В объятиях волка (СИ) - Pricklys Darya "PricklyS / Darina_Dress" - Страница 75

— Замолчи, я сказал! — рявкнул Драко, бегая глазами по раскуроченной стене. Как же так, он не хотел быть зверем, до смерти не желал пускать волка глубже, чем он сейчас сидел. Нет! Если всё же это случится, то ему нужно бежать, он не сможет находиться близко к Гермионе, он станет опасным для всех, особенно для неё. Но, Святой Мерлин, как же Малфой не хотел терять её! До нехватки воздуха, зуда под кожей, до смерти…

… не сопротивляйся мне, мальчик, это уже бесполезно. Лучше подчинись и соединись со мной. Станет легче.

— Я не стану потворствовать твоим прихотям! Не стану тебе подчиняться и делать все эти ужасные вещи!

… как пожелаешь, — фыркнул волк, — Но не забывай, что у нас есть угроза, она может навредить нашей девочке.

— Струпьяр.

… да. Его нужно уничтожить, иначе он навредит нашей самке, а ты ведь не хочешь, чтобы нашей малышке было больно?

— Сволочь! Ты уже сделал ей больно и она убежала! Уже в который раз! — прошипел Драко, до хруста сжимая кулаки. Ей-Мерлин, если бы у этого урода было тело, Малфой собственноручно обезглавил волка на плахе!

… теперь она наша. Вся наша! Иди и возьми её, оставь себя в ней!

Драко больше не мог это терпеть! Он и сам хотел близости с ней. Ещё и этот постоянный гул рокота зверя был в сто крат хуже постоянной изматывающей мигрени. Но, если что-то происходит постоянно — привыкаешь к этому. И вот, Драко задержал дыхание, с силой сжал челюсти до скрежета зубов и замычал, откидывая голову, упирая затылок в стену. Вода забивалась в нос и глаза, но это не мешало, а отрезвляло. Он просто обязан совладать с дьяволом, который сидел внутри, взять верх. И он сделает это, в первую очередь ради Гермионы.

***

В гостиной был полумрак от плотно задёрнутых штор. Тишину нарушало только тиканье часов и потрескивание поленьев в камине. Гермиона сидела на ковре, смотрела на огонь и грела руки о кружку с почти остывшем какао.

Прошла всего одна ночь после того, как она сбежала из Мэнора. Почему она это сделала, Гермиона не помнила. На неё нашла густая пелена из страха и паники. Непрошеные и нежеланные воспоминания нахлынули лавиной, заставляя захлёбываться всепоглощающей паникой. Ведь Драко ничего плохого не делал — наоборот дарил ей ласку и тепло. Тем более она сама его поцеловала, сама пришла к нему, а потом без объяснений убежала, как от чумы. Ей было стыдно и горько. Её разрывало двоякое чувство: с одной стороны, она не могла переступить через этот липкий страх, а с другой, Драко был так нежен, чуток и страстен одновременно, что не хотелось терять это, чего ей не хватало, то, что не давал ей Рон.

Гермиона поёжилась от нахлынувших тёплых мурашек. Как же ей хотелось снова ощутить его губы на своей коже, услышать жаркий шёпот, почувствовать сильные руки там, где ещё никто никогда не касался. Она хотела и боялась одновременно. Ещё добавляли жара сны, которые не прекращались уже которую ночь. В них Драко был как собой, так и волком в равной степени, и от этого становилось только хуже, ибо Гермиона стала теряться в своих желаниях и не могла различить, кого она хочет больше — Драко или волка.

— Если только можно было бы сравнить… — Гермиона встала и пошла на кухню, относя кружку недопитого напитка, как в камине полыхнуло зелёным. Почему-то первое, что пришло ей в голову — это Рон пришёл поговорить о их расставании. И поэтому, не поворачиваясь, девушка в тишине комнаты проговорила:

— Зря пришёл, Рон, моё решение окончательное и оно не обсужда… — Гермиона осеклась на полуслове и застыла в дверном проёме. У дивана стоял Драко. В тёмных брюках и белой рубашке. Вроде ничего необычного в его облике не было, но то, как ткань натягивалась на его плечах, как привлекательно сидели брюки на бёдрах… ей хотелось обнять его и прижаться к крепкой груди сильнее, чем это было вчера. Одна его рука была в кармане, а в другой он сжимал тёмную бутылку.

«Как же я устала бояться,» — подумала Гермиона, закусывая губу, — «Что же ты сделал со мной, Драко?»

