Звёздные войны. Последствия. Конец Империи - Вендиг Чак - Страница 55

Спасибо, сержант.

Стартуем в пять. Не опаздывай. Война не ждет.

«Грядет война».

Теммин тоже хочет быть там. Встав перед Веджем, он с глухим ударом бросает на землю поспешно собранный рюкзак. Ведж удивленно поднимает брови.

Что это? — спрашивает он.

Записываюсь в армию.

Так дела не делаются, Тем.

Не важно. Я хочу на Джакку.

Ты еще мальчик.

Вовсе нет. Ты же учил меня летать с Призрачной эскадрильей. Я умею пилотировать Х-истребитель.

Ведж откладывает инфопланшет. В ангаре вокруг них кипит оживленная деятельность — большинство звездных истребителей и их пилотов уже присоединились к собирающемуся над Чандрилой флоту, который вскоре отправится к Джакку. Но это всего лишь первая волна. Нужно подготовить больше истребителей, больше пилотов, привести в боевую готовность торпеды, проверить орудийные системы. Предстоит еще многое сделать, о чем он и говорит Теммину.

Ты умеешь пилотировать летный симулятор. Малыш, у меня много дел...

Я пилотировал «Ореол». Я пилотировал «Сокол». Ты даже разрешил мне сделать несколько кругов на «иксе». Я умею сражаться. И буду. Если понадобится — угоню корабль. Угоню какой-нибудь летающий кирпич-погрузчик и врежусь на нем в переднюю палубу звездного разрушителя. Я полечу на Джакку. И я предпочел бы, чтобы ты был там со мной.

Призрачная эскадрилья расформирована.

Теммин перешагивает через рюкзак и смотрит на Беджа. В глазах парня пылает ярость.

Так воскреси ее из мертвых! Никто даже не узнает. Нас никто не увидит. Мы можем стать настоящими призраками, Бедж. Не героями из книг, но кого волнует, напишут ли о нем книгу? — Теперь в глазах Теммина блестят слезы. — Там моя мама. И мой дроид. Я хочу, чтобы они вернулись. Не хочешь мне помочь? Прекрасно. Но тогда я буду знать, кто ты на самом деле, — вовсе не тот, кто сражался против двух «Звезд Смерти» и всей Империи. Я буду знать, что ты больше не пилот. Ты просто старая ангарная обезьяна, только и способная повторять «да, сэр, нет, сэр», которую больше волнуют погрузочные накладные, чем живые существа!

Наступает очередь Беджа — он чувствует, как его охватывает подобная огню злость и подобная дыму тоска. Он хочет сказать Теммину, что тот ошибается, но не может — поскольку на самом деле парень прав. Разве не так?

Бедж снова вспоминает про Альянс повстанцев, про Кашиик, про все жертвы, принесенные во имя Новой Республики.

«Порой поступить правильно вовсе не означает следовать приказам».

Ладно, забудь, — говорит Теммин, утирая глаза тыльной стороной ладони. Губы его дрожат. — Мне следовало догадаться, что ты вышел из игры.

Подожди.

Теммин медлит, поднимая рюкзак:

Чего мне ждать?

Встретимся в ангаре номер сорок семь на северной стороне, через два часа.

А что в ангаре сорок семь?

Призрачная эскадрилья.

«Грядет война».

Она ждет в черноте космоса. Коммодор Кирста Агейт стоит на мостике «Согласия», первого, но не единственного надирийского «Звездного Ястреба», переданного Новой Республике, — еще два «Звездных Ястреба» парят в космосе над Чандрилой, ожидая вместе с десятками других боевых кораблей: алдераанской «Солнечной Вспышкой», кореллианским штурмовым фрегатом «Искупитель» и, конечно, их флагманом, мон-каламарианским «Домом-1».

Руки ее дрожат, как это часто бывает.

За стеклом иллюминатора, среди кораблей, парит призрак с изуродованным лицом. Гладкая и похожая на пластик половина лица нисколько не соответствует второй, более естественной. Пластик лишен любых дефектов, свойственных живой плоти, — ни родинок, ни отметин, ни морщинок возле глаз, ни пролегших в углах рта борозд. К тому же он плохо подогнан — вокруг искусственного глаза кожа заканчивается раньше времени, открывая темный вращающийся механизм, поддерживающий работу импланта.

