Липовый барон (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 55

Да, и вот еще что. Это в книжках прикольно. А в реальности разброс у пращи на десять метров примерно полметра. Как он вообще попал да из пращи сварганенной из подручных материалов?!

В любом случае, он попал между лопаток четвертому, что кинулся на нас, когда понял, что его товарищи впухают. Пятый по мне в основном и отыгрался. Пятого Юдус с

Латьяун уже без меня дорезали.

***

- А у нас поединок был турнирный? – первый мой осмысленный вопрос.

- Да – удивился кор-сэ́.

- Гумус! Ты почему еще здесь?! Живо по телам пробежался! Кошельки, ремни, сапоги! Одежду снимай! – разорался я.

На меня смотрели с недоумением. Ну, какие вы наивные, хоть и столичные. Пока мы тут "лясы точим", без нас все самое важное снимут.

– Ты еще тут?! Бегом! – ору я.

Гумус убежал, а на меня все еще смотрят с недоумением.

- Турнирные правила. – пояснил я. – Тем более они сами влезли в бой, а значит это уже не дуэль, а бой. Трофеи! Мы не настолько богаты что бы оставлять шлюхам хоть нитку! –

Такого смеха я давно не слышал. Кор-сэ́ Латьяун ржал как лошадь и меня совсем отпустило после боя.

- Не хотел бы я быть вашим оруженосцем… - посмеявшись, сказал кор-сэ́.

- Ты еще моего наставника не знаешь… За такой проступок я бы сесть на жопу не мог бы дня три… - немного приврал я.

По попе бродяга меня никогда не стегал, он же не самоубийца стегать взрослого мужика по попе.

- А на деле. Мужчины, скажите… что со мной?! – выдавил я из себя.

Глаз затекает кровью, значит, мне череп посекли. Нога затекает, я даже боюсь на нее глядеть. Левый бок холодеет.

- Жить то буду? – прозвучало от меня совсем тоскливо. – Не калека?! –

- Ты поэтому оруженосца отозвал? – спросил Юдус.

- И поэтому тоже… -

- Лоб, волосы. Нога с другой стороны бедра. Если сможешь встать, то сухожилия целы. Живот, тут я не знаю… -

- Сильно теку?! –

- Нормально. –

- Зашьешь? – сказал я, доставая мазь Орков.

Знаю что это контрофакт, но что мне тут стесняться и скрываться. Вместе в бою были, думаю не настучат, тем более что это мазь по ним же потом будет работать. Мазь всегда со мной, как и яйца, но про яйца я в бою не вспомнил.

- Это... –

- Знаю! Иголка в коробке! –

Встать на ногу я смог. Ногу не смог согнуть. Пизда ноге! Я калека! Теперь до конца моих дней буду хромать.

Лоб ерунда, придется волосы сбрить и зашить, ничего страшного.

Живот. Разрезали кожаный поддоспешник. Чуть кишки выпирают, но пока не вываливаются. Боли нет, но смотреть на это чуть сознание не теряю. На чужих, любые травмы мне по фиг, а на себе от вида крови становится дурно…

Что тут говорить, меня зашивали первым. Живот и ногу, череп отложили до лучших времен. Волосы сбривать, рану мыть, хотя десятник и

кор-сэ́ считали, что можно шить и по волосам. Ну, может вы так считаете, а я против.

Врать не буду, я выл как последняя сука. Не совру, что от мази Орков я заплакал, но это не западло. Это же слезы от боли, это можно…

Кор-сэ́ шил Юдус. Рука, левое бедро. На животе бедолага, потерял сознание.

- Готов?! – спросил я у Юдуса.

- Дорогая… - шептал десятник.

Я его понимаю, страшно, когда люди теряют сознание от боли и только одна мысль: "А насрано ли я, или переживу!".

- Ложись. Что-нибудь в зубы возьми. Помогает… - сказал я склонившись над его плечом.

- Юдус! А почему мы дураки не сбежали?! – я это говорил, что бы отвлечь его от боли.

- Честь! – орал десятник.

- Почему?! – отвлекал я его от боли.

- Слово! –

- Почему?! – отвлекал, его от боли я.

- Деньги! –

- Почему?! – отвлекал я его от боли.

- Нас не отпустили бы живыми! –

- Почему?! – отвлекал, его от боли я.

- Я тебе поверил… - стонал он и закатил глаза.

***

Потом прибыла карета. Суетись шлюхи, слуги нас крыли матом. Потом пришел в себя кор-сэ́ и сам покрыл их матом. Вместе воевали, вместе и лечиться будем.

Уже в карете кор-сэ́ Латьяун пытался перейти на официальный тон. Одна его фраза чего стоит: - Моя благодарность перед вами коры безгранична. -

- Слышь ты, дурак! Тут люди за тебя кровь проливали! А я стал калекой! А ты нам тут официальными фразами уши режешь! Ты друг или насрано?! – услышал я свой голос.

- Господа… -

- Какие господа! Тебя твоя карета, совсем последнего ума лишила?! Где были твои и слуги, когда мы встали рядом с тобой?! –

- Право я не знаю, как быть… -

- Кто нам обещал по всем борделям провести или твое слово это просто звук?! -

- Я… -

- Это Юдус! Юдус, как твое прозвище?! Да по фиг! Десятник! Я Ваден! Просто Ваден! Прозвища не заслужил! Третья и пятая! Пехота! –

Вы когда либо видели глаза камбалы по которой прошелся каток по укладке асфальта. Если видели, то примерно представляете глаза выжившего графенка.

А ты что думал родной, что если ты

кор-сэ́, то все тебе априори обязаны?! Мне так то, на тебя глубок по фиг, меня больше беспокоит моя нога, которая не сгибается, но и себя загонять в прислугу я не позволю.

- Друзья?! –

- А у тебя их так много дурак, что бы ими разбрасываться?! Настоящих друзей, а не тех, что сбегут при первой же ерунде?! –

Вот эта фраза кор-сэ́ Латьяун прогрузила его больше всего.

Расскажу лучше для понимания реальную жизненную историю.

***

Я по молодости любил заходить к Торину, наркоманы склоняли его прозвище в Торен. У Торина всегда "был дым коромыслом". Вполне обычная ситуация, когда пятнадцать незнакомых рыл глушат водку.

Однажды я нарвался на сообщество блатных. Тел восемь разгоряченных водкой и одна баба на восемь тел, это уже признак, что эти товарищи не самые желанные собеседники. Они мажорики, а я такой скромный.

Что же ты хочешь от меня мажорик?! Жизнь удалась. Чего тебе еще надо? Хочешь что бы я в тебя поверил?! А вот не верю!

Авторитет среди мажориков, самый блатной, долго что-то мне выл под ухо о своей крутости. Весь он такой замечательный, и машина у него такая, и бабы такие, и друзья такие. Фотки показывал и выеживался…

Вообще, что ты до меня лошка, полубомжа докопался?! У тебя пьяных друзей полный вагон или докопаться до постороннего твое кредо?!

После получаса его скулежа, его убил только один мой вопрос на его монолог.

- А теперь покажи среди этих фоток своих друзей? –

И все, человек сдулся. Нечего ему было сказать.

После, он вытащил паспорт и на задней странице, за обложкой, достал маленькую фотку три на четыре.

- Она мой друг. - все что он смог ответить мне.

Все прочие перечисляемые за полчаса уже не друзья, а просто пассажиры.

- Когда меня на год посадили за угон машины, она единственная кто писала… Хотя я тогда и ее имени не знал. Просто в одном дворе росли… Пересекались временами… Друзьям так по фиг, выйдет скоро, зачем писать… А она не такая… - сказал мажорик и сломался.

yle="color:black">***

- Друзья? – переспросил кор-сэ́ Латьяун.

- А ты как думаешь?! Часто тебя в бою прикрывали?! Даже не отвечай! Я не хочу слушать твоих ответов! Просто не забывай что мы равные! –

- Я запомню. – через полминуты ответил кор-сэ́ Латьяун. – Простите меня… -

***

Очухался я уже дома у кор-сэ́ Латьяун. Задремал от кровопотери. Из неприятного, нога не сгибается, спасибо и на том, что боли не чувствую.

Допрыгался дурачок до травмы по которой комиссуют. Как жить дальше, сам не знаю.

Не знаю, потерял ли я сознание или просто уснул, но когда проснулся, то нас с Юдусом обхаживали как принцев. В тот момент по наши тушки прибыл маг поднятый из теплой постельки.

Вот тут я почти что обосрался. На предплечье браслет от Орков просив стрел, сам я чужак, которых по слухам ищут маги, называя "демонами". Мои вопли что я здоров никого не волновали.

А что вы хотели?! Я еще спросонья от шока не отошел.

Маг, дедушка в черном балахоне обозвал меня придурком, что носит на себе браслет Орков, который пьет мою душу. Второй раз он назвал меня придуром, когда почуял на ранах душок черной мази Орков. Тут он матерился гораздо дольше.