Фагоцит разбушевался (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 59

- Ничего, - проявил оптимизм Антонов, - сюда долетели без промежуточных коррекций, авось и обратно так же долетим.

Я, честно говоря, надежд духовного брата не разделял - и оказался прав. На обратном пути потребовалось аж две коррекции. И если после первой горючего еще теоретически, без всякого запаса и даже с небольшим минусом, но все же как-то могло хватить для торможения при переходе на околоземную орбиту, то вторая коррекция ставила на этом жирный крест. Правда, она прошла в пятидесяти пяти тысячах километрах от Земли.

- Можно попробовать смотаться в двадцать первый век, - предложил Антонов.

- Зачем?

- Тебе-то, может, и незачем, а у меня там лежит организм, и я за него волнуюсь.

- Ну да, какую секунду он там лежит - пятую или шестую? Думаешь, с ним за такое время могло что-нибудь случится?

- По идее не могло, но проверить все равно надо.

И тут случилось невероятное - Антонов исчез. Я с удивлением почувствовал, что никакой второй личности в моем сознании нет - совсем. И поддержанием организма в тонусе теперь надо заниматься мне, а это ой как не просто. Не потерять бы сознание от духоты, атмосфера в корабле к концу полета отвратная, резервный поглотитель тоже почти сдох, затекли обе ноги, голова кружится, тошнит, пульс частит... да за что же хвататься в первую очередь?

Но мой пессимизм даже не успел дойти до максимума, как Антонов вернулся. Странно так говорить о виртуальной личности, но он был отдохнувшим, отоспавшимся и отъевшимся до того, что аж лоснился. И я все, что с ним происходило, воспринимаю как сон! А резервную копию с него я сразу снять не догадался и теперь помню только два эпизода, да и то смутно. Первый - Антонов стоит у открытой двери холодильника и пьет из горла боржоми, при этом плотоядно косясь на залежи банок с лососем и черной икрой. И второй - он целуется со своей Мариной, а его шаловливые ручонки уже перебрались с талии дамы на пониже.

- Сколько тут у тебя прошло, целых пятнадцать секунд? - поинтересовался он. - А у меня почти двое суток. Э, да что тут с тобой такое? Так ведь и копыта недолго отбросить! Ну-ка, уйди на второй план, я постараюсь привести твое здоровье в идеал.

Минут за пятнадцать организм Скворцова был приведен в относительный порядок. Не в идеал, конечно, но теперь он хотя бы снова стал работоспособным.

- Все, вылезай из тени, начинай работать, а я, как раньше, буду тебя со второго плана поддерживать, - предложил Антонов. - А то у тебя тут уже Земля разоряется, волнуются люди.

Действительно, из динамика доносился напряженный голос Фроловского:

- Барсук, Барсук, ответьте!

Барсук - это был мой позывной в данном полете.

- Барсук, Барсук! Вить, да что там с тобой?

- Уже нормально, - сказал я. - Пришлось отвлечься на сеанс аутотренинга, без него был риск в самый ответственный момент потерять сознание. Сейчас все в порядке. Когда будет готов расчет для входа в атмосферу?

- Минут через сорок, данные уже введены.

- Ладно, тогда я слегка вздремну.

То, что сон будет в двадцать первом веке, я, естественно, не уточнял.

Как уже упоминалось, всякий раз при перемещении в будущее я ощущал, насколько Антонов менее здоров, чем Скворцов. Вот только сейчас все было наоборот. В общем-то ничуть не изменившееся здоровье Антонова теперь воспринималось прямо-таки светлым идеалом по сравнению с тем, как себя чувствовал Скворцов в лунном «Союзе».

- Ничего, сядешь на Землю, быстро придешь в норму, - утешил духовный брат.

- Как, и ты здесь? А почему у меня в прошлый раз ничего не получилось, я оставался в двадцатом веке?

- Да потому, что у нас, похоже, от всех этих космических подвигов слегка изменился алгоритм перехода. Раньше мы по умолчанию меняли время пребывания вместе, а теперь наоборот. Чтобы переместиться вдвоем, личность, что в данный момент в тени, тоже должна в этом участвовать. Я это учел, и поэтому сейчас здесь.

