Алтайские робинзоны - Киселева Анна Николаевна "1949" - Страница 19

Ребята возвратились с Василием Алексеевичем домой, в Сосновку.

Сначала ребята с нетерпением ждали известий из Барнаула. Они любили помечтать вслух, когда оставались вдвоем, о велосипедах, о том, какие запасы золота окажутся и что будут делать из вольфрама и осмия. Но писем из Барнаула не было, и ребята перестали ждать, увлеченные интересной игрой. Игра с неделю называлась «Экспедиция на Алтай», потом превратилась в «Экспедицию на Урал». Экспедиционная партия состояла из пионерского звена «Спартак», вожатым которого был Шура. В звене было четыре мальчика и две девочки.

Ранним утром ребята уходили или в Сухой Лог, или на берег протоки. Крутой высокий берег был изрыт стрижиными гнездами и изрезан оврагами. Ребята с огромным удовольствием лазали по крутым глинистым берегам, даже в проливной дождь. И чем неприступнее был склон, тем интереснее было на него забраться.

Но с неменьшим удовольствием они путешествовали по карте, разостлав её прямо на траве.

Но с неменьшим удовольствием они путешествовали по карте, разостлав её прямо на траве.

Никогда ребята с таким удовольствием не изучали географию, как теперь. Каждый из них мечтал в будущем стать начальником настоящей экспедиции, исследователем, путешественником, и они водили по карте измазанными в глине пальцами, намечая себе маршруты. Они знали теперь все месторождения золота, медного колчедана, магнитного железняка, знали, где добываются апатиты и для чего они нужны, что добывается в Караганде и на Урале, как образовались различные горные породы, как отличить кубики черного колчедана от золота и многое другое. Они старались приобрести или сделать сами всё, что полагается иметь научной экспедиции: карты, справочники, компас, барометр.

На будущее лето ребята собирались всем звеном сделать куда-нибудь экскурсию, а сейчас набирались знаний и опыта.

С первого сентября начались занятия в школе и увлекательная игра, превратясь в серьёзное дело, была перенесена в школу: ребята организовали кружок по изучению геологии и минералогии. Учительница географии стала замечать, что по некоторым разделам географии ребята знают даже больше, чем полагается по программе.

Однажды, перед Октябрьскими днями, в большую перемену вожатый Коля сказал Шуре:

— Иди, Шурик, к директору в кабинет, зовут тебя.

У Шуры неприятно стукнуло сердце: он вспомнил «бой с фашистами», который устроил вчера во дворе школы. Результатом «боя» было разбитое окно в нижнем этаже. Вспомнил другие свои «грехи» и нехотя побрёл по коридору, стараясь догадаться, о чем будет с ним говорить директор.

За большим письменным столом сидели директор школы Геннадий Васильевич и секретарь райкома комсомола, напротив на стуле — Лёня Вязников, Шурин помощник и сообщник во всех затеях и шалостях.

Лёня быстро взглянул на Шуру и опустил глаза, и Шуре этот взгляд сказал: «Попались мы, брат, с тобой!».

— Садись, Шурик! — ласково пригласил директор и разгладил лежащую перед ним бумажку.

Шура исподлобья взглянул на бумагу и сел.

— Что у тебя с глазом? — осведомился директор.

Под глазом у Шуры был синяк: вчера кто-то ловко попал ему туго скатанным снежком.

— В темноте о столб ушиб, — угрюмо сказал Шура, глядя себе в колени, и покраснел. «Вру, как трус и мерзавец» — с досадой подумал он.

Шура редко лгал, а когда лгал, то ему становилось скверно и он злился на себя.

— Надо быть осторожнее. А нам вот пишут, что в нашей школе есть смелые разведчики, — продолжал директор.

— Мы в борьбу с фашистами играли, — пробурчал Шура.

Директор недоуменно приподнял брови:

— Играли?

Помолчав, он продолжил:

— Нам пишут из Барнаула, что вы с Лёней летом были на Алтае и нашли там богатейшие россыпи золота, самородки, месторождения вольфрамита и осмистого иридия.

