Не единственная (СИ) - Миленина Лидия - Страница 33

Эдор резко встал, одарив старика пронзительным горящим взглядом. Ясная, четкая решимость проснулась в нем. Старик прав. Она такая беззащитная, его Аньис. Она грустит от того, что рабыня, однажды она даже пыталась сбежать… Ей плохо без него. Да и вокруг столько мужчин, охранники, слуги… Кто-нибудь уведет ее сердце, пока он следует запрету учителя.

И больше не глядя на старика, Эдор устремился в Альбене.

Аньис взяла дудочку топоко и вышла в сад. Она хотела поиграть на любимом инструменте вечером, когда ночные птицы начинают выводить свои трели. Ей нравилось вплетать нежный голос топоко в мелодию сумерек, смешивать с пением птиц. К тому же сегодня она разучила новый этюд… Жаль, что его некому послушать. Эдор уехал, господин тоже…

Вздохнув, Аньис прошла по тропинке из белых камешков, свернула на полянку и села на резную скамейку под кустами тальпери, усыпанными душистыми белыми цветами. Поднесла топоко к губам, но вдруг что-то заслонило светильник с краю поляны, и она отвлеклась. На мгновение стало страшно, хоть никого чужого здесь быть не могло.

Из темноты беззвучно вышла темная фигура, это был Эдор.

— Эдор! — обрадовалась Аньис. Ей хотелось кинуться ему на шею, как кидалась к старшему брату, когда он возвращался после долгой отлучки. Но она сдержалась, зная, что Эдору это может не понравиться. — Ты уже вернулся! А говорил, тебя не будет четыре дня…

— Ну… — уклончиво ответил Эдор и присел на другом конце скамейки. — У наставника Рональда еще есть дела, а я уже все выполнил и решил вернуться…

Аньис показалось, что он смущается, как при их первой встрече.

— Я очень тебе рада! — искренне сказала она, чтобы поддержать друга.

— Послушай, Аньис… — Эдор опять как-то замялся, отвел глаза на мгновение, потом посмотрел на нее особенно горячо. — Я хочу сделать тебе подарок…

— Из заморских стран? — спросила Аньис. Пару раз он привозил ей подарки из-за границы. Один раз — шкатулку, увитую железными цветами, из которой лилась музыка, если покрутить ручку сбоку. Этот подарок Аньис очень понравился. Иногда она слушала мелодии из шкатулки перед сном и сочиняла под них новые наряды. В другой раз — красивую заколку. Она хорошо подошла к ее зеленому платью, придуманному недавно.

— Нет, другое… — тихо сказал Эдор и снял с шеи цепочку с небольшим кулоном в виде прозрачной капли. Но прямо в руку не дал, положил на скамейку посередине. Аньис про себя вздохнула и взяла кулон. Он казался хрустальным, а внутри светилась прозрачная чистая жидкость, если наклонить — она перетекала из стороны в сторону и блестела, как вода родника или слезы.

— Осторожно, он бьется, — сказал Эдор.

— Как красиво! — восхитилась Аньис. — Спасибо, Эдор! — она надела подарок на шею и ощутила, как теплая, нагретая Эдором капля коснулась груди. — А что там внутри?

— Мои детские слезы, — серьезно ответил Эдор. — Послушай, Аньис… Я не могу научить тебя мысленной речи, но… Ты знаешь, столько всего может случиться, ты ведь можешь попасть в беду… Ты такая нежная девушка! Носи при себе этот кулон и, если что-нибудь случится, разбей его! Урони на пол, например. И тогда — один раз — я услышу тебя и приду на помощь… Сделаешь так, ладно?

Аньис молчала, пораженная. Эдор, милый Эдор, как он о ней заботится, как волнуется за нее…

— Милый Эдор, спасибо… — с искренней благодарностью сказала она. — Но сам подумай, что со мной может случиться здесь… — она инстинктивно подалась к нему, пересела поближе и потянулась погладить его плечо.

Резкая, как молния, стена раскаленного воздуха ударила в нее, а Эдор вдруг вскочил и отпрыгнул в сторону, словно к нему приблизилась ядовитая змея. И замер. В глазах с песочными часами застыл ужас.

— Не трогай меня, не приближайся! — прошипел он. Теперь воздух вокруг него стал совсем горячим, он почти обжигал Аньис, как солнце в жаркий день.

Аньис тоже замерла. Вот, значит, как… Ее словно оглушили, боль застыла в горле. Захотелось кричать от безысходности.

— Я тебе настолько неприятна?! — крикнула она. — Зачем же тогда такой подарок и прочее!?

