Монстр (СИ) - Летняя Лена - Страница 59

— Что я могу сказать? Тебе это все-таки удалось.

 Бонус. Альтернативный эпилог 1: драматический 

У входа в палату я нерешительно остановилась и заглянула в нее через небольшое окошко в двери. Маркус лежал на больничной кровати с закрытыми глазами, монитор отслеживал его пульс и давление, и насколько я могла судить, все было в норме. Впрочем, иначе его бы и не перевели в обычную палату.

Он пришел в себя не так давно, и мы еще не виделись с тех пор. Забавно, я навещала его каждый день, пока он не мог этого видеть и осознавать, а как только у нас появилась возможность общаться, я затаилась.

Но сегодня я наконец заставила себя навестить его. Разворачиваться на пороге не имело смысла, поэтому я толкнула дверь и вошла в палату.

Его веки дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на меня. Слабо улыбнулся. Несмотря на то, что его лечением занимались и наши медики, и штатные маги Корпуса, он все еще был очень слаб.

— Привет, — хрипло поздоровался он, нащупывая кнопку, которая поднимала верхнюю часть кровати и позволяла ему принять почти сидячее положение.

— Привет, — эхом отозвалась я, приближаясь к нему.

После недолгого колебания я присела на краешек его кровати. Хотела взять за руку, но остановила себя. Это ведь не тот Маркус, с которым я провела ночь в подземном хранилище.

— Как ты себя чувствуешь?

Он едва заметно пожал плечами.

— Сбитым с толку. Трудно принять то, что прошло два с половиной года и… все остальное.

— Значит, тебе уже все рассказали, — облегченно выдохнула я. Честно говоря, я не хотела быть тем человеком, которому придется объяснять про химер.

Маркус кивнул.

— Да, я знаю, что ты познакомилась с Ангелиной и с… тем, другим.

Та неловкая улыбка, которую мне удавалось изображать, погасла, в груди больно кольнуло. Маркус-химера называл настоящего Маркуса так же — тот, другой. И это пробудило воспоминания, которые я гнала от себя больше двух недель.

Выстрел прозвучал, когда до двери оставались считанные метры. Я словно налетела на невидимую стену, остановилась, не чувствуя в себе сил сделать последние шаги и толкнуть дверь. Не чувствуя сил даже вдохнуть.

Я так и не вошла в ту комнату. В голове крутились слова Маркуса: «Я хочу, чтобы ты запомнила меня таким». Он не дал мне взглянуть на Лину и наверняка не хотел бы, чтобы я видела его тело.

Поэтому я осталась в коридоре, опустившись на пол и прислонившись спиной к стене. Так и сидела там, глядя перед собой и ничего не видя, пока кто-то не увел меня.

Если бы только я соображала быстрее.

Если бы только он дал мне больше времени.

Если бы… Снова эти «если бы», вопросы и сожаления. Как и тогда: если бы я не ушла, если бы попросила его отвезти меня домой…

Я почувствовала, как ладонь Маркуса накрыла мою. Пальцы были еще слишком слабыми, но он все равно постарался сжать мою руку. Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и сжала руку Маркуса в ответ. Она ощущалась точно так же, как и рука того, другого.

— А ты сама как, Нелл?

Снова этот мягкий тон, от которого сердце сбивается с ритма. Этот голос, который обволакивает. И тонкие нити паутины, как и прежде, врезаются в кожу.

Я попыталась улыбнуться, сказать что-то легкое, но у меня перехватило горло, и слезы едва не брызнули из глаз. Маркус сжал мою руку сильнее и грустно заметил:

— Вижу, вы с моим двойником успели подружиться.

— Он был хорошим человеком.

— Очевидно, да. Мне жаль, что все так вышло.

— Мне тоже.

Я все же смогла взять себя в руки и улыбнуться сквозь все еще затуманивающие взгляд слезы.

— Но хотя бы тебя нам удалось спасти. Это уже немало.

— И даже очень много, — хмыкнул он, но от смеха воздержался.

Наверное, ему было больно смеяться.

— Нам очень о многом нужно поговорить, Нелл.

Или он остался серьезен по другой причине…

— Да, пожалуй.