Шура, блеснув глазами, быстро взглянул на директора, потом на Лёню, Леня смотрел на Геннадия Васильевича, приоткрыв рот, и на месте щербины Шура увидел два зуба. Они были прозрачно-голубые и меньше своих соседей.

Шура вспомнил Аметиста, волков, подземную пещеру, золото, страшное бурное озеро, и ему показалось, что все это было страшно давно. Он светло и открыто посмотрел на директора.

— Это мы давно ездили, — сказал он и, мельком взглянув на Леню, подумал: «Вот уж у Лёни зубы выросли».

Директор и секретарь стали их расспрашивать о том, где и как они нашли золото, вольфрамит, осмистый иридий.

Шура рассказывал охотно, но немногословно.

Прозвенел звонок, и директор отпустил ребят.

— Зачем это он нас расспрашивал? — шепотом спросил Леня, когда они вы шли в коридор.

— Видишь, письмо о нас из Барнаула пришло, — сказал Шура, блестя глазами и оглядываясь на дверь. У него вновь вспыхнула надежда, что они получат велосипеды, но он ничего не сказал Лёне, боясь обмануться.

Теперь Шура каждое утро шел в школу с затаенной надеждой получить какие-либо вести из Барнаула. Так прошло три дня. Затем качалась подготовка к Октябрьским дням, и думать о чем-нибудь другом стало некогда.

СЕДЬМОГО ноября Шура проснулся рано. В комната было темно, но через неплотно притворенную дверь проникал слабый свет, а из кухни доносились приглушенные голоса матери и Лиды. Шура встал и на цыпочках вышел в соседнюю комнату. Здесь горела маленькая лампочка под зеленым абажуром. От этого в комнате был зеленый полумрак. Что-то таинственное и волнующее было и в этом зеленоватом свете, и в кружевных шторах, спускавшихся до полу, и во всем праздничном убранстве комнаты, и в том, что Лида и мама встали сегодня очень рано и шептались на кухне. Было очень приятно сознавать, что наступает большой праздник и всё так торжественно и хорошо.

Босому на полу стоять стало холодно. Он опять на цыпочках вернулся в теплую постель и натянул одеяло до подбородка. С наслаждением потянулся и снова уснул.

Когда проснулся второй раз, было уже светло. Голоса Лиды и Нади доносились из общей комнаты. Шура вспомнил, что сегодня школьников будут катать на автомобиле, и заторопился.

На стуле возле постели он нашел приготовленные матерью новые наволочки, свежую простыню, светло-зеленое одеяло и тщательно убрал постель. Затем отошел в сторону и, склонив голову на бок, критическим взглядом осмотрел свою работу. Всё было в порядке, только на спинке стула что-то висело. Это оказалась белая шелковая рубашка в синюю полоску с пуговицами на обшлагах и черный новый костюм. Шура давно хотел иметь такую рубашку с пуговицами на обшлагах. Стало ещё приятнее. Он взял полотенце и пошел в кухню умываться.

В общей комнате было светло и празднично от белоснежной скатерти, чисто выбеленных стен, расставленных повсюду цветов и сиявшего на столе самовара.

— Шура! — крикнула Надя, — Какие больше любишь, ореховые или барбарисовые?

И она показала ему две конфеты в цветных бумажках.

На кухне вкусно пахло жареным гусем и печеньем. Шура умылся, надел шелковую рубашку и украдкой посмотрел в зеркало, как лежит воротник и какой вид имеют руки в обшлагах с пуговицами.

В общей комнате уже садились за стол. Все были нарядные, особенно Надя — в белом платье с голубым поясом, с голубым бантом в волосах, и Лида в золотисто-коричневом шелковом платье, отделанном мехом.

После завтрака за Шурой зашли товарищи и все отправились в школу. Улицы Сосновки, несмотря на пасмурную погоду, были весёлыми, праздничными. Везде трепетали от теплого, влажного ветерка красные крылья флагов и горели алые полотнища с белыми буквами лозунгов.