Тайфун Дубровского (СИ) - Мелоди Ева - Страница 30

Shadows break the dark

And we know that it can be verified

Our fate is beckoning

It's beckoning

Тени разрывают темноту,

И мы знаем, это проверено.

Наша судьба манит к себе,

Подзывает.

Моя судьба… Даже если никогда тебя больше не увижу, а так и будет, я запомню каждую минуту, проведенную с тобой. Даже самую неприятную. Перед глазами, как в замедленной съемке, пробегает наша история… Дурацкое знакомство, мои обмороки…

This is the hunt — Это охота.

И я ничего не могу поделать, противостоять… Остается лишь покориться.

Но Дубровский удивляет меня, спрашивая хриплым вопросом:

— Потанцуешь со мной?

— Да.

Подумать над ответом не успела, в голове полный раздрай. Нет, скорее, его приближение вызвало маленький апокалипсис внутри меня…Сейчас там зарождается буря… или даже тайфун, который снесет все на своем пути. Настолько сильны ощущения, и в то же время — противоречивы эмоции…

Это и страх, что колотится в горле, и некое предвкушение. Не могу себя контролировать, но и показать чувства не смею. До последнего надеялась, что этого сближения не произойдет, что смогу удержать дистанцию.

Вспоминаю его слова:

— Ты боишься меня? Я такой страшный?

О Боже, нет конечно! Не страшный… Я боюсь, потому что от твоей красоты у меня перехватывает дыхание…

Поворачиваю голову, и понимаю, что Соня испытывает сейчас приблизительно те же эмоции… Александр выглядит очень напряженным, взволнованным. Это все что успеваю заметить, потому что собственные переживания захлестывают с головой и уносят в параллельное пространство.

Музыка останавливается, но Владимир не отпускает меня. Наоборот, прижимает к себе все сильнее. И я замираю, не в силах сопротивляться его магнетизму, точно птица, попавшая в силки.

— Ты еще долго будешь издеваться надо мной, Маша-а? — произносит Дубровский и от этих его слов понимаю, что лечу в пропасть. Его лицо совсем близко, губы касаются моих губ, дыхание срывается… Его губы восхитительны, твердые, и в то же время нежные, с легким привкусом виски, они дурманят разум… Он жадно целует меня, проникая в рот языком.

В этот миг сознание исчезает, а чувствительность обостряется, каждая клеточка замирает от наслаждения. Закрываю глаза, крепко сжимаю его шею, ища в этом объятии защиты от него же. От властных, грубоватых прикосновений внутри разгорается пожар. Мне всегда казалось, что такие минуты должны быть наполнены нежностью, но невозможно сейчас назвать Дубровского нежным… Он скорее неистов, его страсть на грани грубости, но это безумно возбуждает.

И все же, стоит ему чуть ослабить хватку, отстраняюсь. Как бы ни было больно. Понимаю к чему идет окончание вечера, и меня охватывает страх.

— Отпусти…

— Не могу, Маша. Уже нет. Поехали домой…

— Домой? Это куда? — отталкиваю Дубровского, бегу к выходу, забыв о Соне, и о том, что совершенно не представляю куда идти. В замок к Маргарите? Но как туда добраться? И что делать дальше, ведь комната у нас общая, а намерения моего босса более чем прозрачны… Он собирается взять меня в эту ночь, и самое постыдное — у меня нет сил к сопротивлению.

Стою на крыльце обхватив себя руками…

— Маша, что за детские игры? Ведешь себя так, словно я насиловать тебя собираюсь…

— Нет… прости. Не знаю, что делать. Мы не можем провести эту ночь в одной комнате!

— Что за чушь?

— Я серьезно!

— Успокойся. Я не монстр и не съем тебя.

— Может мне в гостиницу? — спрашиваю нерешительно.

— Нет. Едем домой, сейчас же. Ты будешь спать там, где я скажу.

Сейчас он напомнил мне нашу первую встречу. Неумолимый и пугающий, он диктовал свои правила, требуя безоговорочного подчинения.

У меня скрутило живот от переживаний. Я не боялась насилия, ни в коем случае. Скорее, саму себя.

— Я буду в таком случае спать в саду!

Взгляд Дубровского скользнул по моей шее, груди, спустился к бедрам, вернулся к глазам.