В общем, мы с Антоновым отъелись, отоспались, на его компе провели прикидочный расчет завершающего этапа полета, основываясь на имеющихся у нас данных. Просто для того, чтобы было с чем сравнивать ту программу, которую нам должна в двадцатом веке передать Земля.

Да, на торможение со второй космической скорости до первой горючего в «Союзе Л4» не хватит. Однако тормозить можно и об атмосферу. То есть еще раз слегка скорректировать орбиту так, чтобы «Союз» прошел через самые верхние слои атмосферы Земли, сбросил лишнюю скорость, а при выходе снова на включить движки для стабилизации на низкой околоземной орбите. И ждать там прилета обычного «Союза», на котором и мы с Антоновым, и образцы с гафнием будут доставлены на Землю.

В этом и состоял резервный вариант. Он в общем-то был неплох, имеющегося на борту горючего для него хватало даже с небольшим запасом, вот только никто не мог точно сказать, сколь сильно нагреется лунный корабль при пролете через верхние слои атмосферы. Даже расчеты давали приличный разброс, а на практике такого вообще не проверялось.

Когда мы вернулись, то, глянув на часы, убедились, что на борту лунного корабля за время нашего отсутствия прошло секунд восемнадцать-двадцать. С одной стороны, неплохо, когда Антонов только начинал шастать туда-сюда, у него на это уходило минут пятнадцать, а в самый первый раз и вообще сорок пять. С другой же - теперь у нас иногда получалось и за две-три секунды, так что сейчас переход туда-сюда получился сравнительно затянутым.

Кроме того, наше самочувствие сразу довольно резко ухудшилось.

- Да и наплевать, мы же не рекорды ставим, - отмахнулся Антонов. - Главное, что с телом тут ничего не случилось, но я, пожалуй, его все-таки слегка подлечу. А ты пока подумай о чем-нибудь возвышенном. Например, как нам тут не свариться в собственном соку, если вдруг корабль очень уж сильно разогреется. Может, заранее сюда перекинуть что-нибудь из двадцать первого века? В общем, шевели извилинами, а я начинаю шаманить.

- Можешь возвращаться, я самое главное вроде поправил, - где-то через полчаса сообщил мне Антонов, - а остальное и так сойдет. Придумал что-нибудь?

- Да. Нам в будущем надо купить сухого льда для глубокого охлаждения обычного, водяного. И несколько баллончиков с кислородом в аптеке. К моменту входа в атмосферу мы должны успеть переправить сюда пару брикетов переохлажденного льда и четыре баллончика - их, скорее всего, удастся транспортировать по два за один раз. Лед поможет от перегрева, а кислород - сам понимаешь, лишним не будет, хоть его и немного.

- Лед растает, и здесь будет баня, причем в невесомости.

- Аппаратура в герметичных корпусах, а нам с тобой все-таки лучше баня, чем духовка.

- Ладно, уговорил. Меняемся, вон, Земля уже начала передачу. Обрати внимание, нам дают довольно широкий коридор входа.

- Разберусь.

«Нырок», то есть вход в верхние слои атмосферы, произошел над Индийским океаном, на высоте восемьдесят пять километров.

Сначала исчезла уже успевшая надоесть невесомость, а потом начались перегрузки. Правда, не такие уж большие, порядка пяти «же». И чем дальше, тем жарче становилось в жилом отсеке. Если бы не лед, то не знаю, смог ли я бы это выдержать, не потеряв сознание. Скафандр, конечно, имел свою систему охлаждения, но она не очень-то помогала. А тут еще из-за стопроцентной влажности стекло шлема начало запотевать и снаружи, и изнутри. Снаружи я его кое-как ухитрялся протирать рукой, а изнутри оставалось надеяться только на систему внутренней вентиляции скафандра. В общем, что-то я видел - примерно как на автомобиле в дождь при неработающих щетках.

Как и ожидалось, направленная антенна перестала работать почти сразу, но обе широкополосные - основная и резервная - держались. Впрочем, связи с Землей все равно не было, она должна была появиться только после выхода из «нырка».

Он закончился быстрее, чем я успел потерпеть серьезный ущерб здоровью. То есть по сравнению с тем, который уже потерпел, этот был не очень серьезным. Главное, после выхода из атмосферы удалось двумя короткими включениями двигателей достичь указанных Землей параметров и выйти на околоземную орбиту.