Вторая жизнь (СИ) - Санфиров Александр - Страница 57

   -Ну, да живу, - пробормотал я.

   -Почему не на занятиях?? - спросил парень и щелкнул затвором фотоаппарата.

   -Болею, - сообщил я.

   -Понятно, - дружно согласилась троица, окидывая взглядом количество пустых бутылок.

   -Как вас зовут?- продолжился допрос.

   -Третьяков Владимир Николаевич, - мысленно начиная ржать, ответил я.

   - Владимир Николаевич, от ваших соседей поступила жалоба, что вы по ночам устраиваете дебоши, приводите девушек. Мы, как "Комсомольский прожектор", не можем оставить это без внимания, - сообщила главная девица. - Встаньте, пожалуйста, мы сфотографируем вас и вывесим вашу фотографию на всеобщее обозрение, как нарушителя дисциплины.

   -Пожалуйста, - сообщил я и встал.

   Меня несколько раз сфотографировали, после чего активисты удалились.

   Я же снова лег и попытался заснуть.

   Во второй половине дня, я все же убрал следы ночного разгула, а когда пришел Вовка, рассказал ему о визите Комсомольского прожектора. Поржав над тем, что моя фотография с его фамилией украсит общежитие, мы выпили жидкого чаю с бутербродами с домашней конской колбасой, присланной Абдулову. После чего отправились на вокзал. Я шел с легкой головной болью и размышлял, что исправил старую поговорку, что от сессии до сессии живут студенты весело. Ведь прожил весело именно сессию.

   После зимней сессии, все пошло ровно, без особых треволнений и забот. Не знаю отчего, но в феврале Женя Гордина убавила свой пыл и не так рьяно преследовала меня. Причину я узнал довольно быстро. Девушка из ее группы по большому "секрету" сообщила, что Женя познакомилась с военным летчиком и сейчас думает только о нем.

   -Действительно, -насмешливо подумал я в этот момент. -Где я, а где этот летчик. Это тебе не бармен.

   Как ни странно меня это пренебрежение ничуть не задело. Может, потому, что по-прежнему, в баре около стойки постоянно крутились девчонки, жаждущие познакомится со мной.

   Так, что в редкие выходные дни мы с отцом ездили на рыбалки в Косалму, батя от счастья чуть не плакал, что может рыбачить до темна, и, переночевав, снова выйти на лед продолжить рыбалку. А у меня не возникало желание снять квартиру, потому, что, сняв девушку, можно было спокойно уехать с ней на дачу в будние дни.

   В апреле мне позвонил Незванцев и пригласил зайти в трест. Причины он мне не сказал, поэтому я был слегка встревожен, хотя больших грехов за собой не чувствовал. За прошедшее время Иосиф так меня натаскал в торговых хитростях, что мне просто не было нужды заниматься ерундой, вроде недолива спиртного. Мы с ним очень неплохо понимали друг друга, притом оба не курили и практически не пили на работе. Единственные, кто сносил напарнику голову напрочь, были женщины.

   Когда я зашел в кабинет заместителя директора, кроме Незванцева там присутствовал и сам Лев Абрамович.

   -Александр Юрьевич, - сообщил он торжественным тоном. - мы тут посовещались и решили предложить вам новую должность.

   Не успел я как следует вникнуть в эти слова, как он добавил:

   -На летний период.

   Видимо, он ожидал, что я начну спрашивать, что за работа, и когда я продолжил выжидательно смотреть на него, поморщился и продолжил говорить.

   -Дело в том, что нам необходимо срочно решить вопрос с кандидатурой директора ресторана "Волна".

   Тут до меня дошло, в чем дело. Ресторан Волна был двухэтажным деревянным строением на дебаркадере. Зимой он стоял в порту. А весной его буксировали в Кижи, где нужно было обслуживать туристов.

   Задавив в себе кучу вопросов, я продолжил слушать Шмуленсона.

   -Обсудив этот вопрос, мы не нашли никого, кто бы лучше всех подходил на данную должность.

   Тут меня все-таки прорвало.

   -Лев Абрамович, но почему я, у меня ни опыта нет, ни стажа, ни образования для этого.

   Шмуленсон переглянулся с Незванцевым.

