Следы остаются
(Роман) - Вежинов Павел - Страница 3

— Так.

— Как это так?

— Все эти ее платьица, бантики. Дуется все. А скажешь ей два слова — сразу в рев пускается.

Снова тень улыбки промелькнула в глазах отца.

— Я представляю себе, что это за два слова.

— Да ничего плохого я не говорил ей. Чего она в наши игры лезет. Говорит, что она медсестра, а однажды нужно было перенести раненого. Хорошо, говорю, садись в самолет.

— Какой самолет?

— Ну, мусорный ящик, — с досадой ответил мальчик. — Влезай, говорю, нужно торопиться, люди кровью истекают. А она не хочет. Испачкает, видите ли, платьице. Зачем нам нужна буржуйка, которая думает о платьях, когда люди кровью истекают.

На этот раз отец действительно рассмеялся.

— Слушай, глупыш, уж не такой ты и маленький, — сказал он с улыбкой. — Игра игрой, а девочки девочками. У них не настолько развинчена фантазия, как у вас. Зачем же обижать милую девчушку?.. Я знаю тебя, ты слишком высокого мнения о себе, но Юлия лучше тебя, а если бы она была твоей ровесницей, наверное, была бы и умнее.

— Ну, да! — воскликнул Пешо, но ничего больше сказать не смог, так сильна была обида.

— Так, так — покачал головой отец. Если бы ты был умным, ты никогда не обижал бы ребенка, только за то, что он не хочет пачкать платьице из-за ваших фантазий. Ты почему не постелил ей свой пиджак, кавалер ты эдакий?

— Я не кавалер! — ответил Пешо жестко.

— А-а-а, вот видишь, ты обиделся за то, что я назвал тебя кавалером! Короток же у тебя ум! А я в твои годы был кавалером, да и сейчас кавалер, признаюсь.

Пешо уставился на отца — настолько чудным казалось ему, что его отец может быть каким-то кавалером! Ведь только маменькины сынки да буржуи — кавалеры. С какой стати настоящий мужчина будет кавалером? Настоящий мужчина даже и не разговаривает с разными там девчонками и черт знает с кем.

— Нечего пялить глаза, — улыбнулся отец. — Так оно… Юлия младше тебя, и ты должен ее беречь, как… цветок, не давать, чтобы волосок упал с ее головы. А если ее кто-нибудь обидит, ты должен броситься, как орел, и если даже тебя налупят, я скажу: «Браво. Ты мужчина, а не олух».

— А я не олух, — мрачно ответил мальчик.

— А, может быть, все же олух? — сердито возразил отец. — Раз твою игру ты ставишь выше простых человеческих обязанностей, может быть, ты и олух. Вместо того, чтобы оберегать Юлию от обид и оскорблений, ты сам набрасываешься на нее с несправедливыми обидами. Почему буржуйка? Потому что она всегда чистая или потому что чувствительная?.. Ее отец видный болгарский ученый, лауреат Димитровской премии. Ты это знаешь?

— Знаю.

— А ты знаешь, что Юлия пионерка?

Пешо замолчал.

— Знаешь? — повысил тон отец.

— Знаю.

— Тем хуже для тебя.

Отец немного помолчал, потом серьезно заговорил:

— Завтра пойдешь к ним и извинишься перед ней! Ясно!

Пешо покраснел как рак. Все что угодно — только не это! Просить прощения у какой-то девчонки — разве он может так унизиться. Лучше пусть руку отрежут, чем так унижать его.

— Не хочу! — сказал он глухо.

Отец промолчал, глубоко задумавшись.

— Хорошо, иди в свою комнату, — сказал он холодно. — Я не насилую тебя, это не мое дело. Но я не хочу заниматься тобой, пока ты останешься при своем мнении.

Пешо молча вышел. Хотя он был очень уставшим, в эту ночь заснул после двенадцати. Он был очень огорчен и обижен, слова отца тяготили его. Назвать его «олухом»! Как это возможно! Нет, отец увидит, олух ли он, когда… когда уедет в Корею! Да кто его пустит так далеко? А может, он поедет на границу, поймает там диверсанта? Да, это самое лучшее! Тогда газеты будут писать: «Мальчик-герой», или: «Маленький смелый болгарин, пламенный патриот». Ох, как придет тогда отец к нему, как виновато посмотрит на него, как виновато пробормочет: «Нет, нет, Пешо, ты не олух, ты настоящий герой, как я горжусь, что ты мой сын!» А тогда он — Пешо — бледный и гордый, будет стоять перед ним и ничего не ответит.

