Доминант 80 лвл. Обнажи свою душу (СИ) - Ваниль Мила - Страница 29

У Дины от его слов сладко заныло внизу живота. Она облизнула губы и согласилась:

— Не сильно… Но у меня есть табу.

— Отлично. Расскажи мне о них.

— Я не хочу, чтобы ты бил меня по лицу. Не хочу, чтобы обзывал грязными словами.

— Уточни, сладкая. Какие слова тебя не устраивают?

— Ну… шлюха, проститутка, сука… такие… — она смутилась.

— Да, я понял. Что еще?

— Никакого ошейника.

— Тебя пугает вариант, как у Матильды, или ты не хочешь, чтобы я признал тебя своей перед всеми? Ошейники бывают разными, сладкая. Это может быть собачий ошейник или красивое украшение из золота или серебра.

— Первое — табу, второе… пугает, да… Я против публичности.

— Обсудим нюансы? Если ты о публичности на работе или среди людей, не посвященных в тему, то я тоже против.

— Не только. Я не хочу, чтобы ты наказывал меня публично. И никаких публичных сессий.

— М-м-м… Первое — принимается. Насчет сессий поговорим еще раз, позже. Пока ты точно к этому не готова. Обещаю, что мы это обсудим, а до того — никаких публичных сессий. Но ты готова ходить со мной в клуб, где собираются свои?

— Д-да… Честно, я не хочу. Мне это не нужно. Но я готова сопровождать тебя, если это нужно тебе.

— Хорошо, я учту это. Еще что-нибудь?

— Никаких игл и крюков. Удушений, утоплений…

— Я это не практикую.

— И… и… никакого секса втроем. Это все.

— Ты уверена?

— Возможно, я чего-то не знаю или не понимаю.

— Хорошо, поступим так. Я перечислю то, что практикую, и объясню, если нужно. Согласна ли ты на порку, можно не спрашивать, полагаю?

— Можно.

— Связывание?

— Да.

— Воск?

— Да.

— Кляп?

— Д-да… но-о-о… Не торопись с этим, пожалуйста.

— Хорошо. Анальный секс, игры?

— Да…

— Найф-плей?

— Это что?

— Игра с ножами, без порезов.

— Да.

— Пет-плей? Саба становится зверушкой.

— Нет!

— Хорошо. Я даже рад, что тебе не придется конкурировать с Матильдой, — пошутил Лео. — И, насколько я понял, ты не против секса?

Дина закусила губу и замотала головой, мол, нет, не против. Ей до сих пор трудно было говорить об этом, но и отказываться от удовольствия она не хотела.

— Хорошо, — повторил он. — Все твои табу приняты. Мои правила простые. Ты прекрасно чувствуешь мое настроение, я это заметил. Веди себя естественно, если нет прямого приказа. Никогда не спорь со мной при посторонних. Если хочешь что-то обсудить, скажи. Если что-то не понимаешь — спроси. Если тебе страшно, если у тебя проблемы, а меня нет рядом — звони. И не убегай, меня это страшно злит.

— Хорошо, я постараюсь, — пообещала Дина.

— Во время сессии правило одно — беспрекословное подчинение. Но у тебя есть стоп-слово. Шоколад, да?

— Да. А сессия… это что-то особенное?

— Пожалуй, особенное. Скоро узнаешь.

— Сегодня?

— Нет, сладкая. Сегодня тебя ждет наказание, после которого тебе будет не до сессии.

Взгляд Лео стал прохладным, и Дина поежилась.

— Да, Мастер, — ответила она.

— Вот видишь, у тебя замечательно получается. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо… Мастер, можно попросить? — Дина встала на колени на диване и сложила руки в умоляющем жесте.

— Можно.

— Пожалуйста, не откладывайте наказание. Я в порядке.

Он посмотрел на нее задумчиво, словно оценивая.

— Ладно. Ждать тяжело, да, сладкая?

— Да, Мастер.

А еще Дина надеялась, что потом они займутся чем-нибудь приятным. Например, поговорят в этой уютной комнате. Или посмотрят какой-нибудь фильм. Воображение рисовало и более заманчивые способы времяпрепровождения, но это уж как повезет.

— Не здесь. Пойдем в твою комнату.

Внутренности скрутило в тугой узел, хотя Дине казалось, что она готова к неизбежному. Ведь сама попросила, а все равно трусит. Лео снова вел ее за руку, как ребенка, и она ощущала себя ребенком. Нашкодившим ребенком, которого ждет строгое наказание. Страшно и волнительно одновременно.