   -Не надо ля-ля, - сказал Незванцев, улыбнувшись. - У тебя стаж, между прочим, почти четыре года. В трудовой книжке, три записи, принят, уволен в связи с призывом в ряды Советской армии и снова принят, и три благодарности по работе. Ты заканчиваешь первый курс института. Опытный работник, хорошо знакомый со спецификой работы ресторана. Знаешь языки. Коммунист, так, что мы считаем, ты вполне справишься, ну а мы с Львом Абрамовичем тебе поможем, как и профком и партком.

   В институт мы напишем официальное письмо с просьбой перенести сессию на начало мая. Думаю, с нашей просьбой там согласятся.

   Так, что после майских праздников, едешь в Ленинград, сдавать экзамены. Ну, а здесь, в пединституте, мы все решим вообще без проблем.

   В бар я пришел в полном раздрае и сразу сообщил новость Эльштейну. Тот не удивился и сообщил, что он тоже принял участие в этом решении, предложив Незванцеву мою кандидатуру.

   -Сашок, я ведь не дурак, и давно заметил, что ты перерос должность бармена, - заявил он. - Думаю, что эта баржа для тебя послужит началом карьеры, в том, что справишься, у меня нет никаких сомнений.

   -А чего сам не занял это место, -буркнул я.

   -Не нужно мне это, - беззаботно махнул рукой Иосиф. - В скором времени я сменю место жительства.

   Говоря эти слова, он подмигнул мне.

   Куда он собирается, понять было нетрудно. Меня только удивила его откровенность. Он ведь тоже далеко не дурак и просто так откровенничать бы не стал.

   -Значит органы в курсе, - так я понял его откровенность.

   С родителями я такой сногсшибательной новостью не поделился, оставив это на май. И пока учился и работал, как будто ничего не случилось.

   В начале мая мне позвонил Третьяков, он приехал на праздники и интересовался, чем я сегодня занят. Услышав, что ничем, предложил пройтись по лесу, до речки, посидеть на берегу и собрать березового сока.

   Кинув в рюкзак маленький коловорот, кусок вара, полиэтиленовую трубку, банки с кружкой, я надел сапоги и знакомой тропинкой направился в сторону леса.

   Пройдя с километр, я обнаружил Вовку, поджидающего меня сидя на пне. Ему до этого места идти было намного ближе.

   Вскоре мы вышли на высокий косогор, под которым бурлила Неглинка. Спустившись вниз, мы начали обустраиваться на нашем заветном месте. Четыре года мы не приходили сюда. Пока я ходил, выбирал березы растущие на самом припеке и ставил банки под капающий сок, Вовка развел костер и на нем уже кипел заржавевший старый чайник, выкопанный из-под огромной раскидистой ели, где он пролежал без дела несколько лет.

   -В ответ на мой вопросительный взгляд, Вовка заявил:

   -Ничего чаю выпьем, потом сок. Вода дырочку найдет.

   Пока пили чай с пряниками, разговор у нас заглох.

   Солнце жарило не по-весеннему, помнилось, что этот год вообще будет силен на жару.

   Закинув руки за голову, я лежал на траве глядел на легкие облака, лениво двигающиеся в ярко голубом небе. А мысли также лениво текли в голове.

   -Ну, что Саня, прошло четыре года, как ты получил новую жизнь, а особых успехов не видать, -говорила одна половина моей сущности.

   -Ну, как же нет успехов? - возмущалась вторая. - У тебя есть машина, дом в деревне, через месяц ты будет работать директором ресторана, а тебе только двадцать один год. Что ты будешь делать дальше, вот в чем вопрос?

   -Эй Сашка, хорош балдеть! - привел меня в чувство голос Вовки, - Иди банки собирай, я же не знаю, куда ты их ставил.

    Я тоскливо глядел на свинцовые волны Онеги, глядя из окна директорского кабинета ресторана "Волна". Небольшой буксир уверенно вел наш дебаркадер в сторону Заонежья. Обойдя с восточной стороны большой Клименецкий остров, мы резко повернули на запад в сторону Кижей. Мне предстояло провести на этом острове три месяца и в принципе, с самого начала была ясна подоплека моего назначения. Никому из сотрудников треста, особенно семейным женщинам не улыбалось жить все лето в изоляции от семьи. По-видимому, про меня вспомнили, когда не нашлось желающих принять эту должность.