Не единственная (СИ) - Миленина Лидия - Страница 69

Он вошел бесшумно. Она не услышала, но почувствовала это. Молча встал рядом. Обычно воздух рядом с ним был густым от его упругой силы. Но сейчас воздух стал другим — разреженным, легким. От ясности, что возникла в комнате. Ясности, когда нечто становится очевидным, и от него невозможно укрыться, остается только признать.

— Кто она? — отрешенно спросила Аньис. Явной боли по-прежнему не было. Только ясность.

— Женщина из моего народа, — спокойно ответил он. — Она давно погибла. Более тысячи лет назад.

— Ты любишь ее?

— Да.

— А меня? — Аньис наконец подняла глаза и посмотрела на него, чуть обернувшись назад. Сейчас он произнесет приговор. Но она была готова, ведь и так все ясно.

— И тебя.

— А всех тех женщин, что были после нее? У тебя ведь было их много…

— Да, я любил каждую из них.

— Как так? Я не понимаю, Рональд… — с горечью сказала она, вопросительно глядя ему в лицо.

— Любовь многолика, Аньис. Подумай, любить и помнить умершего человека — другое, чем живая любовь здесь и сейчас.

— А я думаю не так, — сглотнув застрявшие в горле слезы, сказала Аньис. — Я… и все эти женщины — лишь проходной момент в твоей жизни. А она есть всегда… Поэтому ее портрет и висит в самом сокровенном для тебя месте. Мы проходим, умираем, а она так и висит здесь… или где-то еще… Знаешь, — Аньис горько усмехнулась.

— Нет, Аньис, ты понимаешь неправильно, — ровно сказал он. — Бывает, любимый человек умирает. А тот, кто остался, встречает кого-то еще, и в его сердце рождается новая любовь. Но он продолжает любить и помнить умершего. Эти две любови не конкурируют друг с другом.

— Я понимаю это! — с вызовом сказала Аньис. — Но… Именно ее портрет висит здесь, ты помнишь именно ее! Не всех остальных, не каждую из нас… Именно ее. Скажи, — Аньис встала, обернулась к нему и изучающе посмотрела в лицо. Спокойный, как скала. А она волнуется, как волны. Может разойтись бурей, но волны разобьются о скалу. — Ты потому не приводил меня сюда — скрывал, что здесь она?

— Нет, Аньис, — серьезно ответил он. — Я ничего не скрывал. Если помнишь, именно здесь я ждал тебя, когда ты спешила ко мне после конной прогулки. Просто ты не дошла тогда из-за Эдора, а потом было как-то не до того…

— Да, все было бы по-другому… — грустно усмехнулась она. — Тогда я поняла бы, что просто у тебя когда-то была любимая. А скорее всего, просто не обратила бы внимания на портрет… Если бы я увидела его в самом начале. Но сейчас… Почему-то… он объясняет все. Теперь я понимаю, почему ты всегда готов отпустить меня, почему готов был положить под другого мужчину… Поэтому. Потому что я не единственная для тебя.

— Сегодня у тебя бурный день, Аньис, — вдруг мягко улыбнулся он. — В другое время ты не стала бы ревновать к портрету… Пойдем отсюда, — и подал ей руку.

— Нет, Рональд, — покачала она головой, не приняв руку. — Это я пойду. А ты оставайся здесь. С портретом.

Немного помолчала и добавила:

— Вот ты говорил, что отпустишь меня, если я захочу. И теперь я должна подумать об этом. Я ведь даже не могу осудить тебя… За любовь не судят. Ты не виноват, что любишь ее. Просто я не уверена, что хочу быть не единственной, — и подошла к выходу под его пронзительным взглядом, ощущая себя мгновенно повзрослевшей. Словно молодость закончилось, и ей остался горький опыт со спокойным понимание вещей.

— Стой, Аньс! — сказал он. От власти, прозвучавшей в его голосе, Аньис остановилась. — Послушай! Захочешь уйти от меня — уходи. Но не к подонку вроде Майра Бэйри. Подобного я не позволю.

— Я сама решу, что мне делать и с кем быть, если решу уйти от тебя! — в груди заклокотала ярость, вытесняя горькую отрешенность. Бессильная, но яркая. Как всегда спокойный, со своей непререкаемой властью! А ее мир рухнул, перевернулся от одного взгляда в зеленые глаза умершей женщины!

