик был небольшим, разделенным занавеской на две половины так, что получалась кухня и жилая комната. Хозяйственная утварь тут была старой – то ли осталась от прежнего хозяина, то ли соседки пожертвовали приезжей девчонке то, чего не жалко. Прошелся по комнате, заглянул туда-сюда. Личных вещей Дорис-Марджет было много. Надо будет пригласить сюда ее мать – может быть, захочет что-то взять на память. Ну и заодно решить вопрос, что положить в могилу с дочерью, а что оставить…