Тайфун Дубровского (СИ) - Мелоди Ева - Страница 14

— Глупышка, какое наедине, тут полно прислуги.

— Ага, и главным, конечно, будет Карл! Он же ваш заместитель…

— Да, ты права. Но пойми, Владимир осознал свою ошибку. Он не тронет тебя. Ни при каких обстоятельствах. Меня даже не столько он беспокоит… сколько Маргарита, которая может пожаловать в любую минуту… Ни в коем случае не признавайся про вазу, не вздумай повиниться. Марго… она может быть неприятной. Конечно, Володя заступится…

Ха! Хотелось мне фыркнуть, да не посмела. Заступится, как же!

— Большое спасибо, но мне не нужны его услуги по защите, — отвечаю нахмурившись. — Я все отработаю, если не получится — кредит возьму.

— Не говори ерунды, — фыркает экономка. — Эти люди в богатстве купаются. Тут не в деньгах дело.

— А в чем тогда?

— Как-бы сказать помягче… Ну, только не выдавай меня, — понижает голос до шепота. — Скорее тут дело в склочном характере.

— Ясно, — улыбаюсь. Анна Львовна выглядит сейчас комично. Разрывается между нежеланием показаться заправской сплетницей, и в то же время — поделиться наболевшим. — Спасибо за предупреждение. Но не съест же меня хозяйка дома…

И все же я чувствовала себя не в своей тарелке от новости что моя заступница уезжает.

— А это обязательно, так надолго? — спрашиваю смущенно.

— Дорогая, у самой сердце не на месте. Но у меня билеты давно заказаны. К дочке поеду, внук у меня родился… да и еще двое — ждут, давно не видели бабушку. Иногда они сюда приезжают, но пока малыш — не смогут.

— Понимаю… конечно, раз так.

— Я звонить буду. От Карла подальше держись, ты права, скользкий он тип. И Зойке особенно не доверяй, завистливая она… И давно от хозяина тащится, сколько не проводила я с ней бесед профилактических, все иллюзии какие-то питает.

— Наверное есть повод, — замечаю тихим голосом. — Потому что ваш Владимир… ну вы же не будете отрицать, что иногда его методы… за гранью.

— Буду! Именно буду отрицать, деточка, — восклицает экономка. — Понимаю, у тебя есть причины не доверять Владимиру. Но я его с детства знаю. Он никогда не позволит себе насилие над женщиной. Он может быть очень грубым, даже бешеным с мужчиной. Но не с женщиной. Между вами произошло недопонимание. Но Зойка, боюсь, может приревновать. Она баба склочная, поэтому и предупреждаю.

— Спасибо, Анна Львовна. — Обнимаю старушку. — Мне будет очень вас не хватать, — признаюсь смущенно.

— Мне тоже. Ты мне очень нравишься, Машутка. Я на тебя большие надежды возлагаю, — последнюю фразу я едва расслышала, старушка неразборчиво пробормотала ее себе под нос. Я потом долго размышляла над этими словами. Что за надежды она возлагает? На чисто убранный дом? Но вроде и до меня вполне справлялись девочки…

Несмотря на тревогу, дни шли один за другим, в заботах, но в то же время в покое. Никто меня не доставал, не тревожил. С Дубровским я сталкивалась крайне редко, если такое случалось — старалась тут же покинуть помещение, а он ни слова не говорил, совершенно меня не замечая. Оно и понятно, какой может быть интерес у хозяина дома к служанке.

Иногда, к своему стыду, я сама наблюдала за ним. Дубровский любил проводить полуденные часы самого пекла не в доме, под кондиционерами, а в тени сада. Между двумя огромными яблонями был натянут гамак, в котором, отшельник вальяжно развалившись, читал книгу. Мне было любопытно, что он читает. Нечасто в наше время встретишь мужчину с книгой.

Иногда я даже завидовала ему. Везет же богачам. Можно не гнуть спину, а целый день проводить праздно, делая что в голову взбредет, читая, рисуя. Боже, как же мне хотелось взять в руки кисть. Пальцы зудели нарисовать этот красивый сад, роскошные клумбы пионов, роз, петуньи и бархатцев. Садовники составляли очень красивые композиции, сад словно сошел с глянцевого журнала — перед домом. А у черного выхода, позади, где росли плодовые деревья, висел гамак, и растянулся огромный бассейн — клумб почти не было. Все росло более свободно, дико. Тут мне нравилось больше всего. Здесь тоже росли розы, лилии, хризантемы. Меня часто посылали срезать цветы для украшения интерьера. Я всегда старалась отказаться от этого — мне не нравилось резать красоту, зная, что пара дней и цветы завянут, погибнут. От этих мыслей слезы наворачивались на глаза. Но я была обязана слушаться Екатерину и Зою. Анна Львовна была права. Зоя невзлюбила меня, относилась с пренебрежением и непонятной ревностью. Старалась свалить на меня работу потяжелее — снимать тяжелые портьеры для стирки, выбивать огромные персидские ковры. После таких дней к вечеру я валилась с ног.

