Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 56

Толпа ответила нестройным ворчанием.

– А раз поняли… р-разойдись!

И ведь послушались! Как маленькие мальчики и девочки развернулись и затопали в разные стороны. Последним отступил боевой маг. Именно отступил, напоследок смерив меня взглядом гробовщика, упустившего клиента.

Впрочем, на его взгляды было наплевать. Настроение мое резко поползло вверх, и в холл я вступил победителем. Эх, с кем бы еще сцепиться, пока азарт не пропал? Ничего, впереди встреча с бессменным ректором и его замами. Предстоит еще один спор. Интересно, долго ли они будут упираться, если намекнуть, что я все еще числюсь супругом Смерти, а это значит, что бессменность ректора окажется под вопросом?

– Зря вы так, – Брашко шагал рядом мрачный, словно это он, а не я был инквизитором при исполнении. – Гедрич парень хороший. Задирист немного, но так с ним очень даже можно иметь дело.

– Все вы хороши. А Гедрич как был упрямым козлом, так козлом и остался.

– Откуда вы…

– Оттуда. Ты ведь в этом году Колледж заканчиваешь?

– Ну.

– Как проходит церемония распределения, знаешь?

– Э-э… помню.

А как же! Она всегда проходит одинаково вот уже много лет. Собираются два курса, первый и последний. Сначала два небольших «выступления» – старшие показывают свое мастерство, младшие демонстрируют, чему научились на год. Потом выпускники обращаются с торжественным словом к первогодкам, так сказать, передают им эстафету. Обязательно произносят речь ректор, кто-то из преподавателей, глава гильдии магистр Бруно Черный, кто-нибудь еще из приглашенных гостей – из гильдии ведьмаков или инквизитор – после чего выпускникам торжественно вручают знаки гильдии.

– И, стало быть, помнишь, что было четыре года тому назад?

Брашко кивнул.

– А еще за четыре года до того выпускался курс, на котором учился твой обожаемый Гедрич. Он уже тогда знал, что его оставляют при кафедре нежитеведения и все уши прожужжал, как счастлив. Он уже тогда нацелился сделать карьеру.

– Вы его знали?

– Дорогой мой, – я вспомнил улыбку пра Михаря и постарался выдавить такую же. Кажется, получилось – студент слегка побледнел. – Я и тебя помню.

– Вы… тут учились?

Я только кивнул.

– И после всего, – парень захлопал глазами, – после всего, что было… раньше… вы можете… у вас достает совести…

– Обнаглел, – констатировал я. – Расслабился. Страх потерял. Быстро ты опомнился. Как будто ничего не было, да? Ничему за три седмицы не научился? Могу «оставить на второй год», это с нашим превеликим удовольствием.

– Вы не посмеете… – с лица Брашко все-таки слегка спал.

– Уверен? Сядете с Гедричем в соседних камерах – не за убийство Романа Приза, так за оскорбление Инквизиции и служителя ее, находящегося при исполнении. Тебе этого хочется? А потом – факты смерти Романа Приза и подтасовать можно. Формально-то ты по этому делу приходишь как исполнитель, а нам надо выйти на заказчика. Но, если заказчика не найдем, в крайнем случае, будем довольствоваться и мелкой сошкой. Мне все равно надо на ком-то тренироваться. Я такой же, как ты, практикант…

Брашко не успел ответить – из другого конца коридора послышался отчаянный девичий крик, и, расталкивая всех локтями, на нас налетела знакомая мне девушка Лаванда.

– Брашек! – завопила она, с разбегу повиснув у него на шее. – Ты?

– Лави, – он крепко облапил подругу. На какое-то время они забыли обо всем на свете, целиком занятые друг другом. Я смотрел на эту пару и чувствовал, что завидую им. Я люблю свою жену, но прекрасно понимаю существующую между нами разницу. Почетно быть любимцем богини, но налагает огромную ответственность и одновременно лишает многих радостей жизни. Смерть никогда не кинется мне навстречу с радостным криком, не повиснет на шее, не станет бурно выражать свои чувства. Мы и видимся-то редко.