Захотелось прямо сейчас сорвать кулон с шеи и разбить о белые камни под ногами, чтобы сделать ему так же больно.

— Да нет же, Аньис! — в глазах Эдора появилась мольба, и он чуть-чуть, на сотую долю дюйма подался к ней. — Ты мне очень приятна… Очень! Дело не в тебе, а во мне! Я не хочу тебе навредить!

Что это значит? Аньис выдохнула, ее осенило. Ее друг болен, у него жар… Ведь никогда еще он не нагревал воздух так сильно. Аньис слышала и читала про странную болезнь, что внезапно поражала некоторых людей за границей. Они уезжали в путешествия, а возвращались больными. От этой хвори не умирали. Большую часть времени человек жил нормально, просто у него был небольшой жар и головокружение. Но периодически приключался приступ настоящей горячки, температура поднималась сильнее, его мутило, и начинался бред. Странный недуг не поддавался лечению ни медициной, ни магией… Бедный Эдор, видимо он заболел за границей… И он бережет ее, не хочет заразить… Но зря, ведь известно, что эта хворь переходит лишь через поцелуи, а прикосновения рук безопасны.

— Эдор, ты болен! — сказала она и решительно направилась к нему, протягивая руку, чтобы пощупать лоб. — Я тебе помогу!

Новая волна ужаса отразилась в янтарных глазах.

— Не подходи! Оставь меня! Никогда не подходи ко мне! — закричал Эдор и бросился через кусты к темной стене дома.

Несколько секунд Аньис сомневалась. Слезы все так же стояли в горле. Хотелось плакать от обиды и разочарования. Но… Она знала, что больные люди не всегда хорошо контролируют себя. Иногда им нужна настойчивая помощь, даже если они отказываются.

…Конечно же он болен! С самого начала он был какой-то взволнованный, смущался, глаза горели сильнее обычного. И этот раскаленный воздух… Вот, значит, как болеют маги!

Ему нужно выпить много воды и лечь в постель. А потом она позовет врача. Только бы найти его и уговорить пойти с ней. Она возьмет его за руку, хочет он того или нет, и, как больного ребенка, отведет в постель. Аньис оставила топоко на скамейке и решительно направилась вслед за ним.

На мгновение ночные птицы затихли, и вечернюю тишину прорезал острый пронзительный крик, тревожный и полный боли… Крик неизвестной птицы. Аньис поежилась. Ей показалось, что этот вопль раздался для нее. Но она не может бросить больного друга, когда тот сам не понимает себя.

Куда же он делся? Аньис шла вдоль темной стены и внимательно рассматривала ниши. Вообще-то сюда никто не ходил, и полоска земли возле северной стены заросла сорняками. Аньис мельком подумала, что нужно попросить садовника выполоть их… Можно увить лианами эту стену, она станет изящнее, не такой зловещей. И вдруг взгляд выхватил темный провал — одна из ниш была глубже другихВот куда ты спрятался! Она отошла в сторону по тропинке, сняла с подставки светильник и осторожно вошла в нишу.

Если Эдор ходит туда, то и она может. Но по коже побежали мурашки — впереди была тьма. И неизвестность. Аньис погладила светильник сверху, чтобы он разгорелся сильнее, и разглядела, что ниша уходит внутрь шагов на десять, а дальше пол обрывается. Внимательно смотря под ноги (вдруг здесь ползают змеи или черные пауки) Аньис дошла до обрыва и увидела, что там была лестница, уводившая вниз.

Держась свободной рукой за стену, Аньис спустилась. Всего пятнадцать высоких ступенек, и она оказалась в черном коридоре. Темные зевы комнат без дверей смотрели в него, как пустые провалы глазниц. Сердце громко забилось от страха. Она никогда не бывала в подобных местах. Легко представить здесь пыточную, или логово призраков, а то и другой нечисти. Но в одной из этих комнат прятался Эдор. Несчастный, больной… Она должна помочь ему, как бы плохо и страшно не было ей самой.

Аньис передернула плечами и распрямила спину, пытаясь вселить в себя отвагу, и на дрожащих ногах пошла вперед. Возле первой комнаты она остановилась, и, преодолевая липкий страх, посветила внутрь. Здесь никого не было. Только голые каменные стены, полуистлевшая кучка соломы в углу и перевернутая железная миска посередине комнаты… Так это тюрьма, догадалась Аньис. По спине пробежал холодок. Именно в таких местах водятся призраки замученных пленников. Или еще хуже — живые мертвецы.