Девушка в шляпе и собака на трёх лапах (СИ) - Лабрус Елена - Страница 29

Генка снова опустила вниз руки. Снимать эти шторы было легче. Пока она повесила только одну.

— А может они вместе так решили? — оглянулась Генка на Амона, но, оказалось его и след простыл. — Я ничего не знаю о своих родителях! — крикнула она ему вслед. — Хотя ты тоже не знаешь, и тебя это совершенно не беспокоит. Зачем же из-за этого расстраиваюсь я? Потому что у людей без прошлого нет будущего.

Она довешала вторую штору в тишине. Задвинула их, радуясь образовавшемуся полумраку.

«Добрый день! Билеты не подлежит возврату по правилам авиакомпании» — был ответ на запрос по аннуляции билетов.

— Амон! Так мы, получается, можем с тобой завтра улететь в Англию, — присела Генка на краешек дивана с планшетом в руках. — Наши с тобой билеты действительны. Как ты считаешь, полетим?

Стоявший в дверях кухни пёс посмотрел на неё внимательно, а потом неожиданно гавкнул.

— Ну, хоть с этим договорились, — улыбнулась Генка. — Тогда пошли возьмём твои справки.

И предвкушение того, что они просто сядут завтра в самолёт и улетят, наполнило сердце Генки радостью и каким-то неожиданным оптимизмом.

Вернувшись домой со справками на Амона, до вечера Генка читала мамин дневник.

Девушка оказалась права — её отец был тот ещё пройдоха. И этот трюк с собакой он десятки раз проворачивал с незадачливыми туристами. Обычно, они просто доставали денежки и побыстрее уезжали. И только мама предложила и помощь, и деньги. Наверно, этой наивной добротой и покорила сердце парня. Каким бы прохвостом он не был, а по поводу своих чувств не соврал. И своё обещание выполнил.

И то, как много он сделал для того, чтобы найти любимую девушку, вызывало ещё большее уважение.

Он потратил на это два года. Выучил английский, получил рабочую американскую визу, устроился в компанию, занимающуюся линиями электропередач в Атланте. Снял квартиру. И он приехал не просто так, а с твёрдым намерением маму увезти. И ему было куда, и было на что её содержать.

Но в тот день, когда он вдруг объявился в неожиданно обесточенном доме, он просто хотел убедиться, что всё это сделано не впустую. И он не ошибся. Она тоже любила его. Всё ещё любила. И верила. И ждала.

Мама постеснялась описывать те жаркие ночи, что теперь были у них вдвоём, но Генка и так понимала по намёкам, по незаконченным фразам. Да, что там! Уже по тому, что она родилась, остальное нетрудно было додумать.

Но бросить мужа Мария не смогла. И оставить Лёлю без родного отца или без матери. Не смогла сразу, когда Антонио её уговаривал. Не смогла потом, когда поняла, что беременна. Она отправила письмо, что не любит его. Но Антонио не поверил ей и приехал. Приехал, чтобы увезти силой. Но она была так убедительна. И тогда он уехал один. Навсегда.

И только через несколько лет неожиданно прислал открытку. Виды какого-то итальянского городка. И три слова. «Я буду ждать тебя. Всегда».

Генка перерыла тетрадь, надеясь найти под обложкой или между страниц эту открытку, но, видимо, она была утеряна.

Наверно, о клетчатом платье Генка так не сожалела в детстве, как сейчас об этой открытке.

— А вдруг он всё ещё ждёт её? — сокрушалась Генка, обращаясь к Амону. — А вдруг у меня есть отец? И он даже не знает о моём существовании!

И всё, чего Генка не нашла в дневнике, она решила узнать из первых рук. От Алекс.

На парковке стояла машина Германа. Водитель курил в открытое окно. Где он пропадал всё это время вместе с машиной, Генка понятия не имела, но предположила, что Герман отпустил его на несколько дней сразу после похорон жены.

Снаружи дом выглядел как обычно, нарядно светясь окнами и уличной подсветкой, но едва девушка открыла входную дверь, услышала визгливый голос Вайса. Он орал где-то наверху. Генка обернулась на Амона, ждущего команды: входить следом или можно заняться своими делами.

— Иди, иди, — махнула она ему рукой в сторону моря и закрыла входную дверь.

Тенью проскользнув до третьего этажа, Генка остановилась у кабинета.