— На колени, — велел Лео, едва они вошли в комнату.

Дина поспешно опустилась на пол.

— Я говорил, что ты вела себя, как ребенок, поэтому и наказание будет соответствующим. — Лео взялся за ремень и расстегнул пряжку. — Если тебе снова захочется напиться, запомни, что ждет тебя после этого.

Он вытянул ремень из брюк и намотал его на кулак, оставив свободным кончик без пряжки. Дина сглотнула, успокаивая себя, что ремень не страшнее плети. И все же она помнила слова Лео — любым девайсом можно погладить, а можно и рассечь кожу до крови. Но он же ее пожалеет?

— Обопрись на локти.

Он встал, зажимая ее тело между ног, и Дина всхлипнула. Лежать на коленях у Лео было не так стыдно. Сейчас ее попка торчала кверху, ноги сжимали, как тиски, а Лео, к тому же, задрал подол платья и сдернул трусы. Если бы он позволил ей сделать это самой, было бы не так стыдно!

Первый же удар обжег так, что Дина взвизгнула от боли. К счастью, Лео не запрещал кричать и плакать, она не выдержала бы. Удары сыпались — быстрые, хлесткие, болючие. Никакого удовольствия, только желание прикрыть попу руками, а еще лучше — убежать и спрятаться. Но она могла только вертеться, визжать и умолять о пощаде.

— Лео, пожалуйста! Не надо-о-о… А-а-а! Я больше не буду-у-у!

Стыдно от позы, стыдно от слез, стыдно от криков. И больно, чертовски больно! Ремень жалил, впивался в кожу. Да она вообще больше пить не будет, только бы прекратилась эта пытка!

И она прекратилась — так же неожиданно, как и началась. Лео отпустил ее, отошел в сторону. Дина не сразу смогла встать, так и плакала, уткнувшись лицом в ладони.

— Приведи себя в порядок. Проводить тебя в ванную?

— Нет, — она замотала головой, приподнимаясь. — Я сама.

Холодная вода помогла и горящему лицу, и горящей попе. Успокоившись, Дина вернулась в комнату, но Лео там уже не было.

Гости пришли не вовремя. Лео терпеть не мог незваных гостей, лишь друзьям прощал такие вольности, но сейчас готов был не пускать Павла в дом. И что ему стоило позвонить? И как теперь разорваться? В ванной комнате плачет наказанная Дина, и он нужен ей. В гостиной расположился Павел, и не один, а с двумя девушками. Знакомые сабы, с ними приятно провести время, и теперь, если Лео правильно понял, одну из них Павел привел для него. Как же не вовремя!

Лео не успел предупредить Дину, спустился на звонок, уверенный, что быстро освободится. Однако пришлось задержаться, и он нервничал, представляя, что может придумать саба в расстроенных чувствах.

— Паша, я не в настроении.

— Я здесь как раз для того, чтобы поднять тебе настроение, — заявил друг. — Ты уже разобрался со своей потеряшкой? Или кто она там…

— Дина — не потеряшка. Паша, если бы ты позвонил…

— Да-да-да… Если бы я позвонил, ты бы снова сказал, что устал, занят и не в настроении. Лео, иногда надо и отдыхать.

Девочки скромно сидели на краешке дивана, не вмешиваясь в разговор. Лео заметил, что одна из них огорчена. Видимо, та, что предназначалась ему.

— Я и сейчас говорю то же самое. Я занят, устал и не в настроении.

— Ладно. Как хочешь. Я воспользуюсь твоей темницей?

Лео с трудом удержался от крепкого словца. И сам ведь разрешил! Как теперь отказать?

— Паш, давай не сегодня?

— Твою мать, Лео! Ты издеваешься? Тебе жалко, что ли?

Павел никогда не страдал тактичностью. Были у него другие положительные качества — надежность, например. Но если что-то взбрело ему в голову, остановить его не мог даже двигающийся навстречу локомотив.

— Мне не жалко. Я не один, и не хочу, чтобы…

— О, блин! Эта Дина еще тут? Я уж думал, у тебя в темнице кто-то есть.

«Надо было так и сказать… — уныло подумал Лео. — И он отстал бы».

— Паша, какая разница? Я не хочу, чтобы она…

— Запрети ей выходить из комнаты, и все.

— Нет. Можешь обижаться, если хочешь, но — нет.