Мальчик вытер неожиданно скатившуюся слезу и вдруг ясно представил сражение, в котором он захватит диверсанта в плен. Все залегли, шевельнуться не смеют, а он гордо идет вперед, не боясь свистящих над головой пуль. Все смотрят на него и удивляются. «Эх! Вот это герой, вот это герой!» Эти мысли были так приятны, что он начал забывать все обиды, сон отяжелил его веки.

Перед тем, как заснуть, Пешо сердито вспомнил о Юлии. Она виновата во всем, она! И если его случайно убьют в бою, опять она будет виновата! Внезапно он вспомнил русую головку с кудрявыми волосами, падающими до плеч. «Ты не должен давать волоску упасть с ее головы!» Он улыбнулся, и какая-то совсем неожиданная нежность залила его сердце.

Только к полудню следующего дня Пешо вспомнил о ключе. Он сунул руку в карман, чтобы достать оттуда стеклянный шарик, нащупал ключ, и моментально нахлынули воспоминания. Ой, несчастный человек! Ведь он же сказал, что у него этот ключ единственный. Надо было до сих пор отыскать его и исправить ошибку! Может быть, все вышли из квартиры и, когда вернутся, не смогут открыть дверь!

Но как найти человека в белом костюме, когда имени его он не знает? Вдруг он вспомнил его необыкновенно ясно — полненький, кругленький, с широким одутловатым лицом, как у безбородых, покрытым сеткой мельчайших морщинок. Пешо нахмурился: было что-то неприятное в воспоминании, но он уже не мог уловить, что именно — может быть, его внешность, может быть, его маслянистые глаза, может быть, его фальшиво-любезное обращение с ними. Воспоминание было настолько неприятным, что Пешо мгновенно исполнился неприязнью к этому человеку. Пожалуй, он не заслуживает, чтобы его разыскивали. Найдешь его, дашь ему ключ, а он только схватит его, даже спасибо не скажет. Лучше Пешо будет ждать, и пусть тот его поищет!

Все же, подумав немного, он решил, что пионер не должен так поступать. Ничего, Пешо сам его поищет! Верно, его имени он не знает, но ведь дом-то знает. Косте, сыну дворника, известны все люди, живущие в этом доме, и они смогут легко его найти. Придя к такому решению, Пешо быстро зашагал к большому белому дому, в котором жил один из его лучших друзей — сын дворника. В это время он обычно замещал своего отца.

Но в дворницкой, хотя она и не была закрыта, Кости не оказалось. Зимой в таких случаях он обычно бывал у котла парового отопления и «поддерживал давление», но где он может быть сейчас? Пешо пошел во двор, но внезапно остановился и чуть было не повернул назад. Там он заметил мелькнувшее кокетливое клетчатое платьице Юлии.

Девочка была не одна. Костя сидел на куче кирпичей и, нахмурившись, обтесывал карманным ножичком чурку. Его босые ноги, тонкие и сухие, были подогнуты под самый подбородок, нахмуренное лицо выражало откровенную досаду. Не было никакого сомнения, что эта досада вызвана присутствием Юлии, хотя она делала вид, что ничего не замечает. Девочка стояла на одной ноге, а другой раскачивала взад-вперед, внимательно рассматривая сына дворника. Оба они не замечали, что Пешо стоит у подъезда и колеблется — уходить или подойти к ним.

— Вы куда сегодня пойдете? — внезапно спросила Юлия.

— Никуда, — ответил мрачно Костя, не отрывая глаз от чурки. — Сегодня я весь день занят.

Юлия помолчала.

— А я думала, что вы на чердак пойдете.

— На какой это чердак? — спросил Костя с таким безучастным видом, что сразу же выдал себя.

— На наш чердак.

— Может быть! — ответил Костя с досадой. — Кто тебе сказал?

— Мне? — встрепенулась Юлия. — Никто, я просто так спросила…

— Кто тебе сказал? — сердито настаивал Костя.

Юлия перестала раскачивать своей тоненькой ножкой.

— Если тебе так хочется знать, Бебо мне сказал, вот кто, — ответила она вызывающе. — Вы думаете, что если ничего мне не говорите, так и сказать мне некому?

— Хорошо, хорошо! — угрожающе покачал головой Костя. — Ему тоже теперь ничего говорить не будем!