— Там… тогда… — он вздохнул, закатив глаза, и досадливо поморщился. — Я хочу сказать, близость смерти смещает приоритеты. Знаю, я казался тебе безразличным, но это не так. Не знаю, имеет ли это еще какое-то значение…

— Имеет, — перебила я, желая немного облегчить ему жизнь. У него и так пульс участился вдвое, что выдавал мерзко попискивающий монитор. — Это всегда имело значение. До сих пор имеет. И всегда будет иметь.

Он тяжело сглотнул, глядя на меня. Его лоб хмурился, в глазах было видно сомнение. Когда он заговорил, слова дались ему с трудом.

— Я не такой хороший человек, каким ты меня считаешь. Я совершал ужасные поступки…

— Я знаю, — кивнула я. — Маркус… другой Маркус рассказал мне. Но мне кажется, это лишь доказывает, что ты хороший человек.

Он судорожно вдохнул, резко выдохнул и пробормотал:

— Надо же, как все просто оказалось. Я хотел рассказать тебе еще тогда. Перед твоим отпуском. Чтобы ты… смотрела на меня более реально. И если бы ты не испытала отвращения, я бы пригласил тебя куда-нибудь. После отпуска. Но… не смог рассказать. И момент ушел.

— Его всегда можно вернуть. Или поймать новый. Потому что, знаешь, нам теперь придется много общаться. Вне работы. Ведь у нас есть ребенок.

Выражение его лица было бесценно. Кажется, об этом неловком обстоятельстве Берт решил умолчать.

— У нас… что?

Я улыбнулась.

— Это, конечно, условно наш ребенок. Он наш генетически. Лина родила его от Маркуса-химеры. А я обещала ему, что позабочусь о его сыне. Конечно, тебя это ни к чему не обязывает, — поспешно добавила я. — Я просто пошутила и…

— А увидеть его я могу? — перебил Маркус, прежде чем я успела начать лепетать какие-нибудь глупости.

— Я надеялась, что ты спросишь.

С этими словами я вернулась к двери, за которой осталась Маль, и взяла из ее рук маленького Коннора, который успел привыкнуть к нам обеим. Хотя я не знаю, когда он успел это сделать: большую часть времени он спал, просыпаясь только для того, чтобы поесть.  

На этот раз я села рядом с Маркусом, который честно попытался подвинуться, чтобы дать мне больше места. Коннор по обыкновению дрых, во сне причмокивая губами. Мои губы тут же расползлись в улыбке, на этот раз абсолютно искренней. Когда я смотрела на него, мне всегда хотелось улыбаться.

А ведь я боялась, что Коннор всегда будет напоминать мне о грустном: о Лине, о Маркусе, об их трагической судьбе. Но даже сейчас, глядя на крошечного малыша и вспоминая, как Маркус держал его на руках в квартире Маль, я чувствовала лишь тепло, разливающееся в груди. Чуть-чуть горьковатое.

Маркус осторожно коснулся кончиками пальцев головы Коннора, как будто боялся ненароком причинить ему боль. Я посмотрела на него, с удивлением обнаруживая на его лице точно такое же выражение, какое я тогда видела у Маркуса-химеры. В его взгляде смешались удивление и восторг. Да, пожалуй, любовь к детям тот Маркус унаследовал от этого.

— Все это так… странно. — Маркус повернул ко мне голову, и наши лица неожиданно оказались очень близко. — Часто ли люди сначала заводят ребенка, а потом решаются на отношения?

— Зато будет, что рассказать, — почти прошептала я, потому что голос снова меня подвел.

Мы смотрели друг на друга, неуверенно улыбаясь, и постепенно мое сердце успокаивалось. Я знала по собственному опыту, что болеть там будет еще долго, но вместе с тем знала, что рано или поздно боль пройдет. И останутся только Маркус, Коннор и воспоминания.

Маркус вернулся к работе меньше, чем через месяц, но еще до этого мне наконец удалось проникнуть за ту стену, которой он всегда себя окружал. Ничто так не сближает, как смерть и маленький ребенок. Не знаю, что повлияло на Маркуса сильнее: то, что он успел проститься с жизнью, или то, что Коннор был так на него похож. Наверное, ему было даже проще ощутить малыша своим, ведь отцы всегда немного в стороне от появления ребенка на свет.

Время идет, проходят годы, мы живем своей жизнью. Нет многолетней серии страшных убийств по всей Дарконской Федерации, да и война с магами действительно не случилась. Напротив, мы постепенно находим хрупкий баланс между магией и технологиями и между нашими интересами.