— Я все еще отвечаю за тебя, поэтому — нет. Этого выбора я тебе не дам. Ни один мужчина, что может навредить, рядом с тобой не будет.

— Отправляйся в ад, Рональд Эль! — впервые в жизни выругалась Аньис, воспитанная в строжайшем запрете произносить ругательства и проклятья. — Видеть тебя не хочу! — и выбежала, хлопнув дверью.

На самом деле Аньис сделала ему очень больно. «Оставайся здесь. С портретом»… Именно так он и оставался эти сотни лет. И этим она лишала его своей живой любви, оставляя ему лишь тот призрак, что был с ним всегда.

Старый дурак… он хотел понимания с этим портретом. Действительно ничего не скрывал специально, просто речь о его прошлом заходила редко. Он рассказывал девочке о других мирах, о делах в иных государствах этого мира, развлекал ее… А о далеком прошлом, что все так же стояло у него за спиной, речь как-то не заходила. Он был почти счастлив с ней, почти полностью. Здесь и сейчас, и не было смысла обращаться к прошедшему…

А по поводу портрета, его старой любви и памяти… Знал, что сложно рассчитывать на понимание. Знал, что реакция может быть такой. Но в глубине души хотел понимания, принятия. Может быть, утешения через это понимание… Но она отреагировала так, как должна была. Глупо было ждать другого.

Но боль была.

Аньис… Он всегда давал ей выбор, но сейчас внутри Рональда родилось сомнение. Сейчас она будет ломать то, что есть между ними. А между ними есть очень много, может быть, она даже не понимает сколько, хоть и говорила, что он затмевает для нее солнце… Сделает из мухи слона и разобьет их счастье об пол. Просто из-за боли, которую привык терпеть он, но не привыкла она. Из-за ревности и непонимания…

В какой же неудачный момент она пришла в его мастерскую! Когда он был в этом мире, то постоянно немного отслеживал ментальный сигнал Аньис — просто ради ее безопасности. Ведь не стоило забывать об Эдоре и силах ада, что скрыто ведут игру против него. А Аньис — его слабое место, точка, через которую можно воздействовать на неуязвимого господина Эль. То единственное, что ему дорого.

Поэтому Рональд примерно представлял себе, что произошло у Аньис с Майром Бэйри. Понимал ее чувства после этого и преувеличенную реакцию, когда эйфоричные эмоции разбились при виде портрета.

Второй раз она бежала сюда к нему, и снова не добежала… Один раз был Эдор. А теперь нелепая случайность. Рональд усмехнулся. Судьба, а может быть Вселенная, которую он хранил, снова вела с ним игру, выбрасывая парти. На этот раз двенадцать выпало не ему.

Что ж… Рональд с болью посмотрел на портрет. Ты мне недоступна. И она, эта девочка, ставшая его песней, оживившая его впервые за много сотен лет, может стать недоступной тоже. Горько.

«Что же ты творишь, — ему показалось, что он услышал это наяву. — Утешай ее, убеждай в своей любви. Ей не нужны твои рациональные слова и доводы… Она хочет кожей ощущать твою любовь. Сердцем и кожей».

Рональд снова горько усмехнулся.

И вдруг что-то с хрустом разломилось в нем. С тех пор, как он встретил Аньис, с тех пор, как она ворвалась в его строгое существование, в нем постоянно что-то ломалось и открывалось. Как будто лед трескался под напором воды. Так и теперь… Что-то последнее, самое жесткое, дало трещину, и резкий, как порыв ветра, поток заструился наружу.

И Рональд начал действовать. А действовать он умел.

Сейчас быстро разобраться с Бэйри, пока Аньис не кинулась к нему, чтобы отомстить. Большего этот поддонок не заслуживает. Он не стоит внимания. Дать Аньис передышку, а после не дать сломать себя и их счастье.

Когда Рональд вышел из другого мира в спальню Бэйри, тот как раз удовлетворял не выплеснутую с Аньис похоть. Крепкое молодое тело ритмично двигалось на белокожей молоденькой девочке, крепко зажмурившей глаза. Рональд мельком просканировал их разум. Надо же, карлиец, а купил себе девушку на рынке рабов, воспользовался местными нравами. Да… Этот Майр Бэйри — не самый плохой человек, как дипломат и политик он даже достаточно честен. Но как мужчина он заслужил наказание.