— Значит, решила изображать Антарктику? Не боишься, что этим меня лишь спровоцируешь? Хорошо, договорились. Может не такая плохая мысль переночевать на природе…

На что он намекает? Почему даже в этом, казалось бы, отступлении, мне чудится сексуальный подтекст?

Мне следует рассердиться на его неугомонность, а вместо этого меня словно электрическим током прошибает. И подобная реакция глубоко тревожит, пытаюсь отстраниться от Владимира, но он крепко берет за руку и тянет к подъехавшей машине такси.

Он садится вместе со мной на заднее сидение. Его нога касается моей ноги, и я вспыхиваю даже от этого незначительного контакта. Отворачиваюсь к окну, но мой спутник неудержимо манит меня. Поворачиваю голову. Едем в абсолютном безмолвии, Дубровский смотрит прямо перед собой. Задумался о чем-то, ушел в себя. Разглядываю черные тени под его скулами, сейчас он выглядит печальным. Вдыхаю глубоко, улавливая слабый запах его туалетной воды, который всегда мне безумно нравился… и запах опасности. Этот мужчина напряжен, как зверь в засаде. Он не отступил, лишь ждет момента…

— Мы… долго едем. Дольше, чем когда добирались сюда.

— Другая дорога, — отвечает хриплым шепотом.

Наконец машина останавливается, выскакиваю и замираю — это совсем не похоже на замок, где мы остановились! Никаких пафосных ворот и величественного строения, наоборот, домик, возле которого припарковалось такси, совсем небольшой, двухэтажный.

— Что это за место? — спрашиваю у подошедшего Владимира.

— Какая разница? Мы называем его «охотничий домик». В нем комнат больше одной… и никого. Но тебе не надо меня бояться. Это очень обижает. Я не насильник… жаль, что ты не поняла еще.

Может и поняла, боюсь не его, а себя… Но что делать, дальше изображать истеричную недотрогу? Или отпустить себя на волю судьбы и наслаждаться каждым посланным мгновением с мужчиной, которого люблю всем сердцем? Тело жаждет его решительности, напора, а мозг требует не отдаваться так задешево. Почему у меня не может быть таких же мечтаний, как у любой другой наивной девушки? Чтобы этот прекрасный мужчина, похожий на принца, ухаживал за мной, завоевывал… пусть даже ради одного только тела. Хоть раз в жизни хочу прочувствовать все то, что испытывает женщина, которую любит такой, как Дубровский….

Мои ладони вспотели от всех этих переживаний, а одежда стала казаться ужасно колкой, неприятной, все тело чесалось и словно умоляло освободить от удушливой ткани…

— Проходи, Маша. Можешь выбрать любую комнату, — произносит мой спутник.

Вхожу в дом и с любопытством оглядываюсь по сторонам. Довольно просторная гостиная, дальше видна дверь, наверное, в кухню. В глубине лестница наверх. Обстановка не пафосная, простая, что не может не радовать.

— Еды нет, к сожалению, но чай могу приготовить, — изображает из себя гостеприимного хозяина Дубровский.

— Спасибо, я не голодна. Ничего не хочу…

Дубровский подходит ко мне, протягивает руку и ладонью поднимает к себе мое лицо, вынуждая посмотреть ему в глаза. Два голубых бездонных озера… Как же хочется потеряться в них, навеки погрузиться в этот омут. Он касается моих губ своими, осторожно, и в то же время настойчиво. Но постепенно усиливает нажим, сжимает мою талию, а потом ладони спускаются на бедра.

— Нет. Пожалуйста…

Понимаю, что его разозлит мой отказ. Но не могу сдаться так просто. Не потому, что не хочу его — с ума от его прикосновений схожу. Но то ли защитная реакция, то ли чертенок внутри заставляет отрицать очевидное… сопротивляться… Хотя понятно, что проиграла. И отдам ему все… без остатка.

— Ты невинна? — хриплый вопрос. — Скажи, что это так, и я тебя отпущу.

— Только это тебя остановит? — вздрагиваю.

— Даже в этом не уверен. Назови причину, по которой я должен отпустить тебя.

— Я не девственница, — отвечаю тихо.

Прохожу вглубь комнаты и сажусь на диван — ноги не держат меня. Владимир тут же устраивается рядом.

Придвигается ко мне. Едва заметно. Но и этого хватает, чтобы сердце вновь заколотилось как бешеное.