— Тупая жадная корова! — орал Вайс. — Мне плевать, что там понаписал в завещании отец. Мы всё оспорим и оставим тебя без копейки. Это не твои деньги! Не твой дом! Ты не имеешь на это права!

— Нет, имею, — возразила ему экономка таким неожиданно властным тоном, какого Генка никогда у неё не слышала. — И это ты глуп, Ник, раз так ничего и не понял. Ты всегда был идиотом. Трусливым, безынициативным, ленивым. И так ни к чему и не сгодился. Я жалею, каждый день жалею, что взяла тебя в ученики. Может, конечно, и я была не лучшим учителем, раз не смогла донести до тебя истину, ради которой старалась. И я увидела в тебе то, чего и в помине не было. Я ошиблась. Ты просто жалкий папин сыночек, всю жизнь живший на его денежки. Ничем не интересующийся, ни к чему не стремившийся. А я двадцать с лишним лет горбатилась на твоего отца. Я это заслужила.

— Никто не заставлял тебя становится поломойкой.

— Нет. Это был мой выбор. И я его сделала. И теперь это мой дом, оформленный на меня не по завещанию, а сделкой купли-продажи. Ты её не оспоришь. И другая недвижимость тоже передана мне официально. И часть акций Елены. Она передала мне их добровольно. Марк не останется бедным, и Кэтрин будет под моим присмотром и в достатке. Но ты… ты — нет. Ты сдохнешь в нищете и ломке, как твоя мать-наркоманка.

— Ах, ты сука!

Их за приоткрытой двери послышались звуки борьбы, и Генка не стала дожидаться пока они там поубивают друг друга.

Александра Львовна скинула с себя тщедушного Вайса, который пытался её душить, быстрее, чем Генка подоспела ей на помощь.

— Убью, сука, — шипел отлетевший к стене парень, но, осознавая и неожиданное весовое преимущество женщины, и наличие подмоги, больше не кидался.

— Как ты вовремя, — потирала шею экономка. И Генка думала, что это относится к ней, но из-за выступа стены материализовалась девушка.

Казалось, что она сильно обгорела на солнце. Кожа была розовая, стянутая, шелушащаяся. Но выражение лица скорее злым, чем испуганным.

— Кэт, — Вайс сделал к ней шаг. — Она всё переписала на себя. Всё.

— Не ссы, — отозвалась девушка презрительно. — Я видела завещание. Ты получишь больше, чем заслуживаешь. К тому же тебе отошёл мамин дом в Уэльсе. С голоду не подохнешь.

— Ну, здравствуй, привидение, — Генка невольно опустила глаза на узкие ступни девушки, а потом на её покрытое струпьями лицо.

— Я ты догадливая, — растянула она губы в улыбке. Слишком большие передние зубы ещё больше испортили её неприятный оскал.

— Да, не верю я во все эти мистические глупости, — отошла Генка к столу, чтобы никто из них не стоял у неё за спиной. Не нравилось ей среди них. А эта девушка вызывала просто физическое отвращение. Генка вспомнила как называется это заболевание кожи. Ихтиоз.

— Ну, ещё бы, — одёрнула рукава платья экономка и с вызовом посмотрела на Генку. Судя по её виду, она собиралась ехать встречать Марка. Но Доминик её, наверно, задержал. — С её-то воспитанием. Ни чёрта, ни дьявола не испугается.

— Да, здесь у вас, я вижу, компания повеселее будет, — хмыкнула Генка и обратилась к Вайсу. — Не пояснишь, что тут вообще происходит?

— Да, всё просто, Гентана. Эта старая ведьма убила отца. Твоей ампулой. А до этого его жену. А мы гадали кто это мог быть.

— Александра Львовна?! — повернулась к ней девушка.

Но женщина одарила её только презрительным взглядом и направилась к двери.

— Я в аэропорт за Марком. Поясните тут этой наивной идеалистке что к чему.

И этот её повелительный тон, гордо вздёрнутый подбородок, неожиданно расправленные плечи. По этой женщине явно плакала сцена, так неожиданно она преобразилась очередной раз. Сначала из трясущейся суетливой экономки в добрую и понимающую няньку, теперь вдруг в строгую учительницу.

Непонятна была Генке только ненависть к ней девушки, которую она видела первый раз в жизни. Может это, конечно, защитная реакция на безобразную внешность, но не похоже. Что-то личное.