Но не все было так безнадежно в моем положении. Пусть по большей части я драила, мыла, протирала, бегала по этажам как угорелая, и к вечеру падала от усталости. Но иногда мне все-таки удавалось не так уж устать. Слуги не были в этом замке затворниками, в отличии от хозяина. Можно было выходить за ворота, в частности, по разным поручениям Дарьи Петровны. За продуктами ездил один из садовников, и брал с собой Зою, но как я поняла, она от этого была не в восторге. Ей не нравилось покидать замок, и я с радостью избавила ее от этой обязанности. Ходить по магазинам, выбирать продукты, или разные бытовые мелочи по списку — нравилось мне до безумия. Это происходило раз в неделю, и я радовалась каждый раз как ребенок. Помимо этого, Дарья Петровна зачастую, бывало, забывала разные мелочи, а готовила она вдохновенно, невероятно вкусно, со всей душой и вниманием к деталям. Поэтому я часто, иногда по два раза на дню бегала пешком по-быстрому на ближайший рынок (сорок минут пешком, но мне это очень нравилось). Пусть по жаре, духоте… Я нацепляла шляпу и неслась как ветер. Мой путь проходил мимо бухты, точнее, чтобы попасть к морю надо было немного свернуть с пути. Но я не смела. Потратить лишние полчаса, чтобы окунуться. Но вот настал момент, когда я поняла, что не могу больше. Просто не смогу устоять перед искушением. НЕ могу забыть тот незабываемый день когда Светлана и Василий отвезли меня на море и мы беззаботно плавали, плескались… И теперь, когда море так близко, оно все сильнее манило меня. Чтобы не хватились в замке, весь путь я пробежала бегом. Меня послали купить полотенца, и обратно бежать было трудно, несмотря на то, что я сложила покупки в рюкзак и закинула на спину. Не представляю, зачем им так срочно понадобились полотенца. Наверное, к приезду графини… Но я купила самые простые, мне так велели… вряд ли аристократка пользуется такими… Едва живая от веса полного рюкзака и от жары я все-таки забежала в бухту. У меня есть в запасе полчаса. МОИ полчаса. Я напялила утром купальник под одежду. На рынок не разрешалось ходить в униформе, и я надела желтый сарафан до колен, который мне подарила Анна Львовна, видя что вещей у меня нет и широкую соломенную шляпу, тоже подаренную доброй экономкой, чтобы в голову не напекло и нос не сгорел. Я настолько горячая и потная от быстрой прогулки, что едва могу дотерпеть, сарафан на ходу скидываю, влетаю в восхитительно прохладную воду и чуть ли не кричу от блаженства. Плаваю возле берега, но так хочется нырнуть подальше. Время сейчас кажется летит просто стремительно, полчаса как один миг проходят. И я вылезаю на берег, утешая себя обещанием что обязательно вернусь сюда. Ведь слугам положены выходные.

«Но не тебе, — говорит суровое подсознание. — Ты должна вообще без перерыва трудиться. Чтобы не остаться в долгу и маму не расстроить. Ни свою, ни Дубровского…» Вот снова я о нем подумала! Почему? Почему он так настырно лезет в мысли? Этот лохматый, нелюдимый грубиян. Но я уже привыкла даже к его бороде. Теперь он совсем не казался мне опасным. Скорее неуклюжим добродушным лешим из сказки. Нет, он совсем не был неуклюж. Так я пыталась побороть свой страх. И кажется, получилось. Вот только в голове поселилась другая навязчивая идея. Я до одури хотела нарисовать отшельника. Даже сейчас, плавая, я представляла его сидящим на одном из валунов, в полном единении с природой. И это были настолько реалистичные грезы, что мне начало казаться что я и правда не одна в бухте. Что отшельник наблюдает за мной из-за деревьев. Но это же чушь… Зачем ему смотреть тайком? Если увидел бы здесь, скорее всего окликнул, отчитал. Хотя между нами с момента последнего разговора, словно байкот установился. Ни словечка мне не говорил хозяин. Избегал даже… Ну и я, тем более. Радовалась такому положению. А сейчас вот тоска охватила. Наверное, это хандра. Потому что как Золушка пашу в чужом замке, уборке нет конца… Как же хочется хотя бы на день позабыть обо всем, провести на пляже, жарясь под ласковым теплым солнышком. Вздохнув, набрасываю сарафан. Затем, извиваясь, снимаю купальник. Трусики запасные я конечно забыла. Немного неловко в таком виде возвращаться в дом, но я надеюсь прошмыгнуть очень быстро.