— Не помешал? — хрипло спросил он. Его взгляд был спокоен, лицо расслаблено, в прочем как и всё его тело. Он как всегда излучал уверенность и силу. Такому мужчине хотелось довериться и положиться на него. Такой Драко Малфой внушал надёжность и непоколебимость.

Но это было не так. Это была всего лишь видимость. Напускное, которое было выштудиравано в парне с самого детства. Он просто не имел права показать себя в другом свете. И вот, он стоял перед той, которую любил. Да, он окончательно признал это для себя. Он был влюблён в Гермиону Грейнджер. Скажи ему кто-нибудь об этом полгода назад, Драко поднял бы того шута на смех и посоветовал провериться у мозгоправов в Св. Мунго, но не сейчас. Драко чувствовал неловкость и страх, что девушка не примет его и отвернётся. Он боялся её потерять.

С недавних пор Малфой готов был убить любого за неё. Его девочка стояла в коротеньких домашних шортиках, широкой, на несколько размеров больше маггловской толстовке и в тех же вязаных гольфах. У его малышки были распущены волосы, они переливались всеми оттенками шоколада в бликах камина.

— Нет, — тихо ответила она, — Проходи. — Гермиона неловко махнула рукой в направлении дивана. Драко кивнул и сел на сидение. Поставил бутылку на кофейный столик и поднял на неё взгляд. — Зачем ты пришёл?

— Сегодня же воскресенье. У тебя, как у моего куратора, запланирован визит ко мне. — с улыбкой произнес он. — Который я решил перенести на более ранний час. К тому же, я хотел тебя увидеть. Я скучал.

Он смотрел на неё спокойным и грустным взглядом. На красивом лице играли тёплые блики огня, вырисовывая высокие скулы, чувственный изгиб губ. Их хотелось целовать, ласкать. Заставлять их обладателя задыхаться от возбуждения.

По телу Геримионы пробежала горячая дрожь от воспоминаний о его ласках. Это сводило с ума, но произошедшее прошло поселило между ними неловкость и недосказанность. И всё это из-за её страха. Гермиона и боялась его и в то же время нет. В ней боролись чувства похоти и самосохранения. Ей хотелось прикоснуться к нему, поцеловать, ощутить сильные руки, горячие дыхание… снова, и убежать как можно дальше.

Драко всматривался в её выражение лица на сколько позволял полумрак комнаты. Он боялся, что Гермиона сейчас прогонит его, накричит, скажет, что он чудовище, но она молчала. Стояла, переминаясь с ноги на ногу и совсем по детски мяла рукава кофты.

— Я… я сейчас принесу бокалы. — она сорвалась с места, и быстрым шагом пошла на кухню. Драко встал, подхватил бутылку и последовал за ней. В этом не большом, но уютном доме, Драко чувствовал себя спокойно и комфортно. Он невольно сравнивал его с Мэнором и приходил к выводу, что хотел бы жить в таком доме как этот. Может это потому что здесь была она? Каждая безделица, каждая книга, каждая пылинка была пропитана её ароматом… Ведь теперь для Драко Гермиона была домом.

Малфой лёгким шагом зашёл в светлую чистую кухню и поставил бутылку вина на стойку.

— Откроешь? Я без палочки. — Гермиона едва заметно вздрогнула, но он это заметил и судорожно вздохнул. Она всё ещё его боится.

— Да, сейчас, подожди… — ее мысли метались, и она снова ушла в гостиную. У Драко стало складываться подозрение, что Гермиона от него бегает. Не хочет находиться рядом. Но не успел завершить мысль, как девушка вернулась, держа в руке волшебную палочку.

Гермиона взмахнула палочкой, и пробка вылетела. Драко кивнул и присел на стул. Он наблюдал, как его девочка порхает по кухне, вынимая из холодильника сыр, виноград. Когда она стала тянуться к верхним полкам шкафа с намерением достать бокалы, Малфой не мог оторвать от неё взгляд. Вид будоражил его фантазию. То, как она встаёт на цыпочки и короткие шорты поднимаются выше, открывая соблазнительную, небольшую попку, как напрягаются мышцы на бёдрах, как поднимается эта нелепая широкая кофта, открывая полоску хрупкой спины над резинкой неприлично короткой одежды. Как же ему хотелось подойти к ней, обхватить за талию, зарываясь носом в мягкие волосы, вдохнуть её аромат. Развернуть к себе и нежно поцеловать. Снять этот бесформенный балахон и осыпать поцелуями всё её тело, доводя до трепета. Заставить раз и навсегда забыть о том дне, убедить свою крошку в том, что он не причинит ей боли и зла.