Открывается диафрагма, и выдвинувшийся глаз, сверкая красным цветом, фокусируется на собственном отражении. Ведь призрачный лик — на самом деле маска самой Агейт.

В День освобождения, повинуясь воздействию вживленного в его мозг чипа, на нее напал родианец, один из бывших заключенных. Он выстрелил, попав ей в лицо. Кость удалось восстановить, но плоть погибла, и теперь ее место занимает новая кожа, выращенная в лаборатории и нанесенная с помощью кисти. Со временем она должна обрести более естественный вид, но никогда не станет родной, и Агейт об этом знает.

Глаз пришлось удалить. Она попросила поставить ей механический протез. Оптическое устройство, которое ей установили, по крайней мере функционирует, хотя и не имеет надлежащей формы, — оно настолько уродливо, что Агейт уже не чувствует себя полноценным человеком. Но если закрыть другой, человеческий глаз, можно видеть тепловые метки и прочие дополнительные данные.

Здравствуйте, коммодор.

За ее спиной выходит из турболифта адмирал Акбар. Двери кабины с шипением закрываются. Мон-каламари, как и подобает настоящему другу, нередко сидел у ее койки и был рядом во время всех хирургических операций.

Никогда не думала, что смогу вернуться, — отвечает она. Голос ее изменился — выстрел выбил несколько зубов и изуродовал челюсть. Все это восстановили, но голос теперь звучит иначе, и ей это очень не нравится.

Рад, что вы приняли предложение.

Она поворачивается к Акбару, который идет к ней, заложив руки за спину.

Для меня это многое значит, адмирал, — говорит она. — Но я все еще в сомнениях. Не знаю, готова ли я.

Готовы. Должны быть готовы. Коммодор, вы в числе наших самых лучших и ярчайших...

Похоже, мой свет слегка потускнел, адмирал.

Несмотря на случившееся, вы остаетесь одним из самых жизненно важных для нас командиров, поскольку осознаете бремя войны. Вы не воспринимаете ее легко.

Вас не переполняет злость даже после того, как Империя нанесла нам удар и лишила вас глаза.

Я ушла с поста командира этого корабля.

А я вас на него вернул. Капитан-лейтенант Спон с радостью готов служить под вашим началом.

Я не готова.

Голос Акбара становится мягче. Он кладет перепончатую руку ей на плечо:

Никто из нас не готов. Никто не может быть по-настоящему готов к тому, что несет война. Лучшее, что мы можем сделать, — встретить ее с поднятой головой и чистым сердцем. И именно так вы и поступите. Я знаю.

Империя знает, что мы близко. Наверняка. У нас открытое правительство и свободная пресса, а это значит, что Голосеть сообщит о голосовании. И Империя наверняка в курсе про наблюдающее за ними издалека «Око».

Определенно. Мичман Дельтура докладывает, что их флот увеличился в размерах и занимает оборонительную позицию. Так что ни для них, ни для нас сюрпризом это не станет. Сражение в чистом виде, к которому готовы обе стороны.

Возможно, это какая-то уловка. Они могут заманить нас в...

Если так, то мы будем к этому готовы.

Агейт чувствует, как единственная слеза угрожает выскользнуть из ее здорового глаза, и поспешно ее смар-

гивает.

Скажите, что мы победим. Скажите, что на этом война закончится. Империи придет конец, и начнется новая Галактика.

Я не пророк, Кирста. Я не знаю, кто сегодня победит или хотя бы останется в живых, чтобы увидеть исход сражения. Я знаю лишь, что для меня будет честью вновь сражаться рядом с вами, — не важно, последняя ли это ваша битва или первая в череде многих других.

Его длинные пальцы сжимают ее плечо. Агейт изо всех сил старается не расплакаться. Ей хочется сбежать с мостика и вернуться домой — забраться в постель, накрыться одеялом, выключить свет и ждать, когда Голосеть расскажет ей, кто победил, кто проиграл, кто остался в живых, кто погиб. «Когда я успела стать трусихой? — думает она. — Почему я вся дрожу, словно испугавшийся выстрелов ребенок?»

Да пребудет с вами Сила, — говорит она.

И с вами, коммодор, — кивает Акбар. — Мне нужно идти. Уже почти пора.

«Грядет война». И Агейт молится, чтобы она закончилась как можно скорее.