Отвернувшись, я неожиданно встретился взглядом с еще одной девушкой, которая подбежала следом, но держалась в отдалении. Лицо ее было знакомо. А вот имя вылетело из головы. Но это та самая студентка, которая живо интересовалась моей скромной персоной. Понравился я ей, что ли? И чего они все во мне находят? Ну, Смерть-то понятно, выбрала «за особые заслуги». Но остальные-то, простые смертные девушки? Когда-то давно – Линда Беркана, затем Дорис-Марджет Крама, пока не переметнулась к Анджелину Масу, недавно вот Томила, теперь эта студентка… Медом им, что ли, возле меня намазано? Хотя, помнится, во время учебы я сильно переживал по поводу своей заурядной внешности. Хм, не такой уж я, оказывается, заурядный! Или все дело в моей «парадной форме»? Значит, не только мундиры военных обладают для девушек странной притягательностью, но и мрачные рясы инквизиторов тоже?

Девушка заметила, что на нее посматривают в ответ, и тихонько придвинулась ближе.

– Вы…э-э…вас давно не было видно, – она явно смущалась. – На экзаменах и вообще…

– Я был в отъезде по делам.

– А…И эти дела – они…э-э…закончены?

– Не знаю. Пока – да. Но если в ближайшие дни что-то случится, придется опять вскакивать в седло. Наша служба и опасна, и трудна…

– Я понимаю, – девушка испустила тяжкий вздох.

– Таков удел инквизитора. Да и вообще в мире кто-то убегает и прячется, кто-то догоняет. Мне выпало второе.

Она опять покивала и шевельнула губами, мучительно придумывая, что бы еще сказать. Помогать студентке я не намеревался – как-никак, я пока на работе. Лясы точить некогда. И потом – я женатый человек. Пусть моя жена и редко со мной видится, но это не мешает ей быть жутко ревнивой особой. С богами всегда так – ты либо отдаешь им всего себя, либо не даешь ни капли. Середины просто не существует.

Эти двое, наконец, перестали целоваться, но рук размыкать не спешили.

– А я, как услышала, что тебя привели, так опомниться не могла, – залепетала она, смеясь, плача и тормоша парня. – Хорошо, Рута прибежала и сказала, что сама тебя видела. Тебя насовсем или…

Бес! Рута! Вспомнил, как зовут девчонку! Фамилия у нее еще такая коротенькая…

Все еще держа подругу в объятиях, Брашко обернулся на меня. «Уйди, будь человеком!» – читалось в его глазах.

– Студент Любечанин будет восстановлен в Колледже, получит возможность сдать пропущенные экзамены и получит допуск на церемонию распределения, – сказал я. – А пока нам с ним надо посетить ректорат и ознакомить кое-кого с результатами дознания. Он освободится через час или полтора – смотря, как быстро удастся оформить все бумаги.

Брашко и его подруга просияли. Вот бес! Аж завидно, глядя на их счастливые рожи!

– А в-вы, – голос Руты вернул с небес на землю, – вы когда будете свободны?

Девушка отчаянно боялась – и своей смелости, и непредсказуемого меня, и насмешек окружающих. Без пяти минут некромантка строит глазки без пяти минут инквизитору! С другой стороны, а почему бы и нет? Никто же меня не заставит жениться?

– Еще не знаю, – вспомнил, что пра Михаря сутки, если не больше, не будет в монастыре, и пожал плечами, – может быть, вечером. Часов после шести.

В шесть заканчивается вечерняя трапеза и начинается вечерняя служба. Учитывая, что по приказу отца-настоятеля я освобожден от занятий, можно один раз попробовать прогулять и богослужение. Первый раз, что ли?

– Я человек занятой, ухаживать мне некогда, в половине седьмого у ворот общежития. Идет?

Рута аж побагровела от смущения и неожиданности и несмело кивнула. Она явно не ожидала такого поворота событий. Скажу честно, я сам от себя этого не ожидал, но отступать было поздно.

Однако, как всегда, у судьбы на этот счет было свое мнение.

Пока беседовал с ректором, пока ждали сбора всех глав кафедр, пока выправляли все бумаги, а профессора решали, на какие экзамены и в каком порядке допустить восстановленного в студенческом братстве Брашко Любечанина, прошло больше полутора часов, так что, взяв с парня подписку о невыезде, в монастырь вернулся только в полдень. Как раз звонили колокола к поздней обедне, после которой этот самый обед и начинался. К распахнутым дверям храма тянулись монахи, рядовые инквизиторы и